Жорж Блон - Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник)
Размеры «Мейфлауэра» водоизмещением всего 180 тонн не позволяли такому количеству пассажиров путешествовать с удобствами. Они заполнили носовую надстройку и трюмы. Долгий переход при волнении в море, морская болезнь, отвратительная еда, полное отсутствие гигиены, ужасная стесненность в этой плавучей тюрьме могли бы закончиться многими смертями. Но этого не произошло: эмигрантов поддерживали вера и надежда. В море умерли два молодых человека – слуга единственного судового врача и молодая жена одного из пассажиров. Уильям Брэдфорд, овдовев и преодолев свою печаль и боль утраты, был избран губернатором колонии. Потери восполнили двое рожденных на корабле младенцев – девочка, которую назвали Перегрина, и мальчик, получивший имя Океанус.
Переход длился 70 суток. Когда появился американский берег, штурман понял, что они подойдут к суше не в Виргинии, а на 100 миль севернее. Стоило ли брать курс на юг? Общее собрание решило высадиться в том месте, где они оказались. Недавно выпал снег, климат, похоже, был здесь суровый.
– Срубим деревья и построим хижины, – сказал Брэдфорд. – Есть еще одно преимущество: контракт, порабощавший нас на семь лет, теперь не действителен, поскольку мы не находимся на территории Виргинии. Мы отныне свободны и сами установим границы наших владений.
«Страшно серьезные, нетерпимые, высокоморальные, весьма работящие и глубоко верящие в то, что могут давать отчет в своих делах только Богу» – такое определение им дал Жак Шастене. Отцы-пилигримы (так их назовут значительно позднее) решили еще до высадки и начала работ по вырубке леса написать конвенцию, или хартию, своей колонии, которую назвали «Мейфлауэрским договором». Этот текст стал неким прообразом нынешней Конституции Соединенных Штатов Америки.
Зима на полуострове Кейп-Код выдалась крайне суровой. К весне в живых осталось только 50 пилигримов. Остальные умерли от холода и лишений. Закаленные невзгодами колонисты укоренились и заселили Новую Англию, жители которой отныне считали себя духовной элитой Соединенных Штатов. Эти люди могли утверждать, что они более или менее отдаленные потомки отцов-пилигримов «Мейфлауэра». А для гражданина Соединенных Штатов это титул более почетный, чем принадлежность к знати.
Два века «трансатлантические» суда оставались столь же тесными и неудобными, как «Мейфлауэр». Они редко перевозили бизнесменов, а туристов тогда вовсе не было. 95 процентов пассажиров были эмигрантами.
Эти парусники везли в Европу хлопок и табак. Вербовщики, приезжавшие вместе с торговцами, обращались к бедноте Старого Света, расписывая Новый Свет чуть ли не раем, где любой человек, имеющий две руки и две ноги, без труда найдет себе работу и пропитание, заработает средства для своей семьи. Политические изгнанники, люди, которыми интересовалась полиция, садились на уходящие суда. Конторы эмигрантских агентств не успевали принимать желающих отправиться в Новый Свет.
В середине XIX века один из самых мощных потоков шел из Ирландии. Болезнь, поразившая картофель, вызвала в этой стране голод и привела к смерти около миллиона человек. Те, кто выжил, но был не способен продолжать платить непомерную аренду алчным английским землевладельцам, покидали родину. С 1847 по 1866 год в Соединенные Штаты уехало 3 650 000 ирландцев.
Сегодня нам даже трудно представить, в каких условиях путешествовали эмигранты. При хорошей погоде они размещались на палубе, мешая команде, занятой повседневной работой. В плохую погоду и ночью их, словно овец, сгоняли на нижнюю палубу и велели сидеть у бортов. На самом деле они прозябали в некоем подобии помойной ямы, как галерники, поскольку туалетов практически не было, а если и были, то предназначались главным образом для женщин. Мужчины справляли нужду через борт, когда позволяла погода.
Питались в основном картошкой – она прорастала и гнила за недели плавания – да свиным салом. Питьевую воду раздавали утром на весь день. Одновременно пассажиров оделяли уксусом, единственным средством гигиены в ту эпоху. Тот, кому надо было помыться или постирать белье, должен был сам ухитриться набрать морской воды, сбросив за борт ведро на веревке. Переходы этих парусников длились от трех недель до трех месяцев, в зависимости от ветров, состояния моря и самого судна. Частыми были кораблекрушения и пожары на борту. Случались бунты пассажиров, жестоко подавлявшиеся. Примерно 10 процентов эмигрантов умирало в пути от холеры, дизентерии, скоротечной чахотки и различных видов лихорадки. На некоторых судах смертность была еще выше, доходя до 50 процентов. Парусники, перевозившие ирландцев, зачастую называли плавучими гробами.
Летом 1803 года парижане с удивлением смотрели на дымившее суденышко, снабженное колесами, которые взбивали воду Сены. На набережной, оттуда сейчас отходят «скоростные суда», недалеко от Иенского моста, висела табличка со следующей надписью:
На этом месте так называемой набережной Простаков американский инженер Роберт Фултон представил 21 термидора XI (9 августа 1803) года гражданам Боссю, Карно, Брони и Волнэ водную коляску, движимую огнем, которая производила на Сене первые плавания.
Наполеон Бонапарт был тогда пожизненным консулом, президентом Итальянской республики, арбитром Швейцарской Конфедерации и уже строил проекты дальних морских походов. Узнав об изобретении Фултона, он им не заинтересовался, совершенно не веря в будущее парового судоходства. Тогда Фултон отправился в Англию, где также не добился кредитов. Разочарованный изобретатель вернулся в Соединенные Штаты.
В 1807 году первый «стимер», или «паровик», названный «Клермон», прошел по Гудзону 200 километров, которые разделяли Олбани и Нью-Йорк.
В 1816 году пароход «Элиз» – это было английское судно – прошел от Лондона до Гавра. Опыт оказался убедительным, и британцы поставили колеса, приводимые в движение паром, на десяток судов, ходивших по Ла-Маншу и Ирландскому морю. Но о выходе в Атлантику речь еще не шла.
И опять соотечественники Роберта Фултона показали себя самыми решительными. В 1819 году после 28 суток плавания американский «паровой парусник» «Саванна» добрался до Англии. Его колеса вращались более двух недель с помощью паровых котлов, которые топились дровами. Когда топливо кончилось, были подняты паруса. Этот подвиг парусно-парового плавания был повторен только в 1833 году канадским судном «Ройял Уильям».
В 1836 году доктор Ларднер, британский ученый, прочел лекцию, опубликованную многими газетами, в которой заявлял о своем полном «доверии» к парусному мореплаванию. «Проект регулярных рейсов между Нью-Йорком и Ливерпулем с помощью паровых судов, – сказал он, – столь же химеричен, как и налаживание сообщения между Ливерпулем и Луной». Ирландский судовладелец из Корка Джеймс Бил решил принять вызов. Он построил на верфях Лита, в Шотландии, пароход, названный «Сириус».
«Сириус», которым командовал капитан Ричард Робертс, бывший офицер Королевского флота, имел в длину 52 метра. Он взял на борт 32 человека команды и 40 пассажиров, из которых 11 были женщины. Пассажиров разместили в каютах трех классов. Они заплатили от 8 до 35 гиней, в зависимости от своих средств и желаемого уровня комфорта.
«Сириус» отплыл из Корка 4 апреля 1838 года. Вначале безоблачное плавание осложнилось сильной килевой и бортовой качкой. Оба кока не были перегружены работой, но девять палубных матросов, метрдотель и три стюарда от усталости валились с ног. Им приходилось постоянно мыть и чистить палубу и сносить дурное настроение пассажиров. Атмосфера день ото дня накалялась, и капитану пришлось достать револьвер, чтобы дать отпор протестующим пассажирам, самым агрессивным и здоровым. Однако бортовой журнал скромно хранит молчание по поводу этих неприятных инцидентов. В нем говорится только о самом плавании:
4 апреля: отплытие из Корка. Остановка в Ливерпуле.
7 апреля: сильный ветер. Сильное волнение на море.
10 апреля: ледяной дождь и бушующее море.
17 апреля: мощный ветер, сопровождающийся градом и снегом.
20 апреля: дождь.
22 апреля: 10 часов вечера. Брошен якорь в Баттери, Нью-Йорк.
450 тонн угля, смешанного со смолой, не хватило, и, чтобы не поднимать паруса, пришлось сжечь запасную часть такелажа! Но всё в прошлом. Примиренные успехом, пассажиры и команда готовились 23 апреля насладиться приемом, организованным в их честь Нью-Йорком, а также банкетом. Но внимание зрителей и властей неожиданно привлек силуэт корабля более внушительных размеров, чем «Сириус», появившегося у входа в порт. Очень быстро разнеслась новость, что в порт вошел другой английский пароход, «Грейт Вестерн», принадлежащий только что организованной компании «Грейт Вестерн стимшип компани». Ушедший из Англии 8 апреля – через четверо суток после «Сириуса», – он пересек Атлантику всего за пятнадцать с половиной суток. Пассажиров на нем было только семеро, а команда состояла из шестидесяти человек. На приемах и банкетах в Нью-Йорке удвоилось количество приборов. После первых мгновений разочарования пассажиры и команда «Сириуса» отпраздновали событие вместе с прибывшими на «Грейт Вестерне».
