Сесил Форестер - Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии
– Поставить грот.
Фелл был совершенно прав: необходимо было спешить, иначе корабль попал бы в полосу штиля между береговым бризом и пассатом. Огромное полотнище грота заставило корабль двинуться заметно быстрее, снова стал слышен звук воды, рассекаемой форштевнем. «Эстрелья» уже вышла из канала, Хорнблауэр, с беспокойством наблюдавший за ней, видел, что она ставит фок, стаксели и кливеры, то есть она несла все свои косые паруса. Она держала курс на север, круто к ветру, прямо прочь от земли. Она должна была поймать пассат и двинуться, почти наверняка, в северном направлении, так как ей следовало до наступления следующего утра обогнуть с наветренной стороны Гаити, держа путь на Старый Багамский пролив и Гавану. Они находились уже достаточно далеко от Морро, и от «Эстрельи» тоже, чтобы не возбудить подозрений пристальным рассматриванием через подзорные трубы.
Хорнблауэр разглядывал ее долго и внимательно. Он не мог обнаружить ничего необычного в ее поведении. Ему подумалось вдруг, что Гомес, может быть, обнаружил плавучий якорь за своей кормой и убрал его. Он, может быть, сейчас покатывается со смеху вместе со своими офицерами, глядя на то, как британский фрегат ведет свое безнадежное преследование.
– Лево на борт! – последовал новый приказ Фелла, и «Клоринда» прошла последний поворот.
– Вехи в линию, сэр! – отрапортовал штурман, наблюдавший за берегом, оставшимся за кормой, в подзорную трубу.
– Отлично. Так держать.
Волны, на которые они теперь взбирались, были настоящими атлантическими валами, накатывавшими на правую скулу «Клоринды», прокатываясь вдоль корпуса, они заставляли нос судна погружался, поднимая кверху левый борт. «Эстрелья», все еще идущая круто к ветру курсом на север под косыми парусами, была прямо перед ними.
– Она, должно быть, делает узлов шесть, – прикинул Джерард, стоя рядом со Спендловом в шаге от Хорнблауэра.
– Этот линь должен выдержать шесть узлов, – помолчав, сказал Спендлов.
– Лот не достает до дна, – доложил лотовый.
– Все наверх, паруса ставить!
Команда была передана боцманскими дудками по всему кораблю. Были поставлены брамсели и бом-брамсели, и вскоре «Клоринда» несла все паруса, какие возможно.
Береговой бриз быстро ослабевал. «Клоринда» едва слушалась руля. Раз или два паруса заполаскивали, издавая громоподобный звук, однако фрегат все еще лежал на курсе, ползя по синему с белыми пенными гребнями морю, в то время как солнце безжалостно палило, сияя на безоблачном небе.
– Я не могу удержать корабль на курсе, – отрапортовал квартирмейстер.
«Клоринда» лениво раскачивалась на волнах. Далеко впереди виднелась «Эстрелья». Вдруг почувствовалось свежее дуновение ветра, легкое, едва заметное. Хорнблауэр ощутил, как оно коснулось его покрытого потом лица задолго до того, как на него откликнулась «Клоринда». Это действительно был другой ветер, не жаркий береговой бриз, а свежее дуновение пассата, ничем не замутненное на его трехтысячемильном пути через океан. Паруса хлопнули и затрепетали, «Клоринда» рыскнула более осмысленно.
– Началось! – воскликнул Фелл, – Ну и ну!
Последовал сильный порыв ветра, так что корабль почувствовал руль. Потом затишье, снова порыв, опять затишье и опять порыв, каждый новый сильнее предыдущего. Следующий порыв уже не стихал. Он накренил и приподнял «Клоринду». Волна ударилась о ее правый борт, рассыпавшись радугой брызг. Они забрали пассат, теперь они могли идти по следу «Эстрельи», держа путь круто к ветру на север. Вместе с ровным, свежим ветром появилось предчувствие успеха, на корабле чувствовалось воодушевление. Кругом можно было видеть улыбки.
– Она до сих пор не поставила марсели, милорд, – сказал Джерард, не отрываясь от подзорной трубы.
– Сомневаюсь, что они станут это делать, пока идут на север, – ответил Хорнблауэр.
– На ветре она может опередить нас, – сказал Спендлов, – Так, как это случилось вчера.
Вчера? Это было только вчера? Это, должно быть, было месяц назад, так много событий произошло со времени вчерашней погони.
– Как вы думаете, может этот плавучий якорь дать какой-нибудь эффект? – спросил Фелл, подошедший к ним.
– По большому счету нет, сэр, – ответил Спендлов. – Нет, пока линь удерживает его развернутым вперед. Фелл с силой сцепил свои мощные руки.
– Что до меня, – заявил Хорнблауэр, и все взоры обратились на него, – я намереваюсь избавиться от этого золотого шитья. Более легкий мундир, попрохладней, и не такой тугой воротничок.
Пусть Фелл выказывает беспокойство и нервозность, сам он отправиться вниз, как будто исход дела его совершенно не интересует. Внизу, в душной каюте, он с удовольствием избавился от парадного мундира – десяти фунтов плотной ткани и золота – и приказал Джайлзу принести чистую рубашку и белые панталоны.
– Я собираюсь принять душ – задумчиво произнес Хорнблауэр. Он прекрасно знал, что Фелл считает непристойным и вредным для дисциплины то, что адмирал ныряет под насос для полива палубы, сопровождаемый ухмылками матросов, но это его не заботило. Место для душа не имело никакого ограждения. Матросы качали помпу усердно, и Хорнблауэр, с непринужденностью человека средних лет, живо подпрыгивал под укусами плотной струи холодной воды. Теперь свежая рубашка и брюки стали вдвойне приятней, он почувствовал себя новым человеком, когда снова появился на палубе. Его спокойствие не могло смутить даже появление охваченного волнением Фелла.
– Совершенно ясно, что она уходит от нас, милорд, – сказал он.
– Мы знаем, что она на это способна, сэр Томас. Мы можем только ждать, когда она переложит руль и поставит марсели.
– Так долго, как мы сможем держать ее в поле зрения… – сказал Фелл.
«Клоринда» шла прямо за ней, с трудом пробивая свой путь на север.
– Я вижу, что мы делаем все, что можно, сэр Томас, – мягко сказал Хорнблауэр.
Утро истекало. Просвистели «Да здравствует». Фелл согласился с парусным мастером, что наступил полдень, и матросы были отправлены обедать. Теперь только в тот момент, когда «Клоринда» поднималась на волне, можно было, направив подзорную трубу через правую скулу судна, различить смутные очертания парусов «Эстрельи» на горизонте. Она все еще не поставила марсели, Гомес действовал так исходя из того, что на таком крутом к ветру курсе его шхуна будет лучше вести себя без прямых парусов, не говоря уж о том, что он просто играл со своими преследователями. Холмы Пуэрто-Рико пропали за горизонтом далеко за кормой. И ростбиф на обед, ростбиф из свежего, прожаренного мяса, оказался разочарованием, жесткий, волокнистый и совсем невкусный.
