Джеймс Купер - Блуждающая Искра

Из всей недоверчивой, боязливой и любопытной толпы, после того, как люгер бросил якорь, только Томазо и Джита оставались на набережной. Они не сводили с него глаз. На обычный служебный вопрос: «Кто и откуда?» со стороны карантинных чиновников — с судна дан был вполне ясный ответ: из Англии, через Лиссабон и Гибралтар. Упоминание этих мест подействовало успокоительно — оттуда нечего было ждать какой-либо заразы. Но когда дело дошло до названия судна, то произошла общая заминка.

— «Крыло и Крыло»! — отвечали с люгера.

Услышав это странное название карантинный персонал был вынужден обратиться к помощи переводчика, который в свою очередь оказался далеко не на высоте своего призвания и нисколько не посодействовал уяснению непонятных слов. После нескольких перекличек на люгере подняли новый флаг с изображением на нем двух распростертых крыльев, между которыми ютился маленький люгер; в общем это изображение несколько напоминало летящего херувима и до некоторой степени дало наглядное объяснение названию «Крыло и Крыло», что послужило к общему успокоению и удовольствию.

Томазо и Джита дольше всех оставались на набережной. Лоцман, как называли Тонти за его основательное знание всего побережья, при чем ему даже нередко приходилось руководить плавающими у острова судами, перебрался на палубу одной из фелук, откуда ему очень удобно было наблюдать за иностранным люгером. Джита осталась на набережной, избегая непосредственного столкновения с матросами, но и не теряя из виду люгера.

Прошло, однако, по крайней мере полчаса, пока, наконец, с люгера спустили шлюпку. Уже совсем стемнело, когда эта шлюпка подъехала к лестнице у пристани и к ней спустились двое таможенных чиновников. Прибывший моряк показал им свои бумаги, которые, повидимому, оказались в исправности, а потому ему позволили подняться на берег. Джита подошла к группе. Она была так плотно окутана широкой тальмой[12] что ее почти не было возможности узнать, но сама она внимательно всматривалась в черты лица и во всю фигуру незнакомца. Она казалась удовлетворенной результатом своего осмотра и немедленно исчезла. Между тем Тонти поднялся с своей фелуки на набережную и сказал незнакомцу:

— Синьор, его сиятельство градоначальник приказал мне передать вам его приглашение пожаловать к нему; он живет поблизости и будет очень огорчен, если вы не окажете ему этой чести.

— Его сиятельство не такое лицо, которое удобно было бы огорчать, — отвечал незнакомец на весьма хорошем итальянском языке, — и я немедленно отправлюсь к нему.

Он обернулся и приказал привезшим его матросам вернуться на люгер и ждать условного сигнала, чтобы приехать за ним.

Провожая его к Вито-Вити, Томазо не упустил случая предложить незнакомцу несколько вопросов, желая выяснить себе некоторые, еще продолжавшие его смущать подробности.

— Скажите, синьор капитан, давно ли англичане обзавелись люгерами? Кажется, ваша нация предпочитала до сих пор другие формы судов?

Незнакомец громко расхохотался.

— Видно, вам недалеко случалось плавать, а в Ламанше, должно быть, и совсем не были, если не знаете, что на острове Гернсей люгера предпочитают всем другим судам.

Мазо признался, что не имеет никакого понятия об этом острове.

— Гернсей — остров, и хотя он уже веками находится во власти англичан, но население в нем больше чем наполовину французское; имена и обычаи там по преимуществу французские.

Томазо промолчал. Если ответ незнакомца не был злостным вымыслом, то рассеивались все его подозрения по поводу слишком французского характера оснастки корабля; но он, конечно, не имел никаких оснований не доверять искренности капитана.

На всякий случай Томазо Тонти передал градоначальнику все, что успел узнать, а также и все свои подозрения.

Выслушав Мазо, градоначальник поспешил присоединиться к незнакомцу; но в комнате было так темно, что они едва могли различать лица друг друга.

— Синьор капитан, — обратился градоначальник к приезжему, — надеюсь, вы позволите мне проводить вас к вице-губернатору, который ожидает вас и желает приветствовать.

Он говорил так вежливо, и предложение его было так естественно, что капитану нельзя было не дать своего согласия. Они отправились, и капитан с легкостью молодого человека взобрался на гору, где находился дом вице-губернатора.

Андреа Баррофальди, вице-губернатор, был человеком довольно начитанным, отчасти даже причастным к литературе. Он уже десять лет занимал настоящую должность и знал основательно свое дело, но в практической жизни был таким же простаком, как и его друг градоначальник.

Придя в помещение Баррофальди, градоначальник оставил на время капитана в первой комнате, желая предварительно переговорить с вице-губернатором без свидетелей. Через несколько минут он вернулся за ним.

В освещенной комнате синьор Вити мог разглядеть капитана. Это был человек лет двадцати шести, высокого роста, стройный, крепкого сложения; на нем изящно сидела его форма морского офицера, и более опытный глаз сразу заметил бы в нем совершенное отсутствие простоты, характеризующей моряков-англичан. Черты его лица не имели ничего общего с наружностью этих островитян, они были строго классические, в особенности рот и подбородок; щеки были бледны, цвет кожи в общем смуглый. Его глаза были черные, как агат, лицо обрамлено черными бакенбардами. В общем, лицо его было поразительно красиво, точно слепок с древней медали, а при улыбке, оживлявшей его, становилось неотразимо привлекательно. Тем не менее в нем не было ничего женственного: голос мужской, при всей своей мягкости, взгляд твердый, члены гибкие, сильные и пропорционально сложенные.

Вице-губернатор и градоначальник были поражены таким богатым соединением внешних преимуществ и, после обычных приветствий, не могли отвести от него глаз. Когда затем все сели по приглашению Баррофальди, то вице-губернатор заговорил:

— Мне сообщили о прибытии в наш порт английского судна, синьор капитан.

— Совершенно верно, синьор, я служу под этим флагом.

— Вы англичанин? Как прикажете записать вас в нашу книгу? — и вице-губернатор через очки окинул его несколько подозрительным взглядом.

— Джэк Смит, — отвечал моряк, делая две ошибки в произношении, ускользнувшие от Баррофальди.

— А название вашего люгера, синьор? — продолжал вице-губернатор, не отрывая пера от бумаги в ожидании ответа.

— «Крыло и Крыло», — отвечал моряк, снова делая ошибки в произношении. Вице-губернатор записал название, но затем попросил объяснений у капитана.