Юрий Иванов - Атлантический рейс
От горячей палубы болят ступни. Чтобы уберечься от обжигающих досок, почти вся палубная команда сделала себе легкие пенопластовые шлепанцы. Тяжело, очень тяжело переносить солнце в таких дозах... Особенно тяжело переносят жару механики – ведь в машине не только жарко, но и душно. В такой духоте сизый, едкий чад застаивается между грохочущими двигателями, вентиляция почти не остужает воздух. Отработав положенное время, механики спешат куда-нибудь в тень и засыпают тяжелым, беспокойным сном, обвеваемые теплым ветерком от гудящих вентиляторов.
Только один человек из «машины» упорно сопротивляется тропическим невзгодам. Это Виталий Белов. Невысокий, худощавый, но очень энергичный, он в свободное время изучает английский язык, заглядывая в самоучитель, бренчит на гитаре, гриф которой украшен алым бантом, и, смешно подпрыгивая, боксирует на корме, отважно сражаясь с налитым водой резиновым буйком. Виталий интересуется абсолютно всем: политикой и астрономией, спортом и космическими полетами, литературой и кулинарией. Он совершенно точно знает, что произойдет, если растопить все льды Антарктики, если перегородить пролив Дежнева плотиной, если... В общем он знает такие вещи, о которых обыкновенный смертный даже и не подозревает. Его торопливый стрекочущий голос можно услышать в салоне, во всех каютах, в ходовой рубке, на палубе и в гальюне. И за это матросы называют его «кузнечиком».
Ярусы... ярусы... То вытянем из воды «пустышку», то одних акул, то несколько тонн тунцов. Но в последнее время они стали все чаще попадаться в наши ярусы, и около тяжелых, серебристо-синих тел обеспокоенно бродит Вася Суховеев, скромный герой морозилки. Вася озабочен: морозильная камера забита рыбой до предела, холодильные установки работают с перегрузкой, и его волнует вопрос: куда сунуть новую партию рыбы? Хватит ли холода для новых десятков рыбьих туш?
Мы уже познакомились с несколькими видами тунцов: длинноперым, большеглазым, пятнистым. Длинноперые тунцы совсем небольшие – по 8-12 килограммов весом. Один экземпляр лежит передо мной на палубе – стремительное, сильное тело, очень длинные, саблевидной формы грудные плавники. Эти тунцы обитают в верхних слоях воды океанов. Мечение рыб показало, что длинноперые тунцы совершают очень большие миграции. Например, тунца, меченного у западного побережья Америки, выловили у берегов Японии, а других, меченных у Гавайских островов, добыли у берегов Америки. Мясо у длинноперого тунца твердое, белое и очень вкусное. Оно пользуется большим спросом и высоко ценится на международном рынке.
К сожалению, длинноперые тунцы попадались на наш ярус очень редко. А большеглазых тунцов мы за весь рейс выловили всего лишь двух. Но зато какие это были рыбины! Каждый из этих двух тунцов весил по полтора центнера. Тунцы были очень сильные, живучие, и мы с большим трудом вытащили их из океана. Название свое они получили не зря. Глаза действительно у них очень большие, покрытые, как циферблат часов, плотными прозрачными пластинками. От других рыб большеглазые тунцы отличаются и своим тучным, массивным телом. Обитают они обычно на глубинах более 20 метров и наибольшие скопления образуют при температуре плюс 21-22 градуса.
А пятнистых тунцов центнера полтора наловил сам, по своей инициативе Иван Лукьянец. Наловил, как говорится, шутя, играючи за каких-нибудь полтора часа, пока судно лежало в дрейфе перед выборкой яруса. Я пришел на корму в тот момент, когда ловля тунцов была в полном разгаре; Иван, свесившись за борт, заглядывал в кипящую воду – там бесновался большой рыбий косяк, а на палубе, около ног счастливого рыболова бились, трепетали, судорожно приподнимая жаберные крышки ярко-серебристые рыбины, отмеченные природой тремя черными пятнами на боку.
– Все ты? – воскликнул я.
– Все я! – радостно откликнулся Иван и резко подсек капроновый шнур.
Извивающаяся рыба просвистела над моей головой и ударилась о спасательный плотик. Огоньки, горящие в Ивановых глазах, подожгли и мою душу – ведь я тоже немало свободных вечеров провел с удочкой где-нибудь в камышах. Я сбегал в каюту и через несколько минут забросил и свою удочку в воду.
Пожалуй, мне больше никогда и нигде не придется так половить рыбу: поклевка у тунца сильная, уверенная, хватает намертво, глотает рыбу глубоко – уж не сорвется! Подсеченный, рвется, прыгает, стараясь освободиться от крючка, но наш крючок способен выдержать 500 килограммов и не согнется, не сломается.
Да, отличная, интереснейшая рыбалка. И на берегу, в компании приятелей-рыболовов, в противовес какой-нибудь замшелой истории о двухметровой щуке-утятнице или скользком налиме, тащившем лодку с рыболовами вверх по течению, мы будем рассказывать о ловле тунцов у берегов Африки. Рекомендую всем морякам – любителям рыбной ловли: отправляясь в тропики, возьмите с собой удочку. Не пожалеете!
ГЛАВА IX
Идем по экватору. – Тропическая болезнь. – Рыба-молот и «пояс Венеры». – В гостях на японском тунцелове.
Идем по экватору. По самой его «кромке». По крайней мере мне так сказал второй штурман. Сказал и вышел на крыло мостика с левого борта, заглянул вниз – дескать, не пересекли ли мы его ненароком? Если пересекли, то будет скандал: переход экватора со всеми соответствующими торжествами по этому поводу запланирован на послезавтра. Да, к переходу экватора еще не все готово: кстати, у самого штурмана, которому поручена должность черта в свите Нептуна, до сих пор не готовы рога и хвост.
– Ну как? – спрашиваю я, тоже заглядывая за борт.
– Все в порядке, идем по самой кромочке, – хрипловатым своим баском отвечает штурман, выпуская из ноздрей густые клубы дыма.
Он курит трубку «Мефистофель». Есть такие дымовые агрегаты: табак вкладывают в деревянную голову, изображающую физиономию оперного черта. Между прочим, Петр Николаевич и сам немножко похож на этого Мефистофеля – у него такие же резкие, острые черты лица, небольшие внимательные глаза, немало повидавшие на своем веку, и очень подвижной, вечно улыбающийся рот. В свободную минуту он любит рассказывать всевозможные истории – Долиненкову пришлось много поплавать по всем морям и океанам земного шара. С интересом вслушиваюсь в его рассказы, вглядываюсь в глаза, которые видели бастующих грузчиков английских портов, замшелые стены и бронзовые пушки крепостей Копенгагена, узкие, мрачные «улицы развлечений» портового Гамбурга, разрушенные английскими снарядами кварталы Порт-Саида, фантастические парки каменных фигур Сингапура и плавающие улицы японских городов.
