Сесил Форестер - Лейтенант Хорнблауэр
— Почему, скажите на милость, мистер Вэйлард?
Даже Буш мог угадать ответ, но вопрос все же задал — этот мальчуган заслужил, чтоб его принимали всерьез.
— Доны согласились на капитуляцию, сэр.
— Хорошо. И эти корабли?..
— Будут нашими призами, сэр.
— Уррра! — завопил Бэрри, вскидывая руки над головой. Пятьсот фунтов Бакленду, пять шиллингов Бэрри, но призовые деньги, это всегда приятно. И это победа: гнездилище каперов разорено, испанский полк сдался в плен, конвои, идущие проливом Мона, будут в безопасности. Чтоб привести донов в чувство, понадобилось всего-навсего установить пушку и обстрелять якорную стоянку.
— Очень хорошо, мистер Вэйлард, спасибо, — сказал Буш.
Так что Вэйлард смог отступить назад и вытереть заливающий глаза пот, а Буш — подумать, какой новый пункт в соглашении о капитуляции оставит его без сна еще на одну ночь.
XIV
Буш стоял на шканцах «Славы» рядом с Баклендом, глядя на форт в подзорную трубу.
— Отряд вышел наружу, сэр, — сказал он, потом, через некоторое время: — Шлюпка отвалила от пристани.
«Слава» качалась на якоре в устье Саманского залива, а рядом покачивались три ее приза. Все четыре судна были под завязку набиты пленными. Матросы были готовы по сигналу со «Славы» отдать паруса.
— Шлюпка отошла достаточно далеко, — сказал Буш. Хотел бы я знать… ах!
Форт взорвался фонтаном дыма, в небо взлетели обломки каменной кладки. Через мгновение прогремел взрыв. Подрывники, покидая форт, подожгли огнепроводный шнур, и теперь две тонны пороха, взорвавшись, сделали свое дело. Крепостной вал и бастионы, сторожевая башня и орудийная платформа — все превратилось в руины. Под крутым склоном, у кромки воды, уже лежало то, что осталось от пушек — цапфы взорваны, дула расколоты, в запальные отверстие забиты клинья. Когда повстанцы вступят в форт, они не смогут восстановить оборону бухты — батарея на косе тоже взорвана.
— Похоже, что все разрушено окончательно, сэр, — сказал Буш.
— Да, — ответил Бакленд. Он в подзорную трубу рассматривал руины, постепенно проступавшие сквозь дым и оседавшую пыль. — Будьте любезны, подготовьтесь выбирать, якорь, как только поднимут шлюпку.
— Есть, сэр, — сказал Буш.
Опустив шлюпку на ростр-блоки, матросы встали к шпилю и с трудом подтащили судно к якорю, затем паруса были отданы, якорь поднят. С обстененным грот-марселем судно немного продвинулось кормой вперед, потом руль положили на борт, матросы выбрали шкоты передних парусов, и судно повернулось. Рулевой поспешно крутанул рукоятки штурвала, обрасопленные марсели надулись ветром, и корабль легко двинулся по волнам, слегка кренясь под ветром и вспенивая море водорезом. Он шел в крутой бейдевинд чтоб пройти на ветре мыс Энганьо. Кто-то на баке закричал «ура!», и через мгновение вся команда уже вопила что есть мочи — «Слава» покидала арену своего торжества. Призы подняли якоря вместе с ней, их команда тоже кричала «ура!». Буш в подзорную трубу различил Хорнблауэра на палубе «Ла Гадитаны», большого приза с полной корабельной оснасткой. Хорнблауэр махал шляпой.
— Я спущусь вниз, сэр, проверю, все ли в порядке, — сказал Буш.
Возле мичманской каюты стояли часовые-пехотинцы с примкнутыми штыками и заряженными ружьями. Изнутри до Буша донесся дикий гомон. Туда загнали пятьдесят женщин и почти столько же детей. Это плохо, но пока корабль не тронется, их придется держать взаперти. Позже можно будет выпустить их на палубу, возможно — партиями, размяться и подышать воздухом. Люки нижней пушечной палубы были закрыты решетками, возле каждой решетки дежурил часовой. Сквозь решетчатые люки шел запах человеческих тел: внизу были заперты четыреста испанских солдат в условиях ненамного лучших, чем на невольничьем судне. Они там всего с рассвета, а вонь уже чувствуется. Надо будет устроить, чтобы мужчины, как и женщины, партиями выходили подышать. Это означало бесконечные хлопоты и предосторожности, Буш и так уже потратил немало времени, чтоб наладить снабжение пленных едой и питьем. Но все емкости для воды были заполнены, и с берега на судно привезли две полных шлюпки ямса. Если ветер, как ожидалось будет дуть постоянно, путь до Кингстона займет меньше недели. Тогда все сложности останутся позади, и пленных можно будет сдать военным властям — наверное, пленные будут рады не меньше Буша.
На палубе Буш снова поглядел на зеленые холмы Санто-Доминго с правого борта. «Слава» шла вдоль них в крутой бейдевинд, здесь же, с подветренной стороны от нее, согласно приказу, Хорнблауэр вел под малыми парусами три приза. Несмотря на то, что дул свежий семиузловый ветер и «Слава» несла все паруса, три суденышка при желании легко могли бы ее обогнать. Способность каперов настигать добычу и уходить от врагов зависела от того, насколько быстро они могут идти против ветра. Хорнблауэр мог бы быстро оставить «Славу» за кормой, но ему было предписано держаться в пределах видимости с подветренной стороны, чтобы «Слава», в случае нападения неприятеля, могла прийти на выручку. Призовые команды были немногочисленны, и, так же, как на «Славе», у Хорнблауэра было задраено внизу столько пленных, сколько он мог охранять.
Как только Бакленд поднялся на шканцы, Буш отдал ему честь.
— С вашего разрешения, сэр, я бы начал выводить пленных, — сказал он.
— Пожалуйста, мистер Буш, делайте, что сочтете нужным.
Женщин — на шканцы, мужчин — на главную палубу. Очень сложно было объяснить им, что они будут гулять по очереди. Те женщины, которых выводили на палубу, вообразили, будто их навсегда разлучают с остальными; их вой никак не вязался с чинным порядком, приличествующим шканцам линейного корабля. А дети и вовсе не понимали, что такое дисциплина, — они с визгом разбегались во все стороны, смущенные матросы ловили их и возвращали матерям. Другие матросы были заняты тем, что носили пленным воду и еду. Буш, разрешая одну за другой валившиеся на него проблемы, счел, что жизнь первого лейтенанта прежде казавшаяся ему недостижимым раем — хуже собачьей.
Помещение для младших офицеров было набито битком — туда загнали тридцать испанских офицеров — от элегантного Виллануэвы до второго помощника с «Гадитаны». Они доставляли Бушу почти столько же хлопот, сколько все остальные пленные, вместе взятые. Они прогуливались на полуюте; с этой командной высоты они пытались переговариваться со своими женами, находившимися на шканцах. Кормить их приходилось из кают-компанейских запасов, не рассчитанных на зверские испанские аппетиты. Буш все больше и больше мечтал о прибытии в Кингстон. У него не было ни времени, ни желания гадать, какой его там ожидает прием. Это было неплохо, ибо его, возможно, ждало не только поощрение за победу на Санто-Доминго, но и расследование по поводу обстоятельств, приведших к отстранению капитана Сойера от командования.
