Александр Чернобровкин - Морской лорд. Том 1
20
Пока море штормило, я сходил на охоту, подстрелил косулю. Теперь не надо было тащить ее на горбу, для этого имелся конь. В воскресенье съездил в Беркенхед на рынок. Меня сопровождали на жеребцах пятеро оруженосцев в железных шлемах и кожаных доспехах и Нудд, Рис и мать погибшего моего матроса на кибитке, запряженной двумя кобылами. Кибитку изготовили Йоро и Гетен, использовав трофейные колеса и войлок. Кузены Нудд и Рис у нас отъелись и подросли, мать не сразу узнала их. Передал Шусан от старшей сестры копченый окорок косули, три соленые трески, головку сыра и отрез льняной ткани.
Рынок был бедноват. Я собирался продать на нем кольчугу, но покупателей на такой товар здесь не было. Купил по просьбе тещи гусака и двух гусынь, потому что своих у нее не было, а валлийский двор без гуся – это не двор, три новые большие бочки для засолки трески и десять мешков зерна нового урожая, смесь пшеницы с ячменем. На продажу был выставлен всего один мешок зерна, за остальными пришлось ехать домой к продавцу, богатому крестьянину, у которого дом выглядел получше, чем маноры у некоторых рыцарей, что попадались мне по пути в Честер. Часть зерна пересыпали в три купленные бочки, остальное погрузили в мешках. Договорились, что мешки мой человек вернет завтра. Затем я заехал к порекомендованному мне сапожнику – худому мужчине с впалыми щеками, наверное, туберкулезнику, и заказал две пары ботинок. Сапожник внимательно осмотрел мои стопы, снял мерки и пообещал сделать за неделю. Мать погибшего купила корову, заплатив за нее деньгами и доставшейся при разделе бронзовой посудой. Договорилась, видимо, заранее, потому что забирали мы корову со двора, торга не было, только передача оплаты и товара.
К следующей пятнице шторм стих, и мы после полудня отправились на шлюпе продавать кольчуги и другие трофеи, в том числе одного жеребца, купеческого, серой в яблоках масти. Был он слишком норовист и драчлив. Избаловал коня купец. Йоро утверждает, что эта масть у местных рыцарей ценится выше остальных, за такую лошадь дают цену десяти быков. Интересно, что бы сказали скифы и аланы по поводу такого выбора?! Такого коня можно держать только для понтов. Впрочем, понты и стоят дороже всего.
В реку Ди мы вошли во время отлива. Течение было быстрое, пришлось ребятам поработать веслами. Левый берег реки лесистый, а правый – болотистый почти до самого города. В прилив его, наверное, затапливает. К вечеру добрались до Честера. Возле пристани стояло всего одно одномачтовое судно из Северной Европы и пара баркасов. Едва мы ошвартовались, как подошел чиновник – сутулый малый с таким выражением лица, словно у него болят зубы, и потребовал два пенса в день, а если заплачу сразу за неделю, то шиллинг. Я не знал, сколько мы простоим, поэтому договорились, что буду платить каждый день, и дал ему две монетки.
Утром к пристани повалили покупатели. Я сперва выложил на продажу две кольчуги, самые плохие и, соответственно, дешевые. Они ушли сразу. Купил их купец. Скорее всего, на перепродажу. Третья, бывшая купеческая, досталась аббату – толстому, с красными тонзурой и лицом и полными, презрительно искривленными губами. Явно брал не себе, потому что на него не налезет. Четвертая кольчуга, принадлежавшая рыцарю, который ждал нас в засаде, и стоившая еще дороже, пролежала до полудня воскресенья, когда ее купил молодой рыцарь – парнишка лет шестнадцати. Он пришел вместе с человеком, каких в Киевской Руси называли дядьками – старым опытным солдатом, который воспитал и обучил ратному делу сына своего господина. Дядька осмотрел кольчугу, спросил цену, и они пошли дальше. Потом вернулись, и заговорил молодой рыцарь. Вместо того, чтобы поторговаться, он долго перечислял, чем она плоха.
– Если у тебя не хватает на нее денег, отойди и не мешай другим, – предложил я, хотя других покупателей как раз и не было.
Видимо, попал в цель, потому что молокосос покраснел.
– Если бы ты был рыцарем, ты бы ответил за свои слова! – надменно произнес он.
Дядька пытался урезонить молодого петушка, но не успел. Из того слова вылетали быстрее, чем думал.
– Я – рыцарь, – спокойно возразил ему, – и всегда отвечаю за свои слова.
Наступила пауза. Как понимаю, ему даже не в чем было драться со мной. Разве что дядьку вместо себя выставит.
– Сколько у тебя денег? – спросил я.
Он посмотрел на меня, ожидая издевки. Дядька, стараясь, чтобы никто не увидел, толкнул его: говори! Теперь молодой рыцарь прислушался к совету учителя, тихо назвал сумму. Не хватало пять шиллингов. Мы вряд ли дождемся покупателя на эту кольчугу, а моей команде надо было много чего купить по заявкам многочисленной родни.
– Забирай, – сказал я. – Пять шиллингов отдашь, когда будут.
– Спасибо, сеньор! Клянусь честью, я верну долг! – отдавая серебро и забирая кольчугу, воскликнул он с юношеским задором. – Ты – настоящий рыцарь!
Самую дорогую кольчугу с бронзовым крестом на груди и шоссы я решил на выставлять на продажу. За оставшиеся полдня покупатель на нее вряд ли найдется.
Новые мечи, датские топоры и особенно ирландские арбалеты и малые луки разлетелись быстро. Луки и арбалеты покупали горожане. Как подозреваю, для браконьерской охоты. А вот с лошадью вышла заминка. К ней много кто подходил, приценивался. Услышав, сколько она стоит, соглашались с ценой, но не покупали. Пока не приехала кавалькада из трех рыцарей и десятка сопровождающих. Одним из рыцарей был тот самый, который наблюдал мой поединок на рынке. Он был не на главных ролях. Заправлял грузный мужчина лет сорока пяти с толстым и длинным носом в синих прожилках, как у алкаша, густыми усами и короткой бородкой. Увидев жеребца, он сказал, ни к кому не обращаясь:
– Да, действительно, красивый жеребец.
Мужчина слез с коня. Поводья сразу подхватил спешившийся слуга. Тяжело переставляя ноги, как человек, не привыкший ходить пешком, рыцарь подошел к жеребцу, по-хозяйски взялся за узду, которую держал Джон. Юноша посмотрел на меня, не зная, как поступить. Я кивнул головой: отдай, пусть смотрит. Джон отошел. Жеребец сразу занервничал, попытался укусить рыцаря, что очень понравилось последнему.
– Какой молодец! – похвалил он и приказал: – Оседлайте.
Тут же двое, сопровождавших его, спешились, сняли с одного из своих коней седло и начали седлать серого в яблоках жеребца.
Носатый рыцарь, чтобы заполнить паузу, окинул меня взглядом. Я был без головного убора, но в кольчуге, поверх которой надел новое сюрко темно-синего цвета и с белой «розой ветров» на груди и спине. Поскольку нарисовать ее в деревне никто не умел, вырезали из белой материи и нашили. На поясе меч и кинжал. Рыцарь понял, что я не купец, поэтому спросил на вульгарной латыни:
