Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Дефо Даниэль
Здесь мы задержались на двенадцать дней ради наших больных, и наш лекарь уговорил меня и еще трех или четырех наших пустить себе кровь в продолжение стоянки. Это средство, в добавление к лекарствам, которые он дал нам, в значительной степени поддержало наше здоровье в столь тяжелом переходе и при столь жарком климате.
В продолжение всего перехода мы каждую ночь разбивали свои циновочные палатки, и это было нам весьма удобно; мы делали это, хотя в большинстве случаев у нас были для покрова деревья и леса. Нам казалось очень странным, что во всех этих местах мы все еще не встречаем населения. Но главною причиною этого являлось то обстоятельство, что как мы узнали впоследствии, держа путь сперва на запад, а потом на север, мы зашли слишком глубоко внутрь страны, в пустыню, в то время как туземцы живут главным образом между рек, озер и низин, как к юго-западу, так и к северу.
Встреченные нами на пути маленькие речонки были так маловодны, что воду в них можно было видеть разве только в колдобинах, и то немногим больше, чем в обычной луже. И, в сущности, скорее они служили лишь признаком того, что в дождливые месяцы речонки эти имеют видимое русло. Но по этому же признаку мы легко могли понять, что нам предстоит еще немалый путь. Но это нас не пугало, поскольку у нас имелись еда и сносный над головою кров от ужасной жары, которая, думаю я, была теперь много сильнее, нежели когда солнце стояло прямо над нашими головами.
Когда наши оправились от болезни, мы снова пустились в путь, изрядно запасшись пищей и водой. Мы несколько отклонили наш путь от севера и направились позападнее в надежде встретить речку, которая могла бы поднять каноэ. Но такую реку мы нашли только после двадцати дней пути, включая сюда восьмидневный отдых. Дело в том, что наши очень ослабели, и потому мы часто отдыхали, особенно же охотно в таких местах, где находили скот, птицу или еще что-нибудь годное в пищу. За эти двадцать дней пути мы продвинулись на четыре градуса к северу, не считая кое-какого меридионального перемещения на запад, и по дороге встречали множество слонов, а главным образом разбросанные в лесистых местах слоновьи клыки; валялись они там и сям, но в основном в лесистых местах, и некоторые из них были очень велики. Но они не были добычей для нас; мы искали пищи и обратной дороги из этих краев. С нашей точки зрения, лучше было встретить доброго жирного оленя и убить его, чтобы прокормиться, нежели найти сто тонн слоновых клыков. И все же, как вы сейчас услышите, добравшись до начала водного пути, мы стали подумывать о том, не построить ли нам большое каноэ для того, чтобы нагрузить его слоновой костью. Но то было, когда мы ничего не знали о местных реках, о том, как опасны и трудны предстоящие нам переходы по ним, и, наконец, не представляли себе, какой груз мы собираемся спустить на воду рек, которыми поплывем.
К концу двадцатидневного путешествия, как сказано, на широте в три градуса шестнадцать минут, мы открыли в долине, на некотором от себя расстоянии, вполне сносный поток, который, полагали мы, заслуживает названия реки и который шел в направлении на северо-северо-запад, то есть туда, куда нам нужно было. Так как мы сосредоточили все наши помыслы на водном пути, мы сочли этот поток за подходящее для подобного опыта место и направили путь прямо в долину.
На самом нашем пути стояла небольшая купа деревьев, мимо которой мы прошли, не подозревая ничего дурного, как внезапно один из наших негров был опасно ранен в спину стрелою, вонзившейся между плечами. Это обстоятельство заставило нас немедленно остановиться. И тут же трое наших совместно с двумя неграми, рассыпавшись по роще, — благо, она была невелика, — нашли негра с луком, но без стрел. Этот негр убежал бы, но наши, найдя его, застрелили в отместку за зло, которое он причинил нам. Так мы лишились возможности взять его в плен. Удайся же нам это и отошли мы его домой после ласкового с ним обхождения, мы заручились бы благосклонным отношением к нам его земляков.
Пройдя несколько дальше, мы добрались до пяти негритянских хижин или домиков, построенных совсем не так, как виденные нами прежде. Возле двери одной из хижин лежало семь слоновых клыков, сложенных у стены или бока хижины, точно для продажи. Мужчин не было, но было семь или восемь женщин и около двадцати детей. Мы не применили к ним никакого насилия, а дали каждой из них по кусочку расплющенного, как я раньше рассказывал, серебра, вырезанного в виде ромба или в виде птицы, чему женщины обрадовались донельзя и надавали нам за это много пищи, причем какой именно — мы разобрать не могли; то было нечто вроде пирожков, которые они пекут на солнце и которые очень вкусны и сделаны из толченых в муку кореньев.
Мы прошли несколько дальше и разбили становище на ночь, не сомневаясь в том, что хорошее наше обращение с женщинами, безусловно, даст свои плоды, когда их мужья вернутся домой. Так и вышло.
На следующее утро женщины и с ними одиннадцать мужчин, пять мальчиков и две взрослые девушки явились в наше становище. Прежде чем подойти к нам, женщины закричали, издавая странный визгливый звук. Они хотели, видимо, вызвать нас, и мы вышли на зов. Тогда две женщины, показавши нам то, что мы дали им вчера, и, указывая на стоявшую позади них толпу, стали делать знаки, которые должны были обозначать дружбу. Тогда выступили мужчины, вооруженные луками и стрелами, положили их наземь, наскребли песка и посыпали им себе голову. Затем обернулись трижды, держа руки на макушке. Это, очевидно, должно было обозначать торжественную клятву в дружбе. После того мы руками поманили их к себе. Тогда они сперва прислали к нам мальчиков и девушек для того, очевидно, чтобы те дали нам еще пирожков и какие-то зеленые съедобные травы. Мы приняли подарки, а затем подняли на руки и расцеловали детей. После этого подошли к нам мужчины и, усевшись наземь, подали нам знак, чтобы мы сделали то же самое. Мы уселись. Они много о чем говорили друг с другом, но мы понять их не могли, не могли мы добиться и того, чтобы они поняли нас: ни того, куда мы направляемся, ни того, что нам нужно. Поняли они только то, что мы нуждаемся в пище. После этого один из них оглянулся туда, где в полумиле виднелась возвышенность, вскочил, точно испуганный, и бросился к месту, где были сложены луки и стрелы. Затем, схвативши лук и две стрелы, он, как беговая лошадь, понесся в направлении возвышенности. Добравшись туда, он выпустил обе стрелы и с той же быстротой вернулся к нам. Мы же, видя, что он вернулся с луком, но без стрел, стали допытываться, в чем дело. Туземец, ничего не отвечал нам, поманил с собой одного из наших негров; и мы приказали ему идти. Тогда туземец отвел его к тому месту, где лежало животное, похожее на оленя, пронзенное двумя стрелами, но не убитое насмерть, и вдвоем они принесли его нам. То был подарок, и, надо сказать, подарок весьма желанный, так как оставшиеся у нас запасы были очень скудны. Эти туземцы ходили все совершенно голые.
На следующий день к нам пришли около ста человек, и женщины делали нам те же нелепые знаки, которые должны были показать их дружеские отношения к нам. Они плясали и всячески проявляли свою радость, оставивши под конец нам все, что имели. Мы и представить себе не могли, как мог тот человек в лесу так кровожадно и грубо стрелять в одного из наших, не попытавшись прежде вступить с нами в сношения, не могли понять этого, так как здешние жители были просты, добродушны и безобидны.
Отсюда мы двинулись вниз по берегам упомянутой мной речки, возле которой, как я узнал, мы должны были встретить весь негритянский народ. Только заранее мы не могли быть уверенными, насколько дружелюбно отнесется этот народ к нам.
Река долгое время оказывалась непригодной для каноэ, строить которое мы все время замышляли; и мы еще пять дней проходили окружающую местность, покуда наши плотники, видя, что поток все увеличивается, не предложили нам разбить становище и начать, наконец, делать каноэ. Но после того как мы принялись за дело — срубили два или три дерева и потратили пять дней на работу, несколько наших, прошедших дальше вниз по реке, сообщили нам, что поток скорее уменьшается, нежели увеличивается. Он растекается в песках или иссыхает от солнечного жара, так что река, очевидно, не сможет поднять и самого малого каноэ, какое может быть полезно нам. Таким образом, мы были вынуждены бросить начатое предприятие и двинуться дальше.
