Уилбур Смит - Муссон
Дэниел пыхтел трубкой и показывал ею, как с каждым днем продвижения на юг меняется небосвод.
Показывал большой Южный Крест, который по вечерам все выше поднимался над горизонтом, мерцающие Магеллановы Облака, которые, как ангельское сияние, появились наконец под Крестом.
А Аболи рассказывал о каждом созвездии легенды своего племени. Большой Дэниел посмеивался:
— Довольно, хватит, большой черный язычник. Давай-ка я расскажу им христианскую правду. Это Орион, могучий охотник, а не лесной дикарь.
Аболи не обращал внимания на его слова и однажды вечером рассказал легенду о глупом охотнике, который все стрелы потратил на стадо зебр (тут он указал на скопление на поясе Ориона), и поэтому ему нечем было защищаться, когда лев, Сириус, подкрался к нему. Из-за своей непредусмотрительности охотник оказался в брюхе льва.
— Для слушателя эта история интересней, — довольно закончил Аболи.
— И для льва, — согласился Дэниел, выколотил трубку и встал. — Кажется, в отличие от некоторых у меня есть работа на корабле.
И он отправился на обязательный обход.
После его ухода все какое-то время молчали.
Дориан свернулся на палубе, как щенок, и мгновенно уснул. Аболи довольно вздохнул и произнес на языке лесов, которым они часто пользовались наедине:
— Глупый охотник мог бы узнать много полезного, если бы прожил подольше.
— Ты это к чему, Аболи? — спросил Том, садясь и поджимая колени — он почувствовал в рассказе какой-то скрытый смысл.
— Глупому охотнику не хватает хитрости и коварства. Чем настойчивей он преследует, тем быстрей убегает дичь. А люди смотрят и говорят: «Какой глупый охотник!» — и смеются над его бесполезными усилиями.
Том подумал над его словами — он привык к тому, что в рассказах Аболи всегда есть скрытый смысл. Неожиданно он понял мораль и тревожно заерзал.
— Ты смеешься надо мной, Аболи?
— Я никогда не смеюсь над тобой, Клиб, но меня огорчает, когда другие смеются над тобой.
— Это над чем же?
— Ты слишком настойчиво преследуешь. Все на борту понимают, на кого ты охотишься.
— Ты имеешь в виду Каролину? — шепотом спросил Том. — Значит, это так очевидно?
— Можешь не отвечать. Лучше скажи, почему ты так сохнешь по ней.
— Она прекрасна, — начал Том.
— Да, самое меньшее не уродлива, — улыбнулся в темноте Аболи. — Но тебя сводит с ума то, что она не замечает тебя.
— Не понимаю, Аболи.
— Ты гонишься за ней, потому что она убегает, а она убегает, потому что ты гонишься.
— Но что же делать?
— То, что делает умный охотник — спокойно жди у водопоя. Пусть добыча сама придет к тебе.
Прежде Том хватался за любой предлог, чтобы задержаться в каюте мастера Уэлша после уроков, надеясь на какой-нибудь знак внимания от Каролины, если та им еще интересуется. Отец распорядился, чтобы все три брата ежедневно посещали три урока, прежде чем перейти к обязанностям на корабле. Трех часов обучения у мастера Уэлша для Тома было более чем достаточно, но раньше он мужественно задерживался, чтобы несколько лишних минут пробыть с предметом своего обожания.
После разговора с Аболи все изменилось. На уроках он заставлял себя непроницаемо молчать, ограничиваясь самым необходимым обменом репликами с мастером Уэлшем. Как только корабельный колокол звонил перемену вахты, Том, даже посреди самой сложной математической задачи, собирал книги и доску и вскакивал.
— Прошу прощения, мастер Уэлш, мне пора исполнять свои обязанности.
И исчезал из каюты, не взглянув на Каролину.
По вечерам, когда Каролина с матерью и сестрами выходила на палубу прогуляться на воздухе, Том старался, чтобы обязанности удерживали его так далеко от них, как позволяло пространство корабля.
Несколько дней Каролина ничем не выдавала, что заметила перемену в его к ней отношении. Потом однажды утром, на уроке, Том незаметно оторвался от доски и увидел, что Каролина искоса смотрит на него. Она сразу опустила голову, но не могла скрыть краску на щеках. Том почувствовал удовлетворение. Аболи был прав. Он впервые заметил, что она разглядывает его.
Он приободрился, и ему стало легче не замечать ее, как когда-то она подчеркнуто не замечала его. Это длилось почти две недели, пока он не заметил легкую перемену в ее поведении. На утренних уроках она стала разговорчивее, адресуя свои замечания Уэлшу и Гаю, но преимущественно Гаю. Она часто шепталась с ним и преувеличенно смеялась его самым обычным словам. Том продолжал мрачно молчать, не поднимая головы, хотя этот смех глубоко ранил его.
Однажды, когда они покончили с уроками и были у трапа, Каролина с деланной досадой сказала:
— Ах, эти ступеньки такие крутые! Можно я возьму тебя за руку, Гай?
Повернулась и посмотрела на Тома.
Том миновал их, ничем не выдав своих чувств.
Иногда обязанности Гая на борту позволяли ему прогуливаться с миссис Битти и девочками по палубе или проводить часы в разговорах с мистером Битти в его каюте.
И мистер и миссис Битти считались с ним. Гай по-прежнему не пытался оставить палубу и подняться на мачты, даже когда Том в присутствии Каролины насмехался над ним. Том сам удивлялся, что робость Гая не вызывает у него негодования. На самом деле он даже испытывал облегчение оттого, что не нужно присматривать за близнецом на опасной высоте. Достаточно, что приходилось заботиться о Дориане, хотя младший брат стал на снастях таким проворным и уверенным, что не доставлял Тому никаких неприятностей.
Хотя вмешательство Каролины ускорило этот процесс, близнецы и сами постепенно отдалялись. Они мало времени проводили вместе, а когда это случалось, разговор их становился напряженным и осторожным. Как это отличалось от тех не столь далеких дней, когда они делились каждой мыслью и мечтой и утешали друг друга, столкнувшись с жизненными трудностями и несправедливостями!
После обеда Хэл часто приглашал пассажиров поиграть в вист в его каюте. Он был хорошим игроком и научил Тома этой игре. Со своей склонностью к математике Том стал прекрасным игроком и часто выступал в паре с отцом против мистера Битти и мастера Уэлша. Игра воспринималась серьезно, и соперничество шло жестокое. Каждая партия по окончании игры обсуждалась, а тем временем Гай, миссис Битти и девочки играли в мушку и другие простые игры. Гай не проявлял ни склонности, ни способностей к висту.
Однажды вечером, играя на пару с отцом, Том обнаружил у себя на руках слабый набор червей. По раскладу он знал, что нужно выбрать из двух взаимоисключающих тактик. Он может, исходя из того, что у мистера Битти дама червей, и проредить его карты. Или можно рассчитывать на приход козырей. Он попытался подсчитать, какова вероятность того, что черви разложатся поровну или что дама окажется одиночной, но возгласы и женский писк за другим столом отвлекали его. Он немного подождал и сделал выбор в пользу дамы. А когда пошел, увидел, как нахмурился отец, а потом, к отчаянию Тома, мастер Уэлш торжествующе загоготал и восполнил свои карты одиночной дамой.
