Юрий Шестера - Холод южных морей
— Матросы не правы, — спокойно изрек Лазарев. — Карронады с их коротким стволом действительно не приспособлены для прицельной стрельбы, да еще к тому же на ходу по двигающейся и появляющейся лишь на время цели. И вины канониров здесь нет. Они уже и так издергались, пытаясь попасть в цель при всем честном народе.
— Успокаиваете?! — бросил на него недовольный взгляд уязвленный неудачей своих пушкарей Беллинсгаузен.
— Да нет, Фаддей Фаддеевич. Вы же это знаете не хуже меня.
— Посмотрим, — неопределенно сказал тот. — Унтер-офицера Петрова — к орудию! — приказал капитан, делая новый заход для стрельбы.
Но и три последующих выстрела, произведенных опытным бомбардиром, не достигли желаемого результата. Киты после каждого из них уходили в воду, показывая свои широкие горизонтальные хвосты.
С тем же результатом закончился и следующий заход.
— Все, господа, с такой стрельбой у нас и пороха не хватит! — наконец-то сдался Беллинсгаузен. — Будем продолжать трескать солонину — чай, не графья! — хохотнул он. — А канониров не винить! — строго наказал он, обращаясь к старшему офицеру, прекрасно понимая, что сейчас вся команда будет вешать на них всех собак.
— А вас, господа капитаны, приглашаю в свою каюту. Уж что-что, а с бокалами, по-моему, мы точно не промахнемся! — Андрей Петрович понимал, что нужно снять нервное напряжение.
Спустившись в каюту, наполнили фужеры.
— И все-таки, Михаил Петрович, несмотря на явную непригодность для прицельной стрельбы, я хотел бы поднять бокал за карронады! Уж больно хорошо бабахают при салютовании, — улыбаясь, подвел итог охоты на китов капитан «Востока».
— Вот в этом я с вами полностью согласен, Фаддей Фаддеевич! — рассмеялся капитан «Мирного».
* * *Горизонт потемнел, а затем пошел мокрый снег с дождем. Ветер стал смещаться к востоку, развивая большую волну, и, чтобы скорее достичь широт с благоприятным ветром для движения на восток, капитан повернул на север, предупредив об этом «Мирный», который не был виден, пушечными выстрелами. Тот тоже выпалил из пушки, подтвердив, что сигнал принят.
И только к полудню 30 января несколько прояснилось, хотя шлюп бросало с борта на борт, и когда ветер отошел к югу, легли курсом на восток. К вечеру ветер еще отошел через юг к западу, и Беллинсгаузен приказал держать курс румбом ближе к югу. На юг же капитан повернул только на третьи сутки, чтобы проверить, далеко ли допустят льды шлюпы, а если удастся, то и подойти в видимость берега.
Утром 5 февраля, на третьи сутки продвижения курсом на юг, в южной части горизонта появился яркий блеск, являвшийся признаком сплошного льда, и к полудню с салинга доложили, что к югу видят лед. При вхождении в битый лед волнение моря значительно уменьшилось, и шлюп перестало швырять из стороны в сторону. По мере дальнейшего продвижения к югу лед становился все более частым, и наконец в четверть четвертого часа пополудни увидели множество айсбергов, затертых в сплошном ледяном поле, примыкавшем к ледяному барьеру с вертикальными стенами.
Лотом на глубине ста восьмидесяти саженей дна не достали.
— А берег-то, Андрей Петрович, все не кончается! — возбужденно воскликнул Фаддей Фаддеевич. — Уж сколько суток прошли на восток при попутном ветре, а он, знай себе, стоит, как миленький! Точно — это берег ледяного Южного материка, который так и не смог найти капитан Кук! А мы нашли его во славу нашего Отечества! — никак не мог успокоиться капитан с сияющим блеском глаз.
Не меньшим блеском сияли глаза и у окружавших его офицеров, допущенных по этому случаю на мостик.
— Вы правы, Фаддей Фаддеевич, — подтвердил Андрей Петрович, для которого это уже давно стало истиной, не требующей доказательства, но требовалось, как он понял, убедить в этом и остальных участников экспедиции. — Как видите, — показал он рукой, — снежная поверхность за ледяным барьером отлого возвышается к югу до самого горизонта, пределов которой не видно и с салинга. Надо полагать, что она простирается и далее на многие тысячи миль. Спрашивается, почему? — офицеры утвердительно закивали головами, желая как можно быстрее услышать ответ на волновавший их вопрос.
— Дело в том, что вы, господа, наверное, обратили внимание на то, что ветры, дующие с севера, несут с собой, как правило, промозглость, туманы и снег с дождем. Это происходит оттого, что теплые воздушные массы, перемещаясь над обширной водной поверхностью, коей является океан, набираются влаги и, охлаждаясь в высоких южных широтах, сбрасывают эту влагу в виде осадков. В то же время южные ветры приносят ясную и сухую погоду. Это является следствием того, что те же воздушные массы, длительное время перемещаясь над сушей, постепенно освобождаются от избытка влаги, не имея возможности пополнять ее запасы.
Таким образом, господа, открытый нами берег принадлежит обширному Южному материку, покрытому ледяным панцирем, или, правильнее сказать, ледяным куполом. И имя ему — Антарктида!
Дружное «ура!» понеслось над льдами. Возбужденные офицеры обступили Андрея Петровича, горячо пожимая ему руку.
— Вот, господа офицеры, что значит ученость! — воскликнул капитан, и сам пораженный убедительностью логики друга. — Андрей Петрович, почетный член Петербургской академии наук, сумел на примерах, хорошо нам известных, но не осмысленных пока нами, неопровержимо доказать то, о чем мы только догадывались или, в лучшем случае, предполагали.
Он заранее разработал и обосновал признаки нахождения земли значительных размеров в высоких южных широтах, пользуясь которыми, мы, мореплаватели, используя уже наши знания и опыт, уверенно и как бы зряче прорывались через льды на юг, вот к этой самой земле, которую мы видим собственными глазами.
Так будьте, господа, по примеру датчан у острова Вен под Копенгагеном, благосклонны к науке, возможности которой не имеют границ, как не имеет границ и стремление человечества познать непознанное! И мы с вами, находясь у берегов неведомого материка, пример тому.
Когда же страсти на мостике несколько улеглись, капитан несколько озабоченно, но с хитринкой в глазах, задал неожиданный вопрос:
— А куда же, Андрей Петрович, подевались большие, или как вы их назвали, императорские пингвины, которые были столь многочисленны при первом нашем покушении на юг?
Офицеры, почувствовав каверзу как в голосе капитана, так и в очевидности самого вопроса, с интересом повернулись к нему: как же будет выкручиваться ученый из действительно сложной, по их мнению, ситуации.
— Все очень просто, Фаддей Фаддеевич! — улыбнувшись про себя, спокойно ответил Андрей Петрович. — Посмотрите еще раз, господа, на ледяной барьер высотой в несколько сот футов. Каким же образом эти не умеющие летать птицы могут взобраться на вершину его ледяного панциря? Да никак, — сам же ответил он на свой вопрос, видя смущение на лицах офицеров. — Потому-то их здесь и не видно. А вот в том месте, где мы наблюдали так называемые «белые облака», а на самом деле заснеженные вершины материковых гор, очевидно, существует шельфовый ледник, который мы не смогли рассмотреть из-за плохой видимости. И как раз на нем-то императорские пингвины и организуют свои колонии для вывода потомства, имея способность выпрыгивать из воды, в чем вы успели убедиться.
