Януш Мейсснер - Зеленые ворота
При известии о смерти Филипа французский двор надел официальный траур. Но траур оказался весьма короток и…весел.
Генрих IV даже перед испанским послом не смог принять грустный вид, а от придворных и друзей вовсе не скрывал своего удовлетворения.
Он стал доступен и любезен, чем воспользовался Агриппа д'Обиньи, чтобы представить ему просьбу об освобождении шевалье Жана де Мартена, заключенного в крепости Ла-Рошель по обвинению в пиратском нападении на Золотой флот.
Об амнистии для знаменитого корсара ходатайствовал главным образом его первый помощник, Стефан Грабинский, при посредничестве Ричарда де Бельмона. Уже несколько недель он пребывал в Париже и сумел даже добиться некой благосклонности, или по крайней мере благожелательного нейтралитета в этом деле министра финансов, мсье де Бетюна, что впрочем не обошлось без весьма ценных подношений.
Д'Обиньи знал, что от Максимилиана таким путем немалого можно добиться, и знал еще, что Росни получил приличную взятку от своего протеже, Генриха Шульца, за то, что «Зефир» не конфисковали по прибытии в порт. Потому неприятностей с его стороны он не ожидал. Сам он действовал совершенно бескорыстно, поскольку во-первых не терпел и презирал вымогательство у попавших в неприятности людей, во-вторых испытывал к романтичному капитану-авантюристу искреннюю симпатию.
Действительно, король согласился помиловать Мартена при условии, что он и его корабль покинут Францию либо отправившись в Новый Свет под команду Самюэля де Шамплейна, либо куда угодно еще, но уже без королевского корсарского патента и без права убежища во французских портах.
Мсье де Бетюн правда предупредил, что капиталы корсара, конфискованные в пользу казны, возвращены не будут. Никаких иных преград он не чинил.
Благодаря такому повороту дела пятого декабря Мартен покинул камеру в казематах крепости Ла-Рошель и оказался на свободе, без гроша за душой да ещё в долгах. Долги эти образовались из кредитов, взятых Грабинским на ремонт «Зефира», не говоря уже о расходах, которые помощник произвел из своего кармана, чтобы поскорее освободить любимого капитана.
В нынешней трудной ситуации это были крупные суммы, а характер займов настолько же выручал, насколько и обязывал Мартена, поскольку взяты были из сбережений его собственной команды. На них скинулись Томаш Поцеха, Герман Шульц, Броер Ворст и Тессари, прозванный Цирюльником, и если и не исчерпывали всего их состояния, то во всяком случае поглотили все, что у них было при себе.
Но этого все равно было мало. Слишком мало, чтобы снарядить корабль на плавание до Гданьска, поскольку Мартен теперь жаждал оказаться там как можно скорее. Вдобавок он должен был покинуть Ла-Рошель в течение четырех дней; такой срок назначил ему адмирал де Клиссон, который явно знал о его нелегком положении и заранее тешился неминуемо грозящей ему катастрофой.
Мартен за новым займом обратился прежде всего к представителю Шульца, управлявшему его филиалом в Бордо. Потратил на него два ценных дня и не получил почти ничего.
Управляющий, мсье Тиже, который фигурой напоминал высокий высохший бурьян, принял его с деланной любезностью и уважением, которыми скрывал равнодушие и презрение. Голос его был тонок и высок, словно на зубах скрипел песок.
К сожалению, он не получил от мсье Шульца никаких поручений о выделении Мартену кредита после ликвидации его счета. И не имел достаточных полномочий, чтобы подобные кредиты открывать. Но зато он знал. что мсье Шульц издавна готов был купить у Мартена его прекрасный корабль…
— Об этом не может быть и речи, — прервал Мартен.
— Ну, в таком случае… — проскрипел Тиже, разводя руками, как худое пугало. — В таком случае — неожиданно повторил он, — я мог бы вам, капитан, дать добрый совет. Разумеется, совершенно частным образом, — предостерег он, тут же потупив глаза, как скромница, которой стыд не позволяет слишком явно выказывать свои чувства. — Приватно и почти бескорыстно, то есть за небольшие комиссионные, если вы примете этот совет и воспользуетесь при этом моими услугами.
— Что это за совет? — спросил Мартен, поднимая хмурый взор, поскольку полагал, что речь идет просто о ростовщических процентах.
Мсье Тиже понизил голос и начал говорить, беспокойно косясь налево и направо, словно опасаясь, что кто-нибудь подслушает.
Прежде всего он спросил, известно ли Мартену, что некий авантюрист по имени Шамплейн готовит новую экспедицию в Северную Вест-Индию, где с согласия и при поддержке мсье Лаффемаса, генерального контролера торговли Его королевского величества, хочет основать колонию и город в устье реки Святого Лаврентия.
— Конечно, — кивнул Мартен. — Я слыхал об этом. Но собираюсь в противоположную сторону — на Балтику.
— О, одно другому не мешает! — воскликнул Тиже. — Даже наоборот. Мсье Шульц предвидел ваше мудрое решение и даже подготовил с этой целью для «Зефира» подобающие сертификаты для попутных портов в Нидерландах, Дании и Германии, даже если продажа корабля не состоится.
— Он только позабыл, что я без денег, — иронично вставил Мартен.
Тиже сочувственно склонил голову.
— Я и пытаюсь поправить дело, — проскрипел он. — Мсье Лаффемас…
— Но ни мсье Лаффемас, ни Шамплейн не интересуются Гданьском и Балтикой, — снова перебил Мартен, начиная уже терять терпение.
— Разумеется, — подтвердил Тиже. — Зато готовы снарядить любой корабль и подобающего капитана, который хотел был податься в Новый Свет.
Мартен пожал плечами.
— Повторяю вам, что я туда не собираюсь.
— Но если я правильно понял, «Зефир» навсегда покинет Францию. А я бы мог вам, капитан Мартен, помочь получить все нужное оснащение из кредитов, предназначенных генеральным контролером торговли на экспедицию Шамплейна. Если вы подпишете контракт, «Зефир» получит все, что нужно, а потом… — мсье Тиже сделал прощальный жест рукой и протяжно присвистнул. — Кто же догонит «Зефир»в открытом море, если он вдруг изменит курс и поплывет через Ла Манш?
Мартен наконец понял, на что намекает уважаемый наместник Генриха Шульца.
« — Ну вот мы и дошли до сути», — подумал он.
— Вы ошиблись, мсье Тиже, — сказал Мартен почти без гнева, скорее с отвращением. — Я корсар, а не мошенник. И не воспользуюсь вашим мудрым советом, даже если бы мне пришлось подыхать с голоду и пить одну воду. Мне и моей команде. Его королевское величество поступил со мной не слишком великодушно, но как бы там ни было, в течение двух лет дарил мне свое гостеприимство и свой флаг на море. Я не имею привычки отвечать неблагодарностью на такую благосклонность, тем более что ни мсье Шамплейн, ни Лаффемас мне ничего плохого не сделали.
