Вольфганг Хольбайн - Девочка из Атлантиды
— Пока нет, — ответил Траутман, еще раз бросив взгляд на показания приборов. — А если и сможем, то это будет медленный процесс. Вообще, то, что лодка еще не расплющена, как консервная банка, для меня чудо из чудес. И я боюсь, что она просто развалится на куски, если я запущу двигатели на полную мощность. — Он немного помолчал, потом задумчиво взглянул на Майка. — Ну ладно, — сказал капитан. — Давай выкладывай, откуда тебе все стало известно. Даже я не знал про запасной насос, а уж я-то знаю этот корабль вдоль и поперек, как собственный карман.
Майк ждал этого вопроса. Ему стало ясно, что Траутман только ради этого вопроса увел его с собой, потому что делать здесь было нечего.
— Я и сам не знаю, — беспомощно произнес Майк. — Я имею в виду, что… я просто вдруг точно осознал, что вентиль подойдет. Но откуда мне это стало известно, не имею ни малейшего понятия.
— Звучит не очень убедительно, — сказал Траутман.
— Да, но все именно так и произошло, — повторил растерянно Майк.
— Пожалуйста, не лги мне, — попросил Траутман. — Сейчас вовсе не подходящий момент для всяких тайн.
— Но я же действительно ничего не знаю! — ответил Майк и, нотка отчаяния в его голосе удержала капитана от дальнейших расспросов. Со вздохом облегчения он опустился в капитанское кресло, закрыл на мгновение глаза и глубоко вдохнул воздух.
Майк в течение нескольких секунд с трепетом ожидал следующего вопроса Траутмана, но поскольку его не последовало, то он повернулся и медленно отошел к большому обзорному иллюминатору на другой стороне салона.
За стеклом царила чернота, ничего, лишь абсолютная мгла, лишенная каких-либо теней и полутонов. Траутман включил большие прожекторы на носу корабля, которые, прорезав тьму вокруг корабля яркими, мягко обозначенными лучами, ничего, однако, не высветили, лишний раз подчеркнув окружавшую корабль мглу. Майк тщетно пытался заметить хоть какое-то движение, какой-либо признак жизни. Но ни рыб, ни других живых существ на такой глубине, видимо, не существовало.
И вдруг ему показалось, что он что-то заметил! На самом краю светового луча появилось на мгновение нечто огромное, массивное, странно переливающееся, но недвигающееся. Стоило ему вглядеться пристальнее, как это нечто исчезло…
Вероятно, его перевозбужденные нервы сыграли с ним злую шутку.
Майк провел перед иллюминатором добрые четверть часа и все таращился в черную мглу, пока в его мысли не вторглись шум голосов и шаги. Он обернулся. В дверях салона появился смертельно уставший Сингх, а за ним, как тени, следовали еще четверо, качавшихся от усталости и перенапряжения. И все же у всех на лицах было написано невыразимое облегчение.
— Ну, как тут все выглядит? — спросил Сингх.
— Пять тысяч четыреста метров, — объявил Траутман.
Лицо Сингха просто побелело как полотно. Но в голосе Траутмана звучало почти торжество, когда он продолжил:
— Мы уже снова поднимаемся. Дело идет медленно, но все постепенно приходит в норму, корабль уже под контролем.
— Да здравствует Немо, — прошептал Андре, — кажется, мы снова увидим солнце.
Траутман слегка улыбнулся:
— Ну, на это потребуется время. Нам понадобятся почти сутки, чтобы выбраться на поверхность.
И тут все разом загалдели. На смену пережитому смертельному страху и усиленно подавляемой панике пришла буйная эйфория. Так что Траутману пришлось энергично утихомирить подростков и навести порядок.
Майк тоже почувствовал невероятное облегчение. Он все еще ничего не понимал, каким образом возникла счастливая догадка о вентиле, но об этом еще успеется подумать. Важно было то, что они были спасены!!!
Он снова повернулся к иллюминатору и посмотрел в него. Траутман занялся своими рычагами и приборами, и впервые после долгих часов агонии «Наутилус» слушался приказов рулевого. Медленно и тяжеловесно огромная подводная лодка выровнялась и начала легкое движение.
И на краткое мгновение длиной в секунду Майк увидел за стеклом обзора, где до сих пор вечно царила пугающе черная мгла, нечто, от чего потерял дар речи.
В шестистах метрах под ними, на глубине почти шести тысяч метров под водой, четко и ясно, что казалось, протяни руку — и сможешь пощупать, поднимались башни огромного, ярко освещенного города…
Когда Майк вошел в свою каюту, то на кровати обнаружил свернувшегося в клубок Астарота. Кот явно скучал. Майк опустился рядом с ним на край кровати, и кот начал урчать, как миниатюрная швейная машина, стоило Майку лишь почесать у него за ушами.
Майк бесконечно устал. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, он с удвоенной силой почувствовал, каких усилий потребовал от него прошедший день. Его трясло, и прошло немало времени, прежде чем он овладел собой и смог раздеться и забраться под одеяло.
Мысли завертелись диким хороводом. Он никому не сообщил о своем открытии, что увидел город на дне моря, потому что вовсе не жаждал стать мишенью для всеобщих насмешек и подтрунивания.
Тут у Майка даже под одеялом зазнобило. В «Наутилусе» все еще было очень холодно, но Майк дрожал не от холода. Казалось, что жар, уже однажды мучивший его, снова вернулся. Во рту был премерзкий вкус, а лоб горел. Астарот как будто почувствовал, что ему худо, поэтому с урчанием потерся головой о пылавшую щеку и заполз к нему под одеяло. Прикосновение мягкой шерсти было невероятно приятно, и хотя это было всего лишь животное, Майк успокоенно подумал, что теперь не один, а с другом. Так что не прошло и минуты, как мальчик, несмотря на все испытания, уснул.
И горячечный сон прошлой ночи продолжился. И снова Майк был в теле четырехлапого, быстрого хищника, скользившего в поисках добычи по непроходимым джунглям, каких нет нигде на свете.
И снова образ его мышления резко отличался от человеческого и был больше сплавом ощущений, инстинктивными действиями вместо сознательного выбора, а вместо забот и мыслей человека в его голове перемешались азарт охоты, голод и врожденная осторожность перед другими, более опасными хищниками.
Но потом вдруг что-то изменилось, и сон превратился в ночной кошмар.
Что-то произошло. Охотник почему-то сам превратился в добычу… У него имелось смутное представление о больших, громкоголосых и мягкотелых существах, которые охотились на него, преследовали и безжалостно загнали в ловушку… Из ловушки не было никакого выхода. И хотя он был быстрее, ловчее и умнее каждого из них в отдельности, его вдруг поймали, и он не мог даже пошевелиться. Его окружили фигуры, в которых Майк без труда распознал людей, но никак не мог передать эти знания зверю, в чьем теле находился. Впереди всех стоял древний седой старик с лицом, показавшимся Майку добрым и умным, но зверь Майка пришел в ужас при виде старика… Старик был одет в светлые одежды, расшитые странными, внушающими беспокойство орнаментами… И он что-то сделал с животным Майка. И был он теперь не в привычных зеленых джунглях, а в холодном мире, состоявшем из поблескивающего металла и твердого камня, из света и тысячи других чужеродных и вызывающих панический ужас вещей…
