Луи Жаколио - Грабители морей

Грундвиг представил Ольдгаму Вилля как своего родственника-туземца, которому белый гость может вполне довериться. Почтенный клерк принялся горячо благодарить, и Вилль увел его. Близорукость Ольдгама чрезвычайно облегчала задачу Вилля.

Как только они скрылись, Грундвиг побежал в замок и сейчас же опять вышел оттуда, но уже не один, а с Гуттором.

XXI

Гуттор был с виду настоящий северный богатырь — шести футов ростом, широкоплечий, с огромными руками и ногами, и обладал просто феноменальной силою. Был с ним однажды такой случай. Эдмунд, состоя на французской службе, командовал фрегатом «Сеньеле». Однажды на этом судне с грот-мачты упал матрос. Несчастному при падении грозила смерть, но Гуттор подбежал, растопырил руки и принял падающего матроса при громких аплодисментах всей команды. При такой громадной силе он уступал Грундвигу в тонкости ума, но не в преданности и любви к Биорнам. Разница между обоими была, впрочем, еще та, что Грундвиг постоянно боялся за молодых своих господ, а Гуттор, не рассуждая, готов был содействовать им во всяком предприятии, какое бы только они ни затеяли. Гуттор был любимцем Фрица, которого сам и выдрессировал. Когда медведь приходил в дурное расположение, силач хватал его за загривок, как щенка, и сажал в клетку.

Олаф и Эдмунд души не чаяли в своем богатыре, с которым чувствовали себя в безопасности где бы то ни было.

— Я совершенно с тобой согласен, — говорил Гуттор своему другу, идя с ним к берегу фиорда, — что Надод явился в Розольфсе с каким-нибудь дурным намерением. Недаром же он так старательно прячется от нас… Впрочем, у нас есть только одно средство узнать, что он затевает, — это овладеть им.

— Да как это сделать?

— Ты вот не хочешь пустить меня прямо на корабль.

— Помилуй, что ты… Это все нужно сделать в самой строгой тайне.

— Правда, тем более, что у него ведь сообщники… Знаешь, я нахожу, что герцог напрасно пригласил к себе в гости этого капитана. Этот молодец тоже не лучше других, я думаю.

— Неужели ты подозреваешь молодого командира «Ральфа»?

— Все они одного поля ягоды!

— Слушай, Гуттор, — сказал тогда, сдерживая волнение, Грундвиг, — я скажу тебе необыкновенную новость… Слышишь ты, как у меня дрожит голос?

— Да. Отчего же это?

— Ты не заметил, как похож капитан Ингольф на нашу покойную госпожу, герцогиню Норрландскую?

— Ты опять за свое! — засмеялся Гуттор, но сейчас же вновь сделался серьезен. — Ты всегда так. Ты и в смерть бедной Леоноры не верил и говорил, что не поверишь, покуда тебе ее не покажут мертвой, а между тем она погибла в море во время бури, погибла вместе с мужем, герцогом Эксмутом и со всеми детьми. Тебе почему-то кажется, что Биорны не могут погибать, как другие люди. Разуверься, Грундвиг: они такие же смертные, как и все.

— Фредерик Биорн утонул в море пяти лет от роду; Леонора, его сестра, умерла той смертью двадцати восьми лет… Ты скажешь — это судьба, а, по-моему, тут оба раза было преступление… Но то, что Фредерик Биорн не умер, а был только похищен — в этом я теперь убедился, и у меня даже есть доказательство.

— Что ты говоришь? — вскричал изумленный Гуттор.

— Правду говорю. Ты сам знаешь, что у меня нет обыкновения лгать.

— Это верно, но ты можешь ошибиться.

— Я же тебе говорю, что у меня есть доказательства, понял?

— Кто же он? Уж не капитан ли «Ральфа»?

— Этого я не говорю.

— Зачем же ты упомянул о его сходстве с покойною герцогинею?

— Выслушай меня внимательно, Гуттор. Я получил несомненные доказательства, что Фредерик Биорн жив, но еще не могу сказать утвердительно, что он и капитан брига одно и то же лицо. Это только мое предположение, но я тебе сейчас объясню, на чем оно у меня основано.

— Говори. Это интересно, — сказал в высшей степени заинтересованный Гуттор.

— Сегодня утром я чуть не упал в обморок, когда увидал капитана, — до такой степени поразило меня его сходство с нашей покойной госпожой. Несколько часов спустя я узнаю, что молодой Фредерик Биорн никогда не умирал, и что Надод находится на бриге. Как же после этого не предположить…

— Действительно, все это очень странно… Теперь вот что: Надод, конечно, прибыл сюда для того, чтобы мстить. Но что же он может сделать один? И почему именно он приехал на «Ральфе»?.. Очевидно, он рассчитывал на помощь матросов этого корабля, а стало быть, и капитан Ингольф нисколько не лучше Надода.

— Ты меня пугаешь, Гуттор… Знаешь, я сам об этом думаю… Что, если этот негодяй воспитал его для преступлений?

— Да?.. Ну, в таком случае твой капитан не может быть Биорном, и ты можешь успокоиться, — убежденным тоном заявил богатырь. — Порода всегда скажется.

— Однако на рассуждениях далеко не уйдешь. Покуда Надод не в наших руках, мы ничего не узнаем.

— О! — произнес со зловещей улыбкой Гуттор. — Я берусь заставить его говорить.

Оба служителя подошли к тому месту берега, которое приходилось напротив брига, на корме которого все еще расхаживал Надод, дожидавшийся Ингольфа.

Грундвиг указал на него Гуттору.

— Только бы он сошел на берег!

— Подождем, сказал Гуттор, — быть может, и сойдет.

Вдруг вдали послышались чьи-то шаги.

То возвращался Ингольф.

Два друга спрятались в кусты и притаились. Капитан прошел мимо, не заметив их. Когда он вошел на корабль, друзья встали и в ту же минуту услыхали со стороны фиорда чьи-то голоса.

Какие-то люди разговаривали очень громко, очевидно уверенные, что они совершенно одни. Разговаривая, они подошли к тому месту, где находились Грундвиг и Гуттор, поспешившие тем временем опять спрятаться.

— Дальше идти незачем, — говорил один из незнакомцев, — Надод отлично услышит нас и отсюда. Ты знаешь, он не велит слишком близко подходить к кораблю.

— Ну, уж теперь, я думаю, он будет нами доволен, — отвечал другой, — ведь мы все его приказания исполнили в точности… Но странно, право: что за фантазия ему пришла назначить нам свидание здесь, а не у входа в фиорд, как было прежде условлено?

— Очень понятно: ему хочется быть поближе к замку, чтобы не так далеко было перетаскивать на корабль миллионы, хранящиеся в кладовых Розольфского замка.

Грундвиг и Гуттор оба затрепетали.

Разговор продолжался.

— Не знаю, право, что меня удержало в прошлую ночь… А как мне хотелось пустить пулю в герцога или в его сыновей, когда они спасли того иностранца, отбивавшегося от медведя. По крайней мере, в решительный день было бы меньше дела…

— Разве ты думаешь, что всех перебьют?