Николай Мороз - Остров
– Селедка, как я и думал, – доктор посмотрел на брата. Тэйлору было не до него, он весь подался вперед и следил за каждым движением рыбы. А та, как и было сказано, не отходила от «Изольды» дальше, чем на два-три метра, двигалась параллельно кораблю или чуть вырывалась вперед.
– Я уж думал, что наша прогулка закончена, – сказал Лесли и подул на замерзшие руки, подмигнул мне и снова повернулся к морю. Я тоже смотрел туда – рыба плыла рядом, точно собака, что бежит на поводке рядом с хозяином. Только у собаки через шкуру и мышцы не просвечивает скелет, не просвечивает, как на рентгене, во всех подробностях и не светится при этом желто-янтарным огнем.
– Смит, вот наш компас, – сказал Тэйлор, и на лице его читался не слишком хорошо замаскированный восторг, а взгляд снова стал азартным, как у игрока при хороших картах. – Держите курс за этой… рыбой, следите за ней и днем, и ночью, она приведет нас…. Куда надо, туда и приведет. Выполняйте.
Смит кивнул с таким непробиваемым видом, точно каждый день только и делал, что вел корабль следом за дохлой рыбой. Он не сказал ни слова, ничего не уточнил, лишь подошел к борту, посмотрел вниз и отправился по своим делам. Скоро со стороны рубки раздался его голос. Тэйлор и Лесли направились в трюм, я пошел следом. Внизу наши пути разошлись – братья отправились в свои каюты, а я пошел на свое рабочее место, на камбуз, помогать Сильверу.
На камбузе было тепло, светло и весело, играла музыка из небольшого плеера, и вкусно пахло. На плите стояла здоровенная кастрюля, я хотел заглянуть в нее, когда на голову мне свалилось что-то тяжелое и мягкое. Оно вцепилось мне в волосы и вползло на макушку. Мывший посуду Сильвер оглянулся и с полотенцем в руках подошел ко мне.
– Спокойно, только спокойно. Она так играет, когда ей весело, – он аккуратно снял с меня Марту и поставил ее на стол. Та пошевелила гребнем, прижала его к спине и снова прыгнула, на этот раз вцепилась в мой рукав и повисла на нем, высоко подняв хвост.
– Видишь, она привыкла к тебе и считает за своего, – сказал Сильвер. На этот раз он не спешил ко мне на помощь, и я сам снял куртку и вместе с ящерицей повесил ее в шкаф рядом с дверью.
– Приступай, – Сильвер кинул мне полотенце и показал на немытую посуду в мойке, – надо торопиться, скоро обед.
И мы приступили: я мыл посуду, Сильвер резал овощи и кидал их в кипящую воду, а с холодильника за нами наблюдала Марта. Она лежала, свесив голову, лапы и хвост, и блаженствовала в клубах горячего пара, что поднимался от кастрюли и от крана с горячей водой…
Так прошла неделя. Я жил в соседней с Тэйлором каюте, узкой и тесной, но мне это не мешало – я приходил «домой» только поздно вечером, а все остальное время помогал Сильверу. Работа не тяготила меня, я давно привык к ней и на корабле занимался тем же, что в нашем с матерью трактире – чистил и резал овощи, мыл кастрюли и тарелки, следил за порядком и чистотой. А также кормил Марту морковью, яблоками и салатом, она съедала все из своей миски и иногда требовала добавки, покусывая меня за руки. Получалось это у нее совсем не больно, она просто держала мой палец в зубах, не сжимая их, точно повзрослевший щенок, что играет с хозяином и пробует границы дозволенного. И получала, конечно, свой вкусный кусок, отчего растолстела еще больше.
Готовил Сильвер сам. Он же и относил еду матросам, когда наступало время, а мне пришлось быть официантом у Тэйлора и доктора. Они жили в каютах на носу судна, а завтракать, обедать и ужинать предпочитали в просторной каюте Тэйлора с диванами, дорогой мебелью и огромным телевизором в полстены.
Как-то утром я остался на камбузе один и уже собирался забрать у Тэйлора и Лесли посуду, но в дверях столкнулся с капитаном. Он вошел так быстро, что я едва успел бросить на Марту полотенце – приказ доктора все слышали отлично, и ящерице грозили большие проблемы, если бы она решила поближе познакомиться со Смитом. А так полотенце закрыло ей обзор, и Марта неподвижно лежала под ним, виднелся только кончик ее хвоста. Я переставил чистую кастрюлю так, чтобы закрыть ящерицу от глаз капитана, и сказал, что Сильвер сейчас вернется, но Смит жестом оборвал меня. Осмотрел меня еще раз с ног до головы и проговорил в своей манере – громко и отрывисто, но, как мне показалось, немного неуверенно:
– Послушай, Данила, я все хотел тебя спросить… Сильвер говорит, что в России у всех есть медведи и чтобы ездить на них, надо получить права. У тебя тоже был медведь? Ты же русский, верно?
Марта заскребла по столу когтями, я толкнул ее кастрюлей и ответил, глядя Смиту в глаза:
– Да, у меня был свой медведь, но я его кастрировал и поставил на учет в КГБ.
Марта отпихивала кастрюлю на край стола, толкала сильно и упорно, да еще и пыталась избавиться от тряпки, что застилала ей глаза, но Смит не обращал на ящерицу внимания. В его глазах мелькнули удивление и даже испуг, и он спросил:
– Зачем? Зачем ты это сделал?
– Он плохо пил водку и сожрал графитовые стержни от ядерного реактора, и мне стало нечем охлаждать реакции в самогонном аппарате. Но я отправил соседу ракету с запиской, и он подсказал мне новую технологию охлаждения через балалайку.
Я говорил первое, что приходило мне в голову, и следил за кастрюлей, придерживал ее, не давая упасть. Марта хвостом вперед выбиралась из-под полотенца, она вздыбила гребень, и было понятно – ящерица в бешенстве от такого с ней обращения, и сейчас всем нам мало не покажется. Впрочем, был шанс отвлечь ее – подсунуть яблоко или морковку, а лучше всего лист салата, что отвлечет ее надолго, но зелень мы берегли, ее было мало, ведь никто не знал, сколько продлится наше плавание. Но ради общего спокойствия я был готов пожертвовать своей долей.
– И как звали твоего медведя? – Все, что я говорил, Смит принимал за чистую монету и с любопытством исследователя задавал мне один вопрос за другим. Все сказки о России, что он когда-то слышал, оказались не выдумкой, а былью, и это приводило Смита почти что в восторг.
– Распутин, – сказал появившийся на камбузе Сильвер, – медведя Данилы звали Распутин. А у моего медведя был просто номер, как у автомобиля, это очень удобно, если надо перевезти медведя на танке. Но на танках мы ездим зимой, когда очень холодно, градусов пятьдесят и меньше. Другие машины не заводятся, даже если вместо бензина залить в бак спирт…
Смит с совершенно обалдевшим видом посмотрел сначала на меня, потом на Сильвера, потом кастрюля свалилась на пол, и капитан быстро ушел. Я сорвал с Марты полотенце и сунул ей в морду лист салата. Ящерица вцепилась в него, утащила в дальний угол стола, за кофеварку и повернулась к нам хвостом. Сильвер поставил посуду в мойку и сказал:
