Макс Пембертон - Железный пират
— Но с ним случилось несчастье, упокой Господи его душу! — подхватил вновь повеселевший шотландец и громко расхохотался.
— Удивительно, какого высокого качества табак и шампанское бывает всегда на этих океанских пароходах! — проговорил доктор. — Капитан «Каталонии» был большой любитель этого вина и, когда я отправлял его на тот свет, то, чтобы угодить ему, разбил о его голову бутылку этого вина и дал ему в спутники пятьсот человек его пассажиров, чтобы ему было не скучно!
Но, очевидно, этот разговор не нравился Блэку. Он вдруг поднялся из-за стола в тот самый момент, когда в комнату вошел Четырехглазый, и проговорил, обращаясь ко мне:
— Наша приятная компания должна теперь разойтись. Вы можете занять отведенное вам здесь помещение, если не желаете еще ближе познакомиться с нами. Мы, право, довольно интересные люди, могу вас уверить, и у нас есть что посмотреть!
— Если позволите, то я буду рад увидеть все, что вы найдете возможным показать мне, — ответил я, сгорая желанием увидеть и узнать как можно больше.
Капитан улыбнулся и сделал знак остальным следовать за ним. Затем он пошел вперед, указывая нам дорогу.
XV. Один останется жив
Из столовой мы вышли в широкий коридор, устланный ковром и освещенный висячими лампами. Справа в него выходили двери многих комнат; некоторые были открыты, и я, проходя мимо, видел прекрасно обставленные спальни и бильярдный зал. В конце коридора была лестница, шедшая вниз. Спустившись по ней, мы вышли к пологому краю скалы, ведущему почти к самой поверхности озера, на узкую каменистую тропу между каменной стеной скал и озером. Пройдя немного по ней, наша компания очутилась у большого здания, высеченного в скале и служившего, очевидно, казармой для всей шайки капитана Блэка.
Мы вошли в большой, ярко освещенный зал, где на грубых стульях и скамьях расположились в самых разнообразных позах те самые люди, которых я уже видел в Париже, и еще человек шестьдесят или семьдесят других подобных им людей разных национальностей и возрастов, не исключая даже негров и китайцев. Когда мы вошли сюда, в воздухе, пропитанном табачным дымом и спиртными напитками, стоял невообразимый шум, но, по команде капитана «Смирно!», все разом стихло. Четырехглазый поспешил подать всем нам стулья, а капитану — большое кресло и придвинул стол, выложив на него какие-то бумаги и маленький деревянный молоток вроде тех, что употребляются председателями собраний. Капитан Блэк уселся в кресло против камина, мы же сели вокруг его стола.
— Ребята, теперь мы снова дома! Поздравляю вас с благополучным возвращением и предлагаю выпить вина по этому случаю! — Громко начал предводитель пиратов, обращаясь к почтенному собранию.
При этом мне невольно бросилось в глаза, что, войдя к этим людям, Блэк сразу принял грозный и свирепый вид, резко выкрикивал слова, когда говорил, и стучал молотком по столу.
На его предложение выпить вина все ответили единодушным криком одобрения, и несколько человек негров тотчас же внесли целые ящики шампанского, которое рекой полилось во всех концах зала. Выждав, когда все опорожнили свои кружки, Блэк продолжал:
— Теперь я полагаю, ребята, что первым делом мы должны свести наши счеты. Мы славно поработали прошлый месяц и на долю каждого из вас приходится по двести пятьдесят фунтов, которые вы получите, когда мы в следующий раз придем в Нью-Йорк. Так выходит по моему расчету. Если же кто из вас сомневается в точности его, то пусть справится с этими цифрами! — И он указал рукой на бумаги.
В ответ снова раздались крики одобрения.
— Теперь скажу вам, ребята, что нам придется сидеть без дела некоторое время, о чем я так же сожалею, как и каждый из вас. Но капитан американского крейсера поднял на ноги всю Европу. Это меня, конечно, не беспокоит, но сражаться — не наше дело: мы охотимся только за долларами, а потому нам придется посидеть смирно до весны. Не имеет ли кто из вас возразить что-нибудь против этого?
Тон капитана звучал при этом так внушительно-угрожающе, что никто не осмелился сказать что-либо, после чего Блэк продолжал еще более грозно.
— Теперь я имею сказать вам еще кое-что: двое из вас отказались стоять двойную вахту после того, как мы оставили американский крейсер. Пусть эти двое выйдут вперед!
Почти сразу же поднялся со своего места и подошел к столу небольшого роста смуглый человек с русой бородой, очевидно, русский.
— Где же Давид Скиннер? — спросил капитан спокойным, но грозным тоном.
— Он спит там, в углу! — отозвался кто-то.
— Растолкать его! — приказал капитан.
Приказание было немедленно исполнено, и спустя минуты две рослый, плечистый американец Скиннер, протирая глаза и бормоча что-то сквозь зубы, подошел к столу.
— Ребята, — начал совершенно спокойно капитан, обращаясь к двум вызванным пиратам, — вы осмелились не исполнить мой приказ, да еще в такой момент, когда я и ваши товарищи рисковали жизнью, причем каждый из вас взваливал вину на другого. Но я не стану разбираться с вами, однако не могу также идти и против того, что записано в нашем уставе, как и вы не можете идти против этого. А потому решите это дело между собой — один из вас останется жив! Джон, дай им ножи!
Без малейшего возражения оба пирата сбросили с себя рубахи и остались обнаженными до пояса. Им дали по большому ножу, остальные присутствующие оставили свои игры и вино и столпились тесным кольцом, образуя арену для борцов. Теперь я понял, что означали эти слова: «Один из вас останется жив» — эти люди должны были драться на жизнь и смерть.
Условия были далеко не равны. Русский, которого, как я успел уловить из слов толпы, звали Товодский, или Тов, был тщедушный, небольшого роста парень, тогда как американец Скиннер, несомненно, отличался недюжинной силой и геркулесовским сложением, причем был больше чем на голову выше своего противника.
Теперь они стояли друг против друга и глаза их метали молнии. Они более походили на двух хищных тигров, готовившихся растерзать друг друга, чем на людей. Первым нанес удар Скиннер, стараясь вонзить свой нож в горло противника. Но тот проворно нагнулся и, проскользнув между ног американца, нанес ему удар в спину, после чего оба схватились и повалились на пол, испуская ужасные проклятия и ругательства.
Спустя минуту Скиннер, несмотря на свою рану, вскочил на ноги и набросился на противника, но тот снова пригнулся. На этот раз, однако, нож пропорол ему плечо — кровь брызнула струей. Он громко взвыл от боли и, как бешеный, стал бегать, а Скиннер — гоняться за ним.
