Корабль Его Величества «Улисс» - Алистер Маклин
Ограниченность взглядов Олистера Маклина, узость его писательского и человеческого горизонта серьезно обедняют роман «Корабль его величества «Улисс», снижают его литературную и познавательную ценность.
Буржуазный писатель Олистер Маклин не мог, да, разумеется, и не хотел сказать всей правды о делах английского флота в годы второй мировой войны, о бесчестии и даже предательстве, которыми были отмечены некоторые действия британского адмиралтейства в отношении Советского Союза и наших Вооруженных Сил. И тем не менее роман Маклина говорит о многом. Писатель не побоялся в главном сказать правду. В этом ценность его произведения. В основе романа лежит реальное событие, описанное с безусловным мастерством. И оно бьет, больно бьет по фарисеям и двурушникам из британского адмиралтейства и сфер повыше, по мифу об «истинном джентльменстве» политических интриганов из официального Лондона, приоткрывает завесу над одним из грязных дел англо-американских союзников в годы минувшей войны. Написанные с болью и горечью, такие страницы романа производят сильное впечатление. Советский читатель найдет в книге Олистера Маклина добрые слова о нашем народе, о нашей армии.
Указанное выше позволяет сказать, что роман «Корабль его величества «Улисс» в целом интересное произведение. В нем имеются существенные недостатки, проистекающие из взглядов и классовой позиции автора. Но главное то, что в нем правдивая, реалистическая основа. Читая роман Олистера Маклина, советский читатель отдаст долг мужеству простых англичан и американцев, вновь вспомнит о великих испытаниях, выпавших на долю свободолюбивых народов в годы борьбы с гитлеризмом, о героическом подвиге советского народа.
Капитан 2 ранга Т. Белащенко
Глава первая
ВСТУПЛЕНИЕ. ВОСКРЕСЕНЬЕ. ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ
Не спеша, словно обдумывая каждое движение, Старр раздавил в пепельнице остаток сигареты. Как показалось капитану 1 ранга Вэллери, это должно было означать, что разговор окончен. Вэллери знал, что за этим последует, и в какой-то момент резкая горечь поражения заставила его забыть о ноющей головной боли, которая не давала ему покоя все эти дни. Но чувство досады жило в нем только мгновение — он действительно переутомился, причем настолько, что все было безразлично ему.
— Очень сожалею, господа, искренне сожалею, — произнес Старр, слегка улыбаясь. — Поверьте, речь идет не о приказе. Решение адмиралтейства — единственно правильное решение при нынешних обстоятельствах. Ваша неспособность понять нашу точку зрения достойна сожаления.
Старр, помедлив, протянул платиновый портсигар своим четверым собеседникам, сидевшим вместе с ним за круглым столом в адмиральском салоне. Все четверо отрицательно покачали головой, и улыбка снова появилась на лице Старра. Он взял сигарету и положил портсигар в нагрудный карман двубортного серого костюма. Откинулся в кресле, и улыбка исчезла с его лица. Теперь на рукаве его костюма нетрудно было представить обычные широкие золотые нашивки вице-адмирала Винсента Старра — заместителя начальника оперативного управления.
— Когда сегодня утром я летел на самолете из Лондона, — начал Старр, — я был зол. У меня немало дел. И мне показалось, что первый лорд адмиралтейства попусту тратит время. И мое, и свое. По возвращении придется извиниться перед ним. Сэр Хемфри, как и всегда, оказался прав.
Голос Старра вдруг утратил силу, и только щелканье зажигалки нарушило воцарившееся напряженное молчание. Старр облокотился на стол и тихо продолжал:
— Будем откровенны, господа. Я думал, и у меня были на то основания, встретить с вашей стороны поддержку и содействие в скорейшем решении этого неприятного дела. Неприятное дело? — Старр усмехнулся. — Нет, нужно называть вещи своими именами. Бунт, господа, — вот правильное название происшедшему. Это тягчайшее преступление. И что же я здесь увидел? — Старр обвел присутствующих взглядом. — Офицеры королевского флота, в том числе и адмирал, одобряют бунт матросов и даже готовы простить им этот проступок.
«Перегибает палку, — подумал Вэллери. — Провоцирует нас. В его словах, в том, как они сказаны, звучит вопрос, на который он требует ответа».
Но ответа не последовало. Все четверо, казалось, были безучастны к словам Старра. Разные по характеру, они в этот момент вели себя одинаково. Сонливые лица, усталые глаза.
— Я вас не убедил, господа? — тихо спросил Старр. — Вы считаете, что я чересчур резок в выражениях? — Он снова откинулся в кресле. — Гм… бунт, — медленно, наслаждаясь каждым словом, произнес Старр. — Да, это слово звучит не совсем приятно, не так ли, господа? Может быть, вы знаете другое слово? — Старр покачал головой, нагнулся вперед, и в руках у него зашуршала шифровка.
— «Возвратился в базу после рейда на Лафотенские острова, — прочитал вслух Старр. — Пятнадцать сорок пять — прошел боновое заграждение; шестнадцать десять — застопорены машины; шестнадцать тридцать — к борту подошли лихтеры с продовольствием и запасами; на разгрузку бочек со смазочным маслом назначена смешанная команда из строевых и кочегаров; шестнадцать пятьдесят — доложено командиру, что кочегары отказались выполнять приказания главного старшины Хартли, затем старшины котельных машинистов Хендри, инженер-лейтенанта Гриерсона и инженер-капитана третьего ранга Додсона; зачинщики, по-видимому, кочегары Райли и Петерсен; семнадцать ноль пять — неповиновение командиру корабля; семнадцать пятнадцать — на старшину и главного старшину военной полиции совершено нападение при исполнении ими служебных обязанностей». — Старр перевел взгляд на присутствующих и продолжал: — Каких обязанностей? При попытке арестовать зачинщиков?
Вэллери в знак согласия кивнул.
— «Семнадцать пятнадцать, — продолжал Старр, — матросы прекратили работу, очевидно, в знак солидарности с кочегарами. Никаких насильственных мер не принималось; семнадцать двадцать пять — командир обратился к экипажу по радио,
