Мичман Изи - Марриет Фредерик
Встретившись в таверне, Верзиланс и Гаскойн принялись обсуждать в сторонке условия дуэли, тогда как боцман услаждал себя за столом стаканом грога, а наш герой, сидя у дверей, дразнил обезьянку.
— Мистер Гаскойн, — сказал комендор, — признаться, я был озадачен, каким образом провести эту дуэль, поскольку, видите ли, в ней участвуют трое. Если бы дуэлянтов было двое или четверо, ничего не могло бы быть проще, так как прямая линия или квадрат в расположении противников удовлетворили бы условия нашей задачи. Я долго раздумывал и нашёл выход: в данном случае дуэль нужно проводить по принципу треугольника.
Гаскойн вытаращил глаза, у него в голове не укладывалось, к чему клонит Верзиланс.
— Вы знакомы, мистер Гаскойн, со свойствами равнобедренного треугольника?
— Разумеется, — ответил Гаскойн, — у него все три стороны равны, но какое, чёрт побери, это имеет отношение к дуэли?
— Непосредственное, мистер Гаскойн. Равнобедренный треугольник разрешает многие трудности, и дуэль между тремя противниками может быть устроена только по принципу треугольника. Обратите внимание, — сказал комендор, вынимая кусок мела из кармана и рисуя треугольник на крышке стола, — в этой фигуре имеется три равноудалённые точки, а у нас имеется три противника. Таким образом, поставив каждого из них в вершину треугольника, мы добиваемся равенства в местоположении дуэлянтов: например, мистер Изи станет здесь, боцман — вот здесь, а буфетчик — вот тут в третьем углу. Если мы замерим стороны треугольника точно, то всё будет в порядке.
— Но тогда как же они будут стрелять? — спросил Гаскойн, пришедший в восторг от этой идеи.
— Это уже не имеет большого значения, — ответил комендор. — Однако мне кажется, как моряки, они должны стрелять по солнцу, то есть мистер Изи стреляет в мистера Биггса, мистер Биггс стреляет в Истхапа, а Истхап стреляет в мистера Изи. Отсюда следует, каждая сторона стреляет только один раз и получает выстрел от другого тоже единожды.
Гаскойн был просто в восторге, услышав новые и небывалые в практике дуэли правила, тем более что он не преминул отметить выгоду для Тихони от такого распорядка дуэли.
— Честное слово, мистер Верзиланс, я и не подозревал в вас столько достоинств: у вас глубокий математический ум, и я в восторге от вашего плана. Конечно, в делах, подобных нашему, дуэлянты должны дать своё согласие с условиями, выработанными секундантами, но, что касается мистера Изи, я вас заверяю — он согласится с вашим превосходным и высоконаучным предложением.
Гаскойн отправился к Джеку и, оттащив его от обезьянки, рассказал ему об условиях дуэли, над которыми Джек от души посмеялся. Верзиланс также сообщил боцману о том, как будет происходить дуэль, и тот, не очень-то разобравшись, сказал:
— Ну что ж, всё в порядке: выстрел за выстрел и к чертям всякие уступки.
Компания отправилась на место дуэли, захватив с собой две пары корабельных пистолетов, которые мистер Верзиланс тайком вынес с судна, и как только они оказались на месте встречи, комендор направился в бондарню, чтобы позвать мистера Истхапа. Тем временем Гаскойн отмерил равнобедренный треугольник со сторонами в двенадцать шагов и отметил его вершины. Когда Верзиланс вернулся вместе с буфетчиком, он обошёл площадку и, убедившись, что фигура имеет «равные углы, сопряжённые равными сторонами», заявил, что всё в порядке. Каждый из противников занял своё место в вершине треугольника, причём мистера Истхапа, который был в полном неведении об условиях дуэли, отвёл на место сам комендор.
— Но, мистер Верзиланс, я ничего не понимаю, — сказал буфетчик, — мистер Изи будет первым стрелять в мистера Биггса, не так ли?
— Нет, — ответил комендор, — это дуэль для троих: вы будете стрелять в мистера Изи, мистер Изи будет стрелять в мистера Биггса, а мистер Биггс будет стрелять в вас, и все вы будете стрелять одновременно — таковы условия, мистер Истхап.
— Всё равно, — сказал Истхап, — ничего не понимаю. Зачем мистеру Биггсу стрелять в меня? Я не ссорился с ним.
— Очень просто, потому что мистер Изи стреляет в мистера Биггса, а тот тоже должен произвести свой выстрел.
— Если вы когда-нибудь бывали в обществе благородных людей, мистер Истхап, — заметил Гаскойн, — вы должны разбираться в дуэлях.
— Да, да, я всегда вращался в наилучшем обществе и участвовал в дуэлях, однако…
— А если так, мистер Истхап, вы должны знать, что ваша честь в руках секунданта, и этого не оспаривает ни один джентльмен.
— Да, мистер Гаскойн, мне известно об этом, и всё-таки я не согласен — я ведь не ссорился с мистером Биггсом. А как вы, мистер Биггс, вы будете стрелять в меня?
— Почему вы полагаете, что я позволю подставлять свой лоб напрасно? — ответил боцман. — Нет уж, я буду стрелять всерьёз.
— В своего друга, мистер Биггс?
— Мне всё равно, я буду стрелять в кого угодно, — выстрел за выстрел, и пусть выживет тот, кому повезёт.
— Э, нет, джентльмены, я возражаю против такого способа, — заявил Истхап. — Я пришёл сюда, чтобы получить сатисфакцию от мистера Изи, а не для того, чтобы получить пулю от мистера Биггса!
— А разве вам недостаточно, что вы стреляете в мистера Изи? — возразил комендор. — Какого же рожна вам ещё нужно?
— Я не хочу, чтобы мистер Биггс стрелял в меня.
— Так вам, значит, угодно стрелять самому и не получить ответного выстрела?! — взревел Гаскойн. — Дело ясное: этот негодяй — проклятый трус и заслуживает того, чтобы его пинками загнали назад в бондарню!
Получив такое оскорбление, мистер Истхап уступил и взял дрожащей рукой пистолет из рук комендора.
— Вы слышали, что сказал Гаскойн, мистер Биггс? Он смел говорить таким языком с джентльменом! Мы ещё поговорим с вами иначе, сэр, когда я уволюсь с судна. Я больше не возражаю, мистер Верзиланс: смерть или позор, я же джентльмен, чёрт побери!
Во всяком случае, его поведение отнюдь не свидетельствовало о храбрости, потому что, направив пистолет в сторону Джека, он дрожал всем телом.
Комендор давал команду так, как будто он проводил стрельбу из корабельных орудий:
— Взвести курки! — Прицеливайся! — Пли! — Закрыть запальные отверстия!
Последний дополнительный приказ выполнил только один из дуэлянтов — Истхап, который вдруг подпрыгнул с громким воплем, схватился руками за заднее место и упал на землю: пуля насквозь пронзила мягкую часть его сидения, так как, стоя лицом к Джеку он подставил свой борт в качестве мишени под выстрел своего противника. Выстрел Джека также не пропал даром: его пуля прошила обе щеки боцмана, не нанеся большого вреда, а только выбив два верхних коренных зуба и унеся с собой через пулевое отверстие порцию жевательного табака, находившегося во рту боцмана. Пуля мистера Истхапа улетела Бог знает куда, так как он стрелял зажмурившись и дрожащей рукой.
Буфетчик лежал на земле и орал благим матом. Боцман выплюнул коренные зубы вместе со сгустками крови и в бешенстве швырнул пистолет на землю.
— Хорошенькое дело, клянусь Богом! — заорал он. — Мне продырявили мехи, как же я, чёрт побери, буду свистать к обеду, если воздух будет выходить из дырок в щеках?
Тем временем остальные пришли на помощь буфетчику, который катался по земле, испуская вопли. Его осмотрели и пришли к выводу, что рана в эту часть тела не опасна.
— Заткни свою проклятую глотку! — закричал комендор. — Или ты намерен напустить на нас патруль? У тебя пустяковая рана.
— Как так пустяковая?! — заревел буфетчик. — О, дайте мне умереть спокойно, не трогайте меня!
— Чепуха, — сказал комендор. — Ты встанешь и дойдёшь до лодки, а если нет, то мы бросим тебя тут. Заткнись немедленно, слышишь? Ах, ты не хочешь, так я тебе задам, чтоб ты вопил не даром. — И он принялся хлестать беднягу по щекам справа и слева. Тот получил столько звучных пощёчин, что поневоле перестал орать и только жалобно хныкал:
— Боже мой, какая жестокость, я протестую против такого обращения! О, Боже, Боже, я не могу подняться.
