Деннис Джуд - Приключения долговязого Джона Сильвера
Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
Йо-хо-хо, и бутылка рому!
Каюта наполнилась страшной какофонией – напевный голос Уинтропа мешался с разудалой песней экипажа. Аннет задрожала, а Бонс мрачно усмехнулся.
Внезапно капитан Ингленд стукнул кулаком по столу.
– Достаточно, Уинтроп! – рявкнул он. – Это венчание, а не посвящение в сан. Кончай, у нас много работы! – и обратился к Сильверу и Аннет вполне вежливо: – Объявляю вас мужем и женой. Не совсем по церковным канонам, но вполне достаточно для пиратов Нью-Провиденса, куда мы плывем. – Ингленд поднялся. – Брачную ночь проведете в лазарете, – сказал он Сильверу. – И на вашем месте я бы держал жену под запором, пока не достигнем Багамских островов. Среди наших моряков немало таких, кто охоч разевать рот на чужое добро, в том числе и наш святой приятель пастор. Уинтроп, – крикнул Ингленд умильно улыбавшемуся проповеднику, – пошел вон! Мистер Бонс, пойдемте со мной.
Капитан вышел из каюты, спеша подставить паруса бризу и дать судну курс.
Так Сильвер попал в «береговое братство», как пираты Карибского моря часто называли свое содружество, и при этом добыл себе жену. Я особенно удивился, когда вдруг понял в одном месте его рассказа, что «старуха негритянка», «хозяйка», о которой он время от времени вспоминал на «Эспаньоле», была не кто иная, как Аннет Дюбуа. Но с другой стороны, после этих событий прошло столько лет.
Конечно, ревнители расовой чистоты поморщатся при чтении моего рассказа, поскольку в жилах Аннет текла наполовину негритянская кровь, но Сильвер не моргнул бы и глазом, знай он, что кровь ее смешана со ртутью или расплавленным оловом, поскольку любил ее искренне и более, чем любое другое человеческое существо. В сущности, драматическое бегство из имения Дюбуа и наскоро заключенный на борту «Кассандры» брак связали их так тесно, что союз этот оказался сильнее всех дальнейших испытаний и невзгод.
Пока «Кассандра» шла на северо-запад, подгоняемая попутным ветром, Сильвер изо всех сил старался добиться хорошего к себе отношения капитана Ингленда и его людей. Это не составило особого труда: Джон умел расположить к себе людей и был первоклассным моряком, и капитан, казалось, благоволил ему. Кроме того, Сильвер умел быстро ориентироваться; довольно скоро понял, что положение капитана Ингленда зависело прежде всего от его умения приводить людей к богатой добыче. Не сумей он учуять добычу, экипаж вправе был низложить его и избрать капитаном другого. А при малейшем подозрении в измене пираты могли вручить ему черную метку, после чего бедняге оставалось бы только читать молитвы и уповать на милость Господню.
Билли Бонс был первым помощником капитана Ингленда, точнее его штурманом. Прежде чем стать пиратом, Билли бежал из дома в Коннектикуте и плавал под началом одного капитана, промышлявшего контрабандой между Новой Англией и испанскими владениями в Карибском море. Он выучился навигации и чтению карты, но счастье ему изменило: британские власти задержали судно к северу от Ямайки и Бонса приговорили к двадцати годам каторжных работ в Джорджии. Шесть лет спустя он сумел подкупить стражу и бежал, добрался до Нью-Провиденс, где познакомился с Инглендом. Они быстро сошлись, быть может из-за сходства судеб – Ингленд ранее был помощником на небольшом сторожевом корабле с Ямайки и, когда пираты захватили судно, предпочел полную опасностей жизнь морского разбойника путешествию на доске note 3.
Следующим в иерархии был Джетроу Флинт, квартирмейстер, отвечающий за дисциплину экипажа и раздел добычи. Флинт был сыном одного диссидента note 4 из Уэльса, бежавшего на Рид-Айленд, чтобы свободно жить и исповедовать веру без препятствий со стороны англиканской церкви. Затем старый Флинт перебрался на остров Сент-Китс в Карибском море, где и погиб при одном из частых нападений французских корсаров, однако его сыну Джетроу удалось спастись и он попал в компанию пиратов на Наветренных островах. Флинт был жестоким, холодным, беспощадным человеком, любившим пытать пленников просто ради удовольствия. Этого капитан Ингленд не выносил, поэтому между ними часто возникали разногласия. Флинт был воспитан отцом в глубоком убеждении, что женщина суть сосуд греха, и Сильвер клялся, будто за все время, которое он его знал, ни разу не видел, чтобы Флинт глядел на женщин с вожделением, кроме тех моментов, когда его одолевал бес. Но более всего Флинт ненавидел французов, убивших его отца, и испанцев – идальговцев, как многие их называли, которых не отделял от иезуитских козней и преследований за веру.
В иерархии «берегового братства» за квартирмейстером следовали старший канонир, боцман, рулевые и плотник, равно как и оружейные мастера. Из экипажа Ингленда служили потом у Флинта, а после этого плавали на «Эспаньоле» плотник, медлительный, спокойный моряк по имени Том Морган, и боцман Джоб Андерсон. Все они от капитана до оружейных мастеров именовались «лордами» и имели право на большую долю добычи, чем обычные моряки. Внешне «лорды» мало чем отличались от других, но были более опытными моряками. Надо отметить, что если главари какого-либо пиратского корабля проявляли нерешительность или же им изменяла удача, экипаж вправе был низложить «лордов» и избрать на их места других моряков.
Сильвер вскоре понял, что порядок на «Кассандре» зависит от непрекращающихся успехов в налетах, подкрепленных сильной рукой и острым языком. Во время своих вахт на всем протяжении пути к Нью-Провиденс Сильвер, входивший в вантовую команду и работавший на фок-мачте, молнией летал вверх-вниз по снастям, поднимая и спуская паруса, поправляя такелаж. Своим новым товарищам он пришелся по душе, а капитан Ингленд и Бонс часто хвалили его за усердие и хорошую работу.
Для Аннет плавание было смесью радости с горем. Она была счастлива, оставаясь наедине с Джоном, но известие о гибели отца перенесла тяжело, как женщина со страстной натурой. Хотя Сильвер благоразумно утаил от нее подробности убийства Дюбуа, Аннет догадалась, чьих рук это дело, и глубоко возненавидела Флинта. Он же глядел на жену Сильвера как на альбатроса – предвестника несчастья на судне, по поверьям моряков, и от этого оба они взаимно ненавидели друг друга. Эта вражда перенеслась и на отношения между Флинтом и Сильвером, что последний неоднократно испытывал в дальнейшем.
Как бы там ни было, Джон Сильвер с облегчением наблюдал, как на горизонте возникает остров Нью-Провиденс – одинокий зеленый холм посреди сияющего моря. В город наезжали, как было известно всей Вест-Индии, самые отъявленные головорезы Карибского моря, но он, Джон Сильвер, все же шел в это осиное гнездо с гордо поднятой головой, как свободный человек.
