Владимир Лещенко - Корсары. Легенда о Черном Капитане
Клянусь своей шкурой – не брехня! Дэви Джонс это вам не какой-то там лепрекон с сидом! Он ходит где хочет – всюду куда долетает запах моря! И дело тут не такое простое… Он ведь не просто по кабакам ходит стаканчик виски пропустить или там с девчонкой позабавиться – хотя, говорят, и такое бывает. Он поиграть любит – нету ему лучшего развлечения как в кости перекинутся с моряком. Будь ты последняя «пороховая обезьяна» – будь хоть сам адмирал, – без разницы.
– Складно говоришь, Джерри, – с сомнением помотал головой кто-то из собеседников. Но вот на что ж он может играть? На селедку да каракатиц?
– Ну эт-ты, Марк, хреновину спорол, – рассудительно произнес другой. Само собой, у Дэви Джонса золотишко должно водится – все потонувшие корабли – его!
– Так и я про то ж! – вступил в разговор третий. Зачем Дэви Джонсу моряцкое золото, а то хуже – медяки? – он бросил на стол истертый пенни. Зачем, когда у него своего полно?
– Не понимаете вы, – вновь повысил голос бородач. Он ведь не на деньги играет, а на дары. Поставишь, к примеру, на удачу в боях – будет тебе удача в боях! Захочешь чтобы твой корабль не утонул – и Дэви Джонс никогда не пустит твою скорлупку на дно даже если она будет разваливаться на ходу и черви проедят ее днище как решето! Можешь попросить долгой жизни и молодости – получишь! Вечную жизнь само собой не даст – не в бесовских это силах. Но лет сто, а то и двести проживешь молодым, почти не меняясь – если не убьют само собой.
– Точно! – пробормотал кто-то. Слыхал я от дядьки своего что в Глазго на постоялом дворе кухарем служил. Остановился у них один тип – вроде моряк по видe – но при деньгах – на вид этак лет тридцати. Утром приходит служанка его будить – а в кровати мертвый старик лежит! Весь высохший как будто ему сто лет в обед! Только перстень на пальце как у постояльца.
– Не знаю, – пробурчал Марк, – только я бы уж точно с чертушкой Дэви играть бы не сел. Не зря его молва зовет – «Большой Мерзавец Джонc»! Определенно смошенничает – трудно что ль нечистой силе в кости честного моряка обмишулить??
– Нет, – вновь взял слово рассказчик. – Дэви Джонс честно играет: иначе какой азарт?
– Повстречать бы, – мечтательно произнес какой-то молодой матрос. Сыграл бы с ним лет на двести жизни…
– Да как сказать, – покачал головой Джерри, подергав себя за бороду. Выиграть-то можно многое – но вот твоя ставка всегда одна.
– Душа? – с испугом поднял брови молодой.
– Нет, – пожал плечами Джерри, – Дэви Джонс видишь ли нечисть старая, еще со времен до Христа. У нее власти над душами крещенными нет. Что у Дэви Джонса, что там у Барона Субботы, или у тех индейских демонов, каким краснокожие молятся. А вот жизнь твою забрать может. Ставка у него – твоя голова. Если проиграешь – утащит он тебя на дно, утонешь само собой как крыса в бочке, рыбы с разными морскими тварями тебя объедят – ни клочка мяса не оставят, ни жилочки. Тогда из твоего черепа он себе чашу для пунша сделает, а из мослов – кости игральные выточит… Вот такие вот дела!
После этих слов компания примолкла да и Кристоферу – в подобные вещи не очень верившему тоже стало как-то не по себе…
Тем временем наверху шла беседа между Джоном и важным господином в желтом кафтане и расшитой серебром треуголке, больше всего напоминающего эсквайра средней руки. Хотя на деле тот был всего лишь старшим тюремщиком местного узилища.
– Значит, говорите, мистер Джон Смит, – многозначительно ухмыльнулся Фрезер, – ваш дядюшка случайно оказался постояльцем в моей…кхм гостинице? Честно говоря странная история – у такого почтенного кхм, смею надеяться,джентльмена, вдруг обнаруживается дядя – испанец, да еще – подозрительный пропойца и бродяга? Я прямо таки не знаю что и думать!
– О, – я и сам иногда не рад – но что поделать – родню не выбирают! – нарочито громко вздохнул Джон. Покойная сестра моей тетушки была столь неразумна в выборе жениха… (Тут он никоим образом не оскорбил память своей родни – ибо у тетушки капитана сестры не было – она была единственной девочкой из десятка детей рожденных в семье).
– Не продолжайте, – вдруг подмигнул ему Фрезер. Я знаете ли совсем не собираюсь выпытывать ваши семейные тайны. Хочу всего лишь указать, что если я возьму и просто так отпущу вашего дядюшку, у меня могут быть неприятности. Я честный человек, мистер Смит, и моя репутация стоит дорого…
– Сколько? – осведомился корсар, сообразив, что настал момент, когда нужно ставить вопрос ребром.
Молча Фрезер показал один палец.
– Это… десятков, сэр?
– Как вы могли подумать? – рассмеялся Фрезер – я что продаю вам вола или старую клячу? Я продаю то что вам очень нужно – ибо обычно если люди чего-то от меня хотят – особенно – хм, чтобы их дядюшка вышел на свободу, им это очень нужно… Хотя… – он опять хитро усмехнулся – бывает что наоборот: некоторые желают, чтобы кто-то из-под моей…кхм опеки не вышел… Или вышел вперед ногами. Кстати – если вам вдруг понадобится…
– Нет, благодарю… – саркастически усмехнулся Джон. Возможно в будущем. Значит – сотен?
Кивком головы тюремщик подтвердил догадку.
– Так по рукам?
– По рукам! Завтра днем приходите и забирайте старикашку…пардон – дядюшку, – рассмеялся Фрезер, скрепляя сделку рукопожатием. И не забудьте принести то, о чем мы договорились!
«Мда – за себя я заплатил всего вдвое больше!» – думал Серебряный, спускаясь с лестницы. Остается надеяться, что старый хрыч стоит этих денег!»
* * *На следующий день по распоряжению капитана они ввосьмером отправились в местную тюрьму – забирать Диего.
По запущенным убогим улицам навстречу им шагали горожане. Среди них было много цветных – видимо рабов а может и вольноотпущенников. Цвет их кожи различался – от антрацитно-черного у негров до янтарного и золотого у тех в ком текла кровь белых и индейцев. Большинство были одеты в такую же одежду как у хозяев – разве что более старую обтрепанную. Правда попалось несколько красивых женщин, что щеголяли нарядными платьями; видимо любимицы господ. На проходивших мимо них моряков, никто не обращал внимания.
Выйдя на площадь, Питер оказался перед тюрьмой. Она размещалась тут в форте – одном из трех что должен был защищать Нассау.
Однако строительство завершено менее чем наполовину, и обращенная к суше сторона крепости, отсутствовала, был только фундамент, на котором встанут массивные стены.
На незаконченных стенах копошились несколько десятков рабочих, а во дворе, лежали груды бревен и коралловые глыбы, вырубленные видимо в бухте.
У одного из трех входов – массивных окованных железом дверей уже стоял и ждал их Джон Серебряный в компании какого-то типа, в котором Питер не без душевного трепета опознал надсмотрщика – по специфическому выражению лица, и заткнутой за пояс плетке. Тут же стояла тележка куда был впряжен старый осел, коего под уздцы держал почти такой же старый негр.
