Януш Мейсснер - Зеленые ворота
Вскоре фрегат отказался наконец от дальнейшей погони. Корсар удалялся с попутным ветром, а на испанском корабле паруса и реи были в столь плачевном состоянии, что едва могли удержать его на курсе. Нужно было заменить их или ремонтировать, и как можно скорее, чтобы сведения, добытые от пленников, вовремя дошли до его сиятельства адмирала Торреса.
ГЛАВА VIII
Дурные предчувствия, посетившие Мартена перед началом артиллерийской дуэли с испанским фрегатом и напомнившие о поражении, понесенном когда-то в Карибском море и Мексиканском заливе, полностью оправдались. У испанцев на этот раз было более чем достаточно кораблей для охраны Золотого флота. Эскадры Торреса, освободившиеся после отмены блокады западного побережья Франции в результате заключенного в Вервье мира, вышли навстречу конвою и в районе Азорских островов сконцентрировалась почти половина всего военного флота Филипа II. Когда его командующий получил рапорт одного из капитанов о стычке с двумя кораблями у берегов Санта Марии, и узнал, что пираты якобы оставались на французской службе, оскорбленное чувство справедливости и рыцарская честь восстали в нем во весь голос. Несчастный капитан вместо ожидаемых похвал и награды получил крепкую взбучку за то, что допустил взрыв погребов и затопление «Ля Бель», и заодно за смерть пленников, тела которых легкомысленно выбросил за борт. Сразу после этого флотилия, состоявшая из десяти самых быстроходных фрегатов, кинулась в погоню за «Зефиром», и Торрес приказал её командиру не показываться ему на глаза без этого бесстыдного корсара в оковах и без его проклятого корабля — на буксире.
Командиром этим был Бласко де Рамирес. Услышав имя Яна Мартена, он побледнел от ярости и заскрипел зубами так громко, что адмирал удивленно уставился на него.
— Какого черта! — рявкнул он. — Вам не нравится это дело?
— Раны Христовы, — пробормотал командор, с трудом переводя дыхание. — Клянусь ранами Христовыми, ничего в жизни я не хочу так, как этого!
И вновь судьба отвернулась от Мартена. Рамирес преследовал его со мстительностью и упорством бешеного буйвола. Ему вдруг подвернулась возможность, о которой он мечтал с той минуты, когда побежденный и опозоренный покидал палубу «Зефира» на глазах своей собственной невесты, которая выбрала этого мужлана! В ушах его все ещё звучали издевательские слова соперника:»— Не буду больше преследовать тебя, если не попадешься на пути. Но если ещё когда-нибудь попробуешь меня предательски убить, я попросту велю тебя повесить и отрежу другое ухо.»
Он машинально коснулся места на правом виске, где осталось позорное клеймо от удара рапирой.
« — Теперь я тебе отрежу уши, — подумал Бласко. — И отплачу за все.»
Действительно, имея столь подавляющее преимущество, он мог это сделать и лез из кожи вон, чтобы выполнить полученный приказ. Выследил Мартена у южных берегов острова Файял, затем пытался перехватить между Сан Жоржи и Грациозой, правда неудачно. Однако он добился, что Мартену пришлось оставить всякую мысль попасть кратчайшим путем в какой-нибудь французский порт и решиться обогнуть Азоры с запада, чтобы, описав большую дугу к северу, держаться подальше от маршрута Золотого флота.
Но и там ему не давали покоя. Фрегаты Рамиреса продолжали его преследовать день за днем и ночь за ночью. «Зефир» протекал, люди у помп выбивались из сил, недоставало питьевой воды, а небывалая жара и длительные штили словно сговорились против измученного экипажа.
Только двадцать четвертого июля Мартен увидел зеленые берега Олерона, наутро же, через шестьдесят восемь дней после выхода из Ла-Рошели, привел свой искалеченный корабль в порт, минуя стоявший на якоре «Виктуар», с которого не донеслось ни одного приветственного выкрика.
Возвращение было отнюдь не триумфальным, и могло показаться, что никто не ожидает капитана и экипаж корсарского корабля, как это бывало обычно, когда они возвращались с богатой добычей. Портовые трактиры, харчевни и винные погреба заполнялись тогда зваными и незваными гостями, приятелями, знакомыми и знакомыми знакомых, случайными авантюристами и просто зеваками. Все, кто мог, спешили в порт, чтобы выпить и до отвала нажраться за счет удачливых корсаров, а на мускулистых плечах каждого матроса висело по паре девиц. На этот раз только шестивесельная шлюпка военно-морского коменданта вышла навстречу «Зефиру», и её рулевой, указав лоцману место для швартовки у причала в глубине порта, заявил, что капитану следует немедленно прибыть к командующему флотом.
Мартен, измученный и хмурый, сошел на берег, оставив на Грабинского и Томаша Поцеху надзор за уборкой парусов и надлежащим закреплением швартовов. Вначале он намеревался где-нибудь перекусить и утолить жажду, а уж потом предстать пред адмиралом. Но только лишь свернул на длинную улицу, где помещались лучшие таверны, как встретил двух знакомых офицеров королевского флота, которые, вежливо сняв шляпы, преградили ему путь. Старший из них, капитан мушкетеров, произнес сухим официальным тоном:
— Шевалье де Мартен, по приказу его светлости адмирала де Турвиля я арестую вас именем короля. Прошу отдать шпагу и пистолеты.
Мартен надолго онемел, переводя взгляд с одного на другого, словно подозревая, что они пьяны, или сошли с ума.
— Это что, шутка? — спросил он наконец, хмуря брови.
— К сожалению нет, — ответил капитан. — Вы обвиняетесь в неподчинении приказам, и что гораздо хуже, в нападении на испанский корабль в мирное время, — добавил он менее официально.
А потом, видя, что Ян не собирается сопротивляться, сказал уже совсем по-дружески:
— Чтоб меня черти взяли, капитан Мартен, если я с удовольствием выполняю приказ нашего адмирала. И можете мне поверить, что он сам серьезно озабочен таким оборотом дела. Вы Бог весть чего натворили, испанский посол подал ноту и протест королю, а Клиссон от радости, что вы споткнулись, потирает руки. До окончания следствия вас велено держать в крепости. Надеюсь, вы не захотите затруднять нашу печальную миссию. Сопротивление ничего не даст, побег невозможен: у входа в порт стоит корабль, которому дан четкий приказ этого не допустить.
— Я его видел, — буркнул Мартен. — Мсье де Клиссон назначил сторожить меня моих друзей, наверно чтобы ещё больше мне этим досадить, — заметил он с презрительной усмешкой. — Но ведь король тоже называл меня свои другом; надеюсь, этой дружбе можно доверять.
Он отцепил перевязь, вручил офицерам свою рапиру и пистолеты.
— Прошу как следует приглядывать за этим оружием, — сказал он с легким поклоном. — Хотелось бы обязательно получить их обратно, и надеюсь, что вскоре так и произойдет.
