Саша Кругосветов - Путешествия капитана Александра. Том 4

Меня поразили таланты морийцев, потрясающие умы Академии. Машины и изобретения Мории не имеют равных в мире. И я, и Штурман, мы оба были в восторге от посещения Академии. Если бы деньги вкладывались в науку, Мория могла бы стать самой богатой, развитой и могущественной страной. Но, увы, всё стоит. Братанам этого не надо. Денежки текут за рубеж, зачем прерывать их поток? Братанам и так хорошо.

На Мории трудятся два Ганса, старший и младший.

Старший из них Ганс ГАНС, Великий Канцлер, – обычный и довольно симпатичный человек. Дитя своего времени, он вынесен на вершину властной пирамиды силами Тайного Писка и полностью зависит от начальных условий захода в свой политический лифт. Никто в его окружении не понимает, что идёт от него лично, что приходит из недр системы Тайного Писка. Одно время Ганс был очень популярен. Все верили в его могущество. Думали: старший Ганс – он как явление природы, ураган или дождь. Со временем выяснилось: Ганс – обычный криминальный бизнесмен. Видит проблемы страны, но не знает, как их решать, находясь полностью во власти своего окружения. Даже пацаны клана Ганса („шоблы“, как они говорят) не хотят подчиняться. В тотально коррумпированной стране все работают только за деньги. Не получается закручивание гаек в такой системе, „болты спёрли“, как сказал Шнур, один наш общий знакомый. Ганс непопулярен нынче. Он – просто таракан, которого не надо бояться. Он растворяется в воде, как злая волшебница Бастинда. Он немоден. Однако заставить уйти его пока никто не сможет: за ним силовые структуры, Писк, криминал, Братаны, обманутые пенсы, зависимые Канцы. Получается, что большинство. Ганс – ничтожный Горлум, одевший кольцо всевластия.

Не стоит заблуждаться относительно этого большинства. И относительно „всевластия“ Ганса и его окружения. Люди, зависимые от власти, до поры до времени – холопы; в какой-то момент эта не до конца просвещённая толпа свалит власть, которая взяла на себя слишком много. Стоит власти ослабеть, мстительный холоп, самый близкий, самый доверенный, первым вставит вилы в заднее место своему вчерашнему кумиру. Так всегда заканчивается болтанка между холопством и хамством. Обычное холопское хамство. Но не они начнут. Наступит таинственный момент, народ созреет, когда из варвара вырастет цивилизованный человек. И тогда власти уже не смогут. Они уйдут сами.

О младшем Гансе расскажу при встрече – безвредный чудила, милый болтушка-побрякушка, его называют в народе „плюшевый Ганс“. Про обоих Гансов можно сказать словами Себастьяна Бранта: „Дурак вовек не сможет снесть, что он таков, каков он есть“.

Не забудем и о третьем Гансе, тоже важном лице, архиепископе Гундяге. Трое их, Гансов. Богатырей дураковских. Безумец, Дурак и Простак. Бывалый, Трус и Балбес. Старший Ганс – солидный Бывалый, опасный безумец. Младший Ганс – обаятельный Трус, дурак-дурачок. Гундяга с его проповедями – душка-Балбес, „святая простота“.

Благодаря Дижу Быжу я много ездил по окраинам и слободам Мории. морийский народ восхитителен. Радушен, добр, силен, талантлив. За спокойным немногословием морийских людей скрывается творческая мощь, понимание природы человека и глубинных течений народной жизни. Почему в Мории такая пугающая тишина? Потому что народ спит, или потому что проснувшихся больно бьют по голове? Наверное, прав А. И. Герцен, наверное, и то, и другое. Что-то подсказывает мне, что, несмотря на кажущиеся застой, тишину и спокойствие Мории, эту страну ждут большие изменения и великое будущее. Мир ещё услышит и узнает о неординарной Мории.

На этом заканчиваю, дорогой Льюис. Кланяется Вам Диж Быж. Как всегда, привет Долу, Зюлу, Чёрной горе и малышке Люси. Остаюсь Вашим верным другом.

Отправив это письмо со знакомым капитаном посетившего Морию английского судна, капитан Александр дал команду экипажу готовить корабль «Быстрые паруса» к отплытию.

Прощай, Мория, думал Александр. Счастливого тебе плавания, Мория. И невиданных свершений. Я уверен, так будет, будут эти свершения. Мы – друзья твои, Мория, и полюбили тебя, как свою вторую Родину.

Часть 5

Мория, любовь моя

Мория, любовь моя

Морийцы, сотни лет проводившие жизнь лицом к лицу с изнанкой мира, со стихией, где всё рождается и умирает, накопили такую жизненную силу, такое нерушимое спокойствие, веру в себя и в помощь божию…

Нам по силам любые свершения.

Чтобы строить счастливую жизнь, не нужны нам ни спермацет, ни амбра, ни газ, ни нефть. Любые горы свернём, живя в мире с отцом Морем, матушкой Землей и дядюшкой Ветром.

Слава Мории! Мория, вперёд!

Корабль «Быстрые паруса» бойко скачет с волны на волну, принимая на грудь белую кипящую пену. Всё дальше и дальше неординарная, нестандартная Мория, остров, поражающий воображение всех, посетивших его гостеприимные берега.

Капитан Александр размышляет о судьбе этой необыкновенной страны. У истоков Мории стояли замечательные люди, такие, как Себастьян Брант, поэт, философ, богослов. Как несгибаемый капитан, мужественный монах Иоанн Летсер, которого простодушные морийцы Апостолом любви называли и путали иногда со святым Иоанном Богословом. Атаман Гермек, сумевший объединить два мира, две цивилизации, морийцев, детей морской стихии, и китов-кашалотов, вогулов, королей морей. Кифа Великий, придавший невиданное ускорение древней Мории, заставивший сердца неторопливых морийцев биться вдвое быстрее. В этом ряду нельзя не упомянуть могучую фигуру Лома Михайла, заложившего основы Морийской Академии наук. Что случилось с Морией за почти четыре века благоденствия? Почему на место таинственных магов, ведунов-офеней, бережно выращивающих любовь ко всему живому, пришел мир нежити, мир холодного Ништяка и расчётливого чистогана? На место чистого родника христианской Морийской церкви, основанной Иоанном Летсером, пришли барыги церковные типа алчного архиепископа Ганса Гундяги и его приспешников, обманом подмявших под себя и подчинивших доверчивую и наивную церковную братию. Место морийского братства, добрососедства и всеобщего единства заняло братство Братанов вельможных, «демократия» пацанская, поставившая на поток постоянное ограбление праведного морийского населения. Вместо благих порывов и поиска общественного блага и справедливости – общественные науки, «на подтирки задов вельможных лишь годящиеся», как грубо, но точно, выразился мой друг Диж Быж. Вместо добрососедских переговоров и поисков примирения с участием друзей и родственников – злобные неправедные суды, презирающие простой народ.