Вячеслав Коротин - Броненосцы победы. Топи их всех!
Василий был отпущен на берег в первый же день, вместе с ещё пятнадцатью офицерами. К берегу плыли на шлюпке как будто в киселе, море кишело медузами и вёсла постоянно загребали не воду, а какую-то густую массу на водной основе.
Почтовое отделение находилось у самого берега и лейтенант первым делом сунулся в его маленькое окошко, чтобы отправить письма Ольге и матери в Петербург.
Потом, вместе с ревизором "Пересвета" мичманом Даниловым и врачом Августовским, прежде чем идти в город, решили прогуляться по буйным лесам. Самым страшным после человека существом, по словам доктора, на этом острове был ядовитый паук. Змей и кровожадных хищников здесь можно было не опасаться. А природа здесь была действительно великолепна. Бесподобная тропическая растительность буквально "била фейерверком". Особенно поразил баньян, дерево-лес. С веток дерева вниз спускались побеги и давали корни, превращаясь в новые деревья. Хлебное дерево давало плоды размером с небольшой арбуз, из мякоти которого выпекался очень вкусный "хлеб".
Цвета тропического леса поражали разнообразием, огромные цветы лиан, удушающих своими объятьями могучие деревья были всех оттенков которые можно было только вообразить, огромные бабочки летали между стволами и кустами, делая калейдоскоп красок ещё более фантастическим. Попугаи и прочие местные птицы щеголяли совершенно нескромным по российским меркам оперением. Крохотные, меньше многих местных бабочек, птички похожие на колибри переливались в солнечных лучах как драгоценные камни.
— Так и кажется, что сейчас из зарослей выскочит какой-нибудь леопард, — обратился к товарищам по прогулке Соймонов.
— Самый страшный хищник Мадагаскара – фосса, величиной с не очень крупную собаку. Охотится на лемуров. Мы ей не по зубам, — усмехнулся доктор, — настоящие собаки аборигенов более опасны.
Через некоторое время показалось озеро, образовавшееся в кратере потухшего тысячи лет назад вулкана. Большая часть его берегов заросла камышом или чем-то камыш сильно напоминающим. Но были и открытые места. Офицеры подошли к одному из таких пляжиков. Данилов чуть ли не машинально поднял плоский камешек и запустил его скакать по водной глади.
— Интересно, а какая тут рыбалка? — спросил он.
— А не отойти ли вам от берега, любезный, — улыбнулся врач и показал на еле заметные бугорки скользившие по воде в их сторону.
Поняв в чём дело, все трое дружно отошли на почтительное расстояние и из воды через пару минут выбрался небольшой крокодил.
— Ничего себе нет крупных хищников! — присвистнул Василий.
— Да они тут небольшие, — ответил Августовский, — для человека опасности не представляют. Тут их на мясо и кожу выращивают и до настоящего размера подрасти не дают. Но купаться тем не менее я бы здесь никому не советовал. Однако, господа, нам пора. Через час нас ждут в "Кафе де Пари".
— Действительно. Но напоминаю указ Петра Великого специально для нас писанный: "В иностранных портах, чтобы честь флага российского не уронить до изумления не напиваться!"
Дружно рассмеявшись офицеры тронулись в обратный путь.
По дороге заглянули в посёлок сакалавов (так называются местные жители). Дома были построены на сваях, иногда даже в качестве сваи использовалась пальма, вокруг которой строился дом. Каждый дом имел обширную террасу покрытую пальмовыми листьями. Кожа сакалавов была тёмно-коричневой, густые шапки чёрных курчавых волос, кроме того они имели не очень характерный для людей негроидной расы почти европейский нос. Удивляло отсутствие женщин. То есть женщины конечно были, но это были либо молодые девушки, либо старухи, ну или почти старухи. Девушки были очень хороши, но, вероятно, быстро расцветая так же быстро и увядали. Мужчин кстати в деревне тоже было мало, они в это время в основном или работали на плантациях, или ловили рыбу. Повсюду сновали ребятишки, которые наверное во всём мире проводят время почти одинаково. И сейчас появление трёх белых офицеров было для них событием и поводом развлечься. Шумной стайкой они подбежали к русским морякам и стали трогать их за одежду, подпрыгивать, смеяться. Насилу отбившись от этой эмоциональной публики русские продолжили свой путь в порт.
Ювелиры Хэлльвиля благодарили небеса, храбрость русских и щедрость их императора. Несколько десятков награждённых за прорыв офицеров буквально засыпали их заказами. Каждому из них хотелось поскорее сменить латунную скороделку на настоящий орден, изготовленный профессионалами.
Деньги лились рекой также и в карманы владельцев забегаловок разного уровня и домов, без которых не обходится ни один портовый город, причём местные красотки были на удивление дёшевы. Торговцы различными товарами тоже не могли нарадоваться на эскадру стоящую хоть и в нейтральных водах, но снабжавшуюся из их города и порта.
Вернувшись на "Пересвет", Василий на шканцах наткнулся на старшего офицера броненосца. Капитан второго ранга Дмитриев полузакрыв глаза и сжав кулаки самозабвенно… матерился. В полном одиночестве он складывал такие сочные матюки, что первые мгновения Соймонов просто заслушался.
— Что с вами, Аполлон Аполлнович? — спросил лейтенант слегка придя в себя от обалдения.
— А, это вы, Василий Михайлович, — Дмитриев слегка смутился, — представляете какой приказ нам передали: "Все корабли перекрасить в чёрный цвет, а трубы в жёлтый. И с чёрной… мать, каёмочкой." Совсем сдурело наше начальство. Я не нашего адмирала в виду имею, а тех кто ему такое сверху спускает. Вот не было печали. Заняться нам больше нечем! Так что можете обрадовать своих минёров и гальванёров – на малярные работы. Это же додуматься надо – в тропиках краситься в чёрный цвет. Я уж не говорю про то, какими красивыми мишенями мы будем для японцев. Так и хочется этих умников послать в… в общем, на вечно падающую башню полюбоваться.
Хмурый и злой Эссен, вернувшись с "Ретвизана" подтвердил приказ. И началось…
Матросы день за днём смешивали штатные, имеющиеся на каждом корабле белила с угольной пылью и сажей, получая чёрную краску, висели на беседках вдоль бортов и труб, размахивая кистями и вполголоса матерно поминали всех от мичманов, до государя.
За несколько дней корабли приобрели вид необходимый для достойной встречи с основными силами и отсутствия нареканий со стороны командующего эскадрой. Можно было заняться именно боевой подготовкой. И отдыхом. Да, да, именно отдыхом. Только за несколько дней малярных работ, только на "Пересвете" пятнадцать человек было уложено в лазарет. Благо, что никто не умер. Тем более, что у команд в связи с покраской "украли" два дня обещанных для расслабления после всех перипетий последнего месяца.
