Макс Пембертон - Железный пират
— И это всегда так бывает! — заметил Дик, незаметно подойдя к нам. — Но не согласитесь ли вы отложить продолжение вашей повести до завтра, так как теперь доктор ожидает вас, мистер Стронг, чтобы вместе с вами отправиться осматривать машину.
Я был очень рад воспользоваться этим представившимся мне случаем ознакомиться поближе с диковинной машиной таинственного судна и последовал за Диком, который пошел вперед, указывая мне путь. Очутившись в машинном отделении, я невольно был поражен тем, что здесь увидел. На судне, оказалось, было целых три громадных машины несравненно большей силы, чем на самых больших военных судах. Каждая из них имела по четыре цилиндра в восемьдесят дюймов в диаметре и все действовали посредством водорода, поступающего в них из громадных резервуаров. Жара в машинном помещении была почти нестерпимая.
Уши оглушались грохотом и шумом движущихся поршней, рычагов, золотников и прочих частей машин, и среди этого ада, подобно богу Вулкану в своем подземном царстве, спокойно распоряжался, следя за малейшим движением этой сложной машины, маленький тщедушный человечек, в котором, без сомнения, жил великий гений.
Это был создатель и творец беспредельного могущества этих негодяев, которым он подарил это поистине царственное судно, дав посредством его возможность насмехаться над морским могуществом всех наций и сделав пиратов сильнее целого флота.
Он был орудием, лишившим меня, быть может, навсегда, свободы и сделавшим меня пленником в стенах этой железной цитадели. Но все-таки это был гений, и я невольно преклонялся перед ним.
В таком состоянии я покинул машинное отделение и поднялся на верхнюю палубу, где первым звуком, коснувшимся моего слуха, был крик часового.
— Земля по левому борту!
Мне сказали, что это был Ирландский берег, и трудно себе представить, какое радостное чувство охватило меня при виде этой далекой полоски земли, моей родной земли! Мне казалось, что я перешел теперь из страны мертвецов в страну живых людей, от мрака и безмолвия ночи к рассвету Богом данного ясного дня.
XX. Разгром «Беллоники».
Берега Ирландии довелось увидеть только издали, так сказать, мельком, так как мы пошли прямо на юго-запад. На рассвете следующего дня мы были уже на пути океанских пароходов. Едва только успело взойти солнце, как в мою комнату вбежал запыхавшийся и взволнованный доктор Осбарт и стал тормошить меня и звать смотреть на то, что называл моим первым знакомством с настоящим делом.
— Менее чем на расстоянии мили от нас по правому борту линейный пассажирский пароход Красного Креста «Беллоника»! — восклицал он. — Мы почистим его! Идемте скорее наверх! Это лучший завтрак, какой вы можете себе представить, это горячее, возбужденное состояние, какое охватывает каждого участника и даже зрителя! Пойдемте, надо, чтобы и вы испытали это!
Я стал поспешно одеваться, взволнованный не меньше самого доктора, и затем вышел вместе с ним на галерею. Передо мной расстилалось бесконечное пространство высоких темно-зеленых волн, а над ними темные клочковатые тучи, сквозь которые старались пробиться солнечные лучи. Дул свежий южный ветер, сверху же падал частый дождь, летевший прямо в лицо. Но все это нимало не смущало наш экипаж, хотя все, несомненно, предвещало близость бури. Все взоры обращены вперед, где на расстоянии теперь уже не более полумили вырисовывались элегантные очертания большого пассажирского парохода. На его совершенно безлюдной палубе лениво прогуливался только один часовой да одинокий офицер торчал наверху на мостике. Это сонливое бездействие на пассажирском пароходе составляло резкий контраст с общим оживлением и жаждой деятельности, царившими у нас на судне.
Вдруг с носовой части грянул оглушительный выстрел. Снаряд упал в море в пятнадцати саженях перед носом «Беллоники».
— Славно, Дик, молодчина! — раздались одобрительные восклицания с палубы. Но не успели они смолкнуть, как на большом пароходе стало заметно оживление: на палубе появилась масса людей, на мостик поднялись еще три фигуры, а на мачте поднялся сигнал.
Четырехглазый, стоявший у нашей мачты, немедленно ответил им.
— Потребуйте, чтобы они легли в дрейф, если не хотят, чтобы мы отправили их ко всем чертям! — проговорил сквозь зубы Блэк.
— Есть, сэр! — весело отозвался Четырехглазый, затем перевел ответ парохода: они говорят, что скорее взорвут нас, чем сбавят ход хоть на один узел!
— Так ударить им в переднюю часть! Нужно проучить гордецов как следует! — заорал Блэк.
В тот же момент раздался выстрел из переднего орудия и ядро ударило в нос парохода в нескольких шагах от брашпиля. Щепки и осколки взвились высоко в воздух, до нас донеслись шум и крики.
— Ну, что они говорят теперь! — спросил Блэк.
— Говорят, что если вы явитесь к ним на судно, то не иначе, как за своей головой, и что они вздернут вас на виселице, а сами не сбавят хода до тех пор, пока вы не перепортите им выстрелами машин.
— А! Крепколобая мразь! — прошипел Блэк. — Дать по ним второй выстрел, в середину судна!
Со вторым выстрелом все наше судно содрогнулось, но он пропал даром, так как море разволновалось и нас сильно качало, вследствие чего снаряд перелетел на другую сторону. Следующий за ним выстрел тоже был неудачным. Это вывело капитана из себя и он грозно скомандовал:
— Полный вперед! Готовь средние бортовые орудия!
Это был поистине чудный момент, нельзя в том не сознаться. Волнение охватило даже меня. Я чувство-вал, как все наше громадное судно содрогнулось при резком звонке, поданном капитаном в машину, и затем устремилось вперед, пеня и рассекая волны своей мощной грудью с такой быстротой, о какой я до сих пор не имел никакого представления. Это проявление невероятной силы и быстроты действовало на меня как-то опьяняюще, да и на остальных, по-видимому, так же. До этого времени мы держались несколько позади пассажирского парохода, теперь же пронеслись мимо него с быстротой курьерского поезда, обгоняющего товарный, и, описав громадную дугу, устремились, подобно ястребу, на свою добычу.
Наши бортовые орудия были уже наготове; прислуга толпилась около них, готовая открыть огонь по первому слову капитана. Прежде чем я успел уловить план маневра Блэка, наше судно проходило в каких-нибудь пятидесяти ярдах от «Беллоники».
В этот момент наши люди как будто превратились в бешеных, диких зверей, завидевших добычу и готовых пожрать друг друга для того, чтобы овладеть ею. С диким, неистовым криком отворили они затворы главных бортовых орудий, и целый град снарядов посыпался на беззащитное судно. Страшные проклятия, вопли и крики огласили воздух. Я видел, как рослые, здоровые мужчины падали, пораженные насмерть, слышал, как стонали, плакали и рыдали женщины и жалобно кричали дети.
