Юрий Шестера - Холод южных морей
И они смогли, они сделали это!
Старший офицер, тяжело ступая по скользким ступенькам трапа, поднялся на мостик.
— Крепления бушприта обтянуты, Фаддей Фаддеевич! — доложил он, устало смахнув с лица водяные брызги.
— Спасибо за работу, Иван Иванович! — и капитан крепко пожал мокрую руку своего помощника.
А Андрей Петрович обнял капитан-лейтенанта: «Это за Фаддея Фаддеевича», — шепнул он ему на ухо. И тот благодарно и понимающе улыбнулся.
* * *В продолжение бури не было видно ни одной птицы? кроме дымчатого альбатроса, который прятался от ураганного ветра в бороздах между огромными волнами и, удерживаясь в них с распростертыми крыльями, перебирал лапами воду.
Приближающаяся ночь увеличивала опасность, ибо мореплаватели уже успели испытать на себе, к чему может привести плавание между ледяными островами во время шторма, тем более когда темнота не дает возможности увидеть льды заранее, и они, как призраки, неожиданно вырастают прямо перед носом корабля. Ведь при сильном ветре иногда нет возможности управлять судном по своему желанию, и может случиться так, что в нужный момент не сможешь ни повернуть на ветер, ни спуститься, и тогда гибель неизбежна.
В полночь ветер, сопровождаемый дождем и снегом, все еще свирепствовал. Каждый набегающий огромный вал подымал судно на свою вершину и затем низвергал в пропасть. Шлюп находился то в прямом положении, то резко кренился на правый или левый борт. Особенно неприятно было видеть движение частей шлюпа и слышать, как они трещали.
С рассветом Андрей Петрович отвел Фаддея Фаддеевича по уходящему из-под ног мостику к его боковому ограждению.
— Мы здесь, на капитанском мостике, все видим и знаем, и то нам тяжело и морально, и физически. А в кубрике матросы только болтаются из стороны в сторону да слышат треск корпуса шлюпа. Каково им?! Ты же, Фаддей, для них сейчас и Бог, и капитан в одном лице. Сходи, пока не видно айсбергов, в жилую палубу и приободри людей. Они потом тебе за это отплатят сторицей.
Тот понимающе кивнул головой.
— Спасибо за дельный совет, Андрюша, я так, пожалуй, и сделаю.
* * *— Встать! Смирно! — Старший унтер-офицер, стараясь печатать шаг при сильной качке, пытался по прямой приблизиться для доклада к неожиданно появившемуся в дверях кубрика капитану. — Господин капитан второго ранга!..
— Отставить! — повелительно махнул тот рукой.
— Вольно!
Фаддей Фаддеевич видел устремленные на него десятки пар глаз, полные надежды, а то и мольбы о спасении. И сердце его сжалось. «Прав был Андрюша, сто раз прав! — промелькнуло у него в голове, — они не то, что хотели, они жаждали увидеть его, услышать его ободряющий голос. Все помыслы мои сейчас устремлены на управление шлюпом, дабы уберечь его от гибели. А про матросов забыл. Ведь сейчас, в эти часы великих испытаний, выпавших и на их долю, они подобны детям, брошенными их родителем», — укорял он себя.
— Что приуныли, православные? Впервой, что ли, быть в море в такую бурю? — палуба резко накренилась от удара волны в борт шлюпа, и он только успел схватится за пиллерс, чтобы не упасть. — Буянит Нептун, владыка морской. Ишь как разошелся! — ободряюще усмехнулся капитан. — Ну, ничего, пусть себе тешится. Неужто нам, русским морякам, посланным самим государем в эти бурные воды, впервой убояться его выходок?
Лица матросов просветлели.
— Никак нет, ваше высокоблагородие, не впервой!
Капитан быстро поискал глазами говорившего. «Не все, стало быть, дрейфят», — удовлетворенно отметил он. Тот же сделал несколько неуверенных шагов по ходуном ходящей палубе и вышел вперед.
— Унтер-офицер Иван Рябов, ваше высокоблагородие!
— Рябов, Рябов… — приговаривал капитан, напряженно вглядываясь в его вроде бы знакомое лицо. И вдруг его осенило: — Уж не матрос ли ты с фрегата «Минерва»?
— Так точно, ваше высокоблагородие! Он самый! — унтер-офицер расплылся в счастливой улыбке, обернувшись к матросам: мол, узнал все-таки капитан! Вспомнил!
Матросы же, забыв про свои былые страхи, были поражены не менее его, многозначительно переглядываясь между собой. Их души согрело внимание к ним аж самого капитана, которого они и видели только что на мостике во время своих вахт. А это ох как многого стоило!
— И где же тебе, удалец, пришлось побывать в такой переделке?
— На Черном море, ваше высокоблагородие, когда шли под вашей командой к турецким берегам. Вы тогда, ваше высокоблагородие, были еще в чине капитан-лейтенанта. А я был матросом первой статьи в вахтенной смене, когда огромная волна накрыла наш фрегат и положила его на борт, — неподдельный вздох ужаса прокатился по кубрику. — Гляжу — мачты с немногими парусами полощутся в бурлящей воде — страх Божий! Все, конец! И не успел я Отче наш прошептать, прощаясь с белым светом, как вы, ваше высокоблагородие, поставили фрегат на ровный киль. Во как! — и он оглядел притихших матросов восторженным взглядом. — Так что после тех страхов мне теперича и эта буря нипочем, ваше высокоблагородие!
В это время палуба опять круто накренилась и раздался раздирающий душу треск корабельного корпуса. Все инстинктивно притихли, прислушиваясь к нему.
— Сдается мне, что у баталера нашего после этой бури не хватит запаса мыла, чтобы отстирать ваши подштанники, — от всей души рассмеялся капитан, видя их испуганные лица.
Взрыв хохота молодых парней, освобождающихся от давящего душу страха, потряс кубрик. Глаза матросов засветились удалью. Сколько раз они брали рифы у парусов на самых верхушках корабельных мачт, раскачиваясь вместе с ними над бушующей бездной вспененных волн! Не счесть! А тут на тебе, испугались какого-то скрипа корпуса судна. Да ему и положено скрипеть в жестокий шторм. Кто этого не знает? И присутствие среди них капитана, первого после Бога человека на судне, было для них лучшим лекарством от подтачивающего душу страха.
И после ухода капитана на мостик все были твердо уверены, что уже ничего гибельного не могло случиться с ними в это лихое время.
— Не боись, братцы! С нашим капитаном не пропадем! — заверил всех унтер-офицер Иван Рябов, как бы подводя итог столь ободрившего их его посещения.
* * *Когда Фаддей Фаддеевич вернулся на мостик, рассмотрели впереди судна айсберг, все пространство возле которого было покрыто островками пены, срывающейся порывами ветра с верхушек огромных волн. Но, проходя мимо него, к своему ужасу обнаружили, что это не пена, а плавающие глыбы льда, отделившиеся от ледового острова. Все сжались, ожидая удара. К счастью, прошли мимо них, не задев ни одну из льдин.
