Юрий Шестера - Холод южных морей
Андрей Петрович откинулся на спинку кресла в предчувствии близкой разгадки. Затем еще раз пробежал глазами исписанные листки со своими умозаключениями, испещренные пометками, исправлениями и добавлениями. Все вроде бы логично, за исключением одного, — каким образом пингвины могут селиться по краю ледяного панциря, возвышающегося над океаном на сотни и тысячи футов? Да к тому же периодически обрушивающему в него огромные, исполинские глыбы льда? Ведь они же не самоубийцы, в конце концов?
«Разумно… Если они и в самом деле селятся для вывода потомства на земле, покрытой ледяным панцирем, то, стало быть, не на самой земле, а, возможно, на шельфовых ледниках[14], полого спускающихся к поверхности океана. Но тогда и эти шельфовые ледники должны быть не только достаточно больших размеров, но и довольно многочисленными. — Андрей Петрович, сделав глубокий вдох, на одном дыхании дописал: — Таким образом, шельфовые ледники должны быть как бы элементами уже не просто земли больших размеров, а целого ледяного материка…»
Силы покинули его. «С ума можно сойти!» — тряхнул он головой и, одевшись, вышел на верхнюю палубу, чтобы проветриться.
* * *На шлюпе царило оживление. Он медленно приближался к плоской льдине, на которой виделся какой-то зверь.
— Попробуем его подстрелить! — с азартным блеском в глазах быстро сказал капитан, увидев поднимающегося на мостик Андрея Петровича. — Вон, видишь, лучшие наши стрелки уже готовятся.
У борта лейтенант Игнатьев и мичман Демидов сосредоточенно заряжали ружья.
— А что это, по-вашему, за зверь, Андрей Петрович? Что-то таких мы вроде бы еще и не встречали.
— Нерпа, — определил тот, разглядев бурые пятна на серо-зеленоватой шерсти животного, — из семейства тюленей.
— Смотрите, смотрите, Фаддей Фаддеевич! — увлеченно воскликнул старший офицер. — А «Мирный» тоже подбирается к зверю, но с другой стороны льдины!
— А как вы думали, Иван Иванович! Михаил Петрович своего никогда не упустит!
Когда же подошли на ружейный выстрел, с обоих шлюпов почти одновременно открыли огонь, и льдина обагрилась кровью. Спустившиеся к убитому зверю стрелки жарко оспаривали свое первенство в нанесении смертельного попадания, ибо после коллективного осмотра композиции чучел офицерами обоих шлюпов все поняли значение авторства добытого трофея. Однако оба ранения в голову были смертельными, не считая попадания в хвост. И спор так и остался нерешенным.
— Вот тебе, Матвей, еще работенка! — уже уважительно говорили матросы, рассматривая тушу нерпы длиной около двенадцати футов, поднятую на палубу.
— А как этого зверя кличут-то, братцы?
— Их высокоблагородие господин ученый называли нерпою.
— А вот в наших краях этого зверя добытчики называли утлюгою, но тоже из породы тюленей, или нерпов, — пояснил товарищам матрос из архангельских поморов, как бы подтверждая правоту слов Андрея Петровича.
* * *Вернувшись в каюту, он еще раз просмотрел свои записи, и пришел к выводу, что как и где селятся большие пингвины, это вопрос второй, требующий специального рассмотрения. Главное — они организуют свои колонии на земле значительных размеров. И продолжил нить своих рассуждений.
«А полярные крачки, или морские ласточки? Эти морские птицы семейства чаек являются самыми дальними путешественниками, преодолевая громадные расстояния в несколько десятков тысяч миль при перелете из Арктики в Антарктику и обратно. С Арктикой более или менее ясно. Там они расселяются колониями по берегам Северного Ледовитого океана и его приполярным островам. А вот что их влечет в Антарктику? Полярные льды? Навряд ли… В то же время их не встречали на островах маркиза де-Траверсе и Земле Сандвича, наиболее близких к Южному полюсу. — И Андрей Петрович встал из-за стола, расхаживая по каюте. — Земля, и только земля! Причем земля больших размеров! — убежденно думал он. — Другого не дано…»
Задумчиво обмакнул гусиное перо в чернильницу.
«Но ведь Кук упоминал и о виденном им в высоких широтах поморнике… А поморники, как известно, не альбатросы или фрегаты, которые обитают в открытых океанских просторах, а гнездятся по морским берегам, где и выводят свое потомство. Следовательно…»
Андрей Петрович с бьющимся сердцем отложил в сторону перо, боясь спугнуть очередную догадку. «Конечно, поморники обитают и на островах, которые они уже проходили, к примеру, на острове Завадовского. Но ученые-орнитологи утверждают, что они далеко от мест своих гнездовий не улетают. А от этих островов до сплошных приполярных ледяных полей, если верить Куку, еще ой как далеко».
Он уже понял, что ответ на мучивший его вопрос найден. Нужно только окончательно сформулировать его в простых, понятных и не специалисту, выражениях. Снова взяв перо и обмакнув его в чернильницу, задумался, а затем уверенно написал: «Наличие в районе южных ледяных полей пингвинов больших размеров, полярных крачек или поморников является признаком нахождения за ними матерой земли, — и еще подумав некоторое время, дописал, — значительных размеров».
Это и был третий признак, о котором они говорили с Григорием Ивановичем на борту «Востока» на рейде гавани Рио-де-Жанейро и которого как раз и не хватало для полной картины прогноза наличия земли значительных размеров в высоких южных широтах.
* * *Фаддей Фаддеевич, прочитав уже окончательно оформленные материалы по третьему признаку, признательно посмотрел на Андрея Петровича.
— У меня уже нет больше слов, Андрюша, чтобы еще, уже в который раз, высказать свое восхищение результатами твоей научной деятельности. И благодарю Всевышнего за то, что он уберег нас от чуждого нам иноземного натуралиста. Разве смог бы он сделать то, что сделал для экспедиции ты, дорогой наш ученый?! Ты отказался от денежного вознаграждения за совместительство, но когда прибудем в один из портов, я перешлю в Петербург представление к награждению тебя одним из лучших орденов Российской империи!
— Тебя не понесло, Фаддей?
— Ни в коем случае! Это мое право, и я непременно воспользуюсь им!
Андрей Петрович, улыбаясь, смотрел на возбужденного друга.
— Зря улыбаешься! Просто мне не терпится посмотреть на Лазарева, когда он узнает о том, что и третий, последний признак — за нами!
— Кто о чем… — поморщился Андрей Петрович.
— А ты, Андрюша, не морщись. Думаешь, он просто так упоминал о больших пингвинах?
— Конечно, нет. Просто Михаил Петрович думающий человек, который не ждет, когда ему преподнесут готовые решения на блюдечке с золотой каемочкой. Он тоже ищет, и дай Бог, ему удачи. Ведь делаем-то, Фаддей, одно, общее дело.
