Евгений Касьяненко - Скелеты Острова мух

«Возможно, президент не сказал мне всю правду, – подумал я. – И Лолита – тайный агент спецслужб. А, может быть, именно сейчас идет её вербовка. Во всяком случае, это парочка явно спелась».

– Алекс, – обратился президент ко мне, – у тебя есть выбор. Ты можешь хоть завтра улететь в Москву. С пересадками, рейсовыми самолетами и, разумеется, за счет правительства республики. А можешь подождать дней десять. Собираюсь слетать на следующей неделе в Москву и Минск. Возьму с собой.

Я снова почувствовал себя ребенком. Лететь через весь земной шар одному казалось страшноватым, хотя у меня уже был паспорт.

– Лучше бы с вами, товарищ президент.

– Ну и отлично, – сказал комманданте. – Попрошу своих ребят организовать тебе культурную программу, познакомишься с нашей страной. И документы по реприватизации острова тоже будут к этому времени готовы. Получишь чек. Только обязательно посети российское посольство.

Я кивнул головой.

Глава четырнадцатая. Возвращение

Перед посадкой в Москве строгий молодой человек, назвавший себя начальником протокола, сел в соседнее со мной кресло и долго объяснял, как я должен себя вести в аэропорту.

– Никакой инициативы, – в десятый раз повторил он.

– Вы выходите из самолета с экипажем, последними, и сразу пройдете в здание аэропорта. Станете там, где вам укажут. Когда в здание войдут главы государств, будете за ними внимательно наблюдать, но ненавязчиво. Если вас позовут – жестом или по имени, то подойдете. Но только, если позовут. Да, вот еще, – он окликнул стюардессу: – спросите у пилотов, может быть, у них найдется для парня лётная фуражка, чтобы он не бросался в глаза у трапа?

Стюардесса вернулась через минуту и с легким поклоном подала мне фуражку, сказав: «Это подарок командира самолета». Фуражка оказалась мне великовата. Начальник протокола жестом фокусника извлек из своего кейса лист бумаги, ловко сложил его в несколько сгибов и подсунул под ободок фуражки: «Теперь впору».

Все эти приготовления и переодевания ввели меня в полный транс, иначе бы в здании аэропорта я раньше заметил в небольшой группе встречающих высокого человека в парадной российской форме с аксельбантами. Но я его заметил, только когда оба президента уже минут десять беседовали в здании, в десяти шагах от меня, смеясь и похлопывая друг друга по плечу. Потом наш президент подозвал к себе этого военного. Военный подошел к ним четким строевым шагом, отдал честь и поздоровался с обоими за руку. Я видел его только со спину, но почему-то насторожился. Несколько минут они о чем-то говорили, потом военный обернулся, посмотрел на меня и сказал:

– Александр, подойди сюда.

Я обомлел: это был…отец. Бросился к нему, но он встретил меня свистящим шепотом:

– Сначала поздоровайся с президентами. Вернее, с нашим президентом. С другим ты, кажется, уже сегодня здоровался.

Я поздоровался, почувствовав твердую сильную руку. Этот человек насмешливо сказал:

– Тут мы с комманданте поспорили: отдавать тебе его подарок, как есть, или сразу просверлить в нем дырочку? Решили, что не стоит портить вещь. Но пусть она до поры, до времени хранится у твоего отца. Хорошо?

– Хорошо, – машинально ответил я, не понимая о чем речь.

– Тогда свободен, – сказал президент и протянул руку, давая понять, что разговор окончен. Потом мне протянул руку комманданте и хлопнул на прощанье по плечу.

…

Когда мы с отцом сели в машину, это был военный УАЗ с водителем, я его спросил:

– Как ты оказался в Москве?

– Уже третий месяц учусь в Академии Генштаба. – Он насмешливо обернулся ко мне: – Не иначе, как ты решил, что мета специально ради твоей персоны вызвали в столицу?

– А… а где…мать? – Надежда у меня сохранялась, ведь тогда, на острове, комманданте обещал переговорить.

Отец вздохнул:

– Мать тоже в Москве, в гостинице. Президент её амнистировал. Тут действительно помог звонок из Америки. Но учти: амнистия – это и есть амнистия.

Я решился:

– Папа вы… поженитесь?

– Не знаю, сын. Больно тут всё сложно. Твоя мать очень любит деньги.

– Теперь она – миллионерша.

– То-то и оно. Каково будет без пяти минут генералу стать мужем миллионерши?

– Пап, а зачем нам незаработанные деньги? Тем более, что человек, который стал их наследником, погиб.

– То-то и оно. Неплохой был человек, кстати.

– Давай построим на эти деньги молодежный лагерь на Черном море. – Высказал я давно бродившую у меня мысль. – Для детей Чукотки.

– Это вам с матерью решать.

– Решу, – твердо сказал я.

– Тогда и я… решу.

– Даешь слово?

– Даю.

Мы крепко, по-мужски пожали друг другу руки.

Я всполошился:

– Господи, совсем голова кругом пошла! Про подарок-то комманданте я забыл! Нужно возвращаться в аэропорт!

– Да здесь он, подарок, – отец вытащил из «бардачка» УАЗа плоскую коробочку и передал мне. – Только осторожнее с таким подарком.

Я раскрыл коробочку. На малиновом сафьяне лежал… маленький пистолет. Я не сразу узнал в нем пистолет Лолиты, потому что последние сведения о нем слышал, когда тот был на дне лагуны Острова мух. А теперь он сверкал, как новый, вороненной сталью и, наверное, был отлакирован.

«Мы же, крестьяне, ребята запасливые» – вспомнил я слова комманданте.

Я вытащил пистолет из углубления в коробочке.

На другой стороне рукоятки пистолета была прикреплена золотая пластинка с надписью на испанском языке:

«Агенту Алексу от Президента Боливарианской Республики и Лолиты».

Еще ниже были вырезаны три слова, которые вызывают потемнение в мозгах у каждого мальчишки, мечтающего о дальних морях:

«Пиастры, пиастры, пиастры…»

…

Как зачарованный, я смотрел на эту маленькую, но грозную вещицу и понял, что мне нужно немедленно действовать:

– Пап, ты мне, конечно, не отдашь пистолет?

– Не отдам, сын. Ты же слышал, что сказал наш президент. А это приказ для военнослужащего, он – Верховный Главнокомандующий. Когда получишь право на ношение личного оружия, тогда и станет пистолет твоим. Но это произойдет не скоро…

– Но хотя бы на половину дня… Мне очень нужно показать его одному человеку…

– В Москве? И этот человек, наверное… девочка? – догадался отец.

– Да.

– Нет, не отдам. Тебя арестует первый же встречный милиционер.

Он посмотрел на мое трагическое лицо и рассмеялся:

– У военных не бывает безвыходных положений. Мы поступим так: давай мне адрес, подъедем к её дому, ты её вызовешь и в машине продемонстрируешь ей пистолет. Хотя это… низменное хвастовство, сын, если честно.

Я насупился и сказал адрес:

– На проспекте Вернадского, дом номер…