Джеймс Купер - Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай
Однако Изабелла ничего не делала напоказ. Одинаково правдивая в чувствах, словах и делах, она работала с искренним удовольствием, потому что была привязана к мужу и заботилась о нем с истинно супружеской нежностью, хотя и не могла не замечать его недостатков как государя.
Подле королевы сидела подруга ее юности, верная Беатриса де Кабрера. Мерседес примостилась на скамеечке у ног инфанты, еще две-три придворные дамы стояли поблизости, но достаточно далеко, чтобы соблюдать приличия этого пусть интимного, однако королевского кружка. Ибо сам король сидел тут же за столом в дальнем конце обширной залы и что-то писал. К нему никто не смел приблизиться, даже вновь назначенный архиепископ. Разговоры велись вполголоса, и сама королева говорила тише обычного, чтобы не отвлекать супруга от его размышлений. А в ту минуту, когда мы хотим ввести читателя в наш рассказ, и эти разговоры затихли: королева о чем-то глубоко задумалась, и все вокруг нее смолкло.
— Милая маркиза! — обратилась наконец Изабелла к своей подруге. — Ты давно видела сеньора Колумба, этого мореплавателя, который представлял нам свой проект путешествия на запад? Что о нем слышно?
При этом вопросе Мерседес украдкой обменялась со своей опекуншей заговорщическим взглядом, затем донья Беатриса ответила с подобающей почтительностью:
— Вероятно, вы помните, сеньора, что писал отец Хуан Перес, бывший исповедник вашего высочества, который даже покинул свой монастырь святой Марии Рабидской и приехал сюда из Андалузии, чтобы ходатайствовать перед вами за этого человека. Тогда он убеждал вас поддержать великий замысел, опасаясь, как бы генуэзец не покинул Кастилию.
— Ты полагаешь, это действительно великий замысел, дочь моя?
— Разве кто-либо может в этом сомневаться, сеньора? Намерения Колумба возвышенны и разумны. Он хочет раздвинуть границы владений католической церкви и приумножить богатство и славу нашей родины, — а что может быть благороднее и похвальнее? Моя восторженная воспитанница Мерседес де Вальверде так увлеклась великими планами этого мореплавателя, что считает защиту их чуть ли не самым важным делом своей жизни, после служения богу и своим государям!
Королева с улыбкой повернулась к вспыхнувшей от этих слов девушке и некоторое время с материнской нежностью смотрела на нее.
— Это действительно так, донья Мерседес? — спросила она. — Неужели Колумб настолько повлиял на тебя, что ты готова его защищать с таким рвением?
Мерседес почтительно поднялась и, прежде чем ответить, приблизилась к королеве. — Мне не пристало говорить в столь высоком присутствии, — ответила она, — однако не буду отрицать: я глубоко заинтересована в успехе сеньора Колумба. Замысел его так благороден, что будет жаль, если он не осуществится!
— Слова эти делают честь твоей юности и великодушию. Признаюсь, Беатриса, и я, как дитя, увлечена этой прекрасной мечтой! Кстати, Колумб еще здесь?
— Да, сеньора! — поспешно ответила Мерседес и смутилась, потому что вопрос был обращен не к ней. — Я знаю человека, который его видел в день вступления наших войск в Гранаду.
— Кто же этот человек? — спросила королева настороженно, но не слишком строго, со всевозрастающим интересом вглядываясь в лицо девушки.
Мерседес уже горько сожалела о своей оплошности. От волнения кровь прихлынула к ее щекам, и прошло какое-то время, прежде чем ей удалось наконец справиться с собой и ответить:
— Это дон Луис де Бобадилья, сеньора, племянник моей опекунши доньи Беатрисы.
Правдивость Мерседес оказалась сильнее чувства скромности!
— Что с тобой, сеньорита? — слегка удивилась королева, которая вообще была не способна относиться слишком сурово к таким юным и добрым созданиям, как Мерседес. — Дон Луис происходит из славного рода и не нуждается в герольдах. Разве только невежды не знают о его происхождении и семейных связях, остальным же достаточно одного его имени.
Мерседес готова была провалиться от мучительного стыда, но тут королева, по счастью, отвела от нее взгляд и обратилась к своей подруге:
— Милая маркиза, твой племянник неисправимый бродяга, однако вряд ли он решится отправиться вместе с Колумбом! Слава церкви и блага королевства его не очень-то интересуют…
— Помилуйте, сеньора! — вырвалось у Мерседес, но она тут же овладела собой, собрав всю свою волю.
— Ты хотела что-то сказать, донья Мерседес? — строго спросила королева.
— Извините меня, ваше высочество! Я не должна была говорить, пока вы меня не спросите.
— Здесь не двор королевы Кастильской, милая, а личные покои Изабеллы де Трастамара, — сказала Изабелла, пытаясь смягчить суровость своих предыдущих слов. — В тебе течет кровь кастильского адмирала, и ты в родстве с самим королем, так что можешь говорить свободно.
— Я знаю, как вы ко мне добры, сеньора, и потому едва не забылась. Я хотела только сказать, что дон Луис де Бобадилья страстно желает, чтобы сеньор Колумб получил необходимые ему каравеллы и чтобы ваше высочество позволили и ему принять участие в этой экспедиции.
— Возможно ли это, Беатриса?
— Луис, конечно, любит скитаться по морям, но не из низменных побуждений. Я сама слышала, как он выражал горячее желание последовать за Колумбом, если ваше высочество отправит генуэзца на поиски Катая.
Изабелла не ответила. Опустив рукоделие на колени, она глубоко задумалась. Никто не решался прервать молчание. Мерседес тихонько отошла и снова села на свою скамеечку у ног инфанты. Наконец королева встала и прошла через всю залу к столу, за которым трудился Фердинанд. Мгновение помедлив, словно сожалея, что приходится отрывать супруга от работы, она осторожно тронула его за плечо. Зная, что лишь один человек может себе позволить подобную вольность, король тотчас оглянулся, встал и заговорил. С первых же дней после победы над маврами Фердинанд думал только об укреплении своей власти, поэтому и сейчас сказал:
— Надо приглядывать за этими морисками note 29 . Зря мы оставили Абдаллаху столько сильных крепостей в Альпухарре! Он еще может наделать нам хлопот, если не вытеснить его совсем за Средиземное море…
— Поговорим об этом в другой раз, Фердинанд! — прервала его Изабелла, не допускавшая даже мысли о нарушении своего слова note 30 — Я, конечно, понимаю, что тем, кто управляет судьбами людей, трудно выполнять свои обязательства, если бог и совесть подсказывают иное. Но я пришла не для этого. За делами, в треволнениях последних лет, мы совсем забыли о нашем обещании Колумбу, тому самому мореплавателю…
— А вы все не расстаетесь с иглой, Изабелла, все думаете обо мне, — заметил Фердинанд, притрагиваясь к рубашке, которую королева, сама того не замечая, не выпускала из рук. — Немногие из наших подданных могут похвалиться такой заботливой и доброй женой!
