Вольфганг Хольбайн - Девочка из Атлантиды
Майк быстро взглянул на север. Водная стена уже приближалась. И то, что было смутным подозрением, теперь подтвердилось: она была намного больше первой волны!
— Это конец! — прошептал Траутман. — Может быть, все же люди Арронакса успеют.
Он кивнул Майку на веревочную лестницу, и Майк послушно протянул руки к борту, чтобы перелезть через него. Но как только он коснулся металла, его пронзила жуткая боль в боку. Майка скрутило. Примерно секунду он не видел ничего, кроме красного зарева и огней. Ощущение было такое, словно огненное копье пронзило его бедро, а боль была так ужасна, что он даже не мог кричать. Это было хуже всего, что он переживал раньше. Застонав, он упал на колени и посмотрел вниз, уверенный, что увидит жуткую рану, которую получил во время падения и до сих пор не заметил. Но он был невредим.
— Что с тобой? — испуганно спросил Траутман. — Ты ранен?
Майк почти не слышал его слов. Ему все еще не хватало воздуха, и он почувствовал, что начал терять сознание. Все вокруг завертелось. Он чувствовал такую непереносимую боль, какой не испытывал еще никогда в жизни, боль, которая не была его собственной.
В ту же секунду, как он понял это, адская боль прекратилась.
Майк сидел на палубе, хватая ртом воздух, совершенно без сил, а перед ним стоял напуганный и ничего не понимающий Траутман, пытавшийся что-то добиться от Майка. Но Майк не прислушивался, потому что со всей силой осознал не только, откуда взялась эта боль, но и что она означает…
Мгновенно, так что Траутман не успел даже задержать его, Майк вспрыгнул на ноги и гигантскими прыжками понесся к двери, за которой был трап в изолятор.
Если он думал, что на палубе царили разруха и опустошение, то что же можно было сказать о внутренних помещениях корабля? Именно здесь дикое и ничем не сдерживаемое яростное разрушение дало себе возможность потешиться вволю. Металлические стены, потолки, даже пол — все было выгнуто, согнуто, скручено, выдрано с корнем, проломлено или раскрошено, как будто по всем этим помещениям прошелся разбушевавшийся великан. Двери, сорванные с петель, швырнуло на расстояние в полкоридора, где они и валялись в беспорядке среди обломков и трухи. Все внутреннее устройство кают, мимо которых он пробегал, было искрошено, выжжено, проломлено. То там, то здесь валялось оружие, брошенное или оброненное в панике. Повсюду в стенах зияли огромные трещины разной формы или проломы. Из многих стен торчали обломки труб или свисали провода. Все это было взорвано неведомыми силами, вызванными к жизни Сереной.
Но Майк почти не обращал на это внимания, а все бежал и бежал, стараясь из последних сил. Логика подсказывала ему, что у него практически нет никакого шанса успеть. То, что он увидел вверху, было страшным кошмаром, словно вздыбилось само море, чтобы покарать эти крошечные существа, вообразившие, что именно они, жалкие муравьи, и есть владыки моря…
Шатаясь и задыхаясь, он добежал до изолятора — или, вернее, до того, что от него осталось.
Люди Винтерфельда забаррикадировали дверь, как им и приказал капитан, но это им ничуть не помогло. Дверь не была сломана, расщеплена или что-либо в этом роде. Нет, она просто исчезла, а вместе с ней и большая часть стены.
Помещение за уже несуществующей дверью выглядело так, словно здесь взорвали дюжину бомб. От внутреннего устройства, мебели и медицинских приспособлений не осталось, можно сказать, ничего, кроме мусора и обломков. Сердце Майка екнуло, когда он увидел, что демонические силы Серены разнесли всю мебель на щепки.
Где же искать кота и сколько это займет времени?
И тут откуда-то донеслось мяуканье, протяжное, тонкое, жалобное, чуть слышное из-за рева ветра. Но Майк все же уловил его.
Он начал с надеждой озираться и обнаружил кота в уголке комнаты, где он лежал полузаваленный и полузасыпанный.
— Астарот! — воскликнул он. — Слава Богу, ты жив!
«Но, видимо, ненадолго, если ты собираешься и дальше только разевать рот и попусту терять время, — прозвучал ехидный голос кота. — Тебя не было целую вечность!»
Майк ничего не ответил, одним прыжком оказавшись рядом с котом и осторожно взяв его на руки. Астарот взвыл от боли, и Майк испуганно вздрогнул, когда увидел кровь. Пуля прошла сквозь бедро и оставила рану, от которой человек уже, вероятно, просто скончался бы. Даже наверняка, тут же поправил себя Майк мысленно, в конце концов, он ведь сам на себе испытал эту адскую боль.
— Бедняга! — сказал он. — Мне так жаль…
«Сейчас речь не обо мне, — перебил его кот. — Где принцесса?»
— Наверху, на палубе, — ответил Майк. — Она крушит корабль, только щепки летят. Люди Винтерфельда попытались остановить ее, но им это не удалось.
«Остановить ее? Да я не знаю такой силы в мире, которая смогла бы это сделать. Она, пожалуй, сокрушит кое-что похлеще этого корабля! Тащи меня наверх скорее!»
Майк не стал терять время на вопросы. Он побежал так, как не бегал еще никогда в жизни. Через разгромленный и захламленный коридор к трапу, по трапу, сопя и задыхаясь, и все это время прижимая к себе кота, словно больного ребенка. Астарот тихонько мяукал от боли, но в остальном довольно терпеливо сносил грубую тряску при беге. Он даже ни разу не царапнул Майка, и его мысленный голос тоже молчал.
Корабль так раскачивало и бросало на волнах, что Майк с трудом взобрался по трапу, все время рискуя упасть. Спотыкаясь, бегом он вывалился на палубу, упал на колени в нескольких шагах позади Серены.
Водяной вал был почти рядом. Если Майк и раньше сравнивал его скорее со стеной, то сейчас назвал бы то, что устрашающе быстро приближалось к «Леопольду», поднебесной горой. Миллионы и миллионы тонн воды, слившись воедино, кипя, клокоча, ревя и пенясь, готовились уничтожить крошечный корабль.
Винтерфельд и его люди в панике, уже не думая о спасении, отхлынули к прртивоположному борту. Некоторые вообще собирались прыгнуть в воду, другие же скорчились, закрыв голову руками. Вдруг, Майк сообразил, что и «Наутилусу» ни за что не пережить этой атаки! Сбежать не удастся, такая стихия достанет и под водой. Ничто не может противостоять этим силам ада.
— Нет! Серена! Нет! — в отчаянии завопил Майк. Он попытался подняться, поскользнулся на мокром металле и растянулся навзничь. Бедняга кот тоже рухнул вместе с ним и жалобно мяукнул. Серена резко развернулась и горящими от ярости глазами уставилась на Майка. И он почувствовал, как за этими глазами проснулись силы, мощные и безжалостные, те, что повелевали морскими водами и собирали в гигантскую водяную гору, чтобы обрушить на их головы.
— Серена! Не надо! — прокашлял задыхающийся Майк. — Пожалуйста, прекрати! Астарот жив! Посмотри! Кот жив!
