Пиратика - Ли Танит
— Разумеется, — подтвердила Артия. — А эти джентльмены — мои спутники. Позвольте кое-что объяснить вам, сэр, поскольку вы, по моим наблюдениям, тугодум. Мы, как бы это лучше сказать, пираты… Мы крадем разные вещи. У кого корабль… а у кого и жизнь… Так что поднимайтесь на ноги и проваливайте. Пока я не передумала насчет вашего недоотстреленного уха.
Над головой Артии раздался угрожающий шорох. Она выхватила из рукава нож (похищенный накануне в «Портовом пудинге») и метнула его ярко и стремительно, как молнию. Матрос, спускавшийся по мачте, взвыл и повис на рее: метко брошенный нож пригвоздил к мачте седалищную часть его штанов. Его собственный кинжал упал на палубу, не причинив никому вреда.
Соленый Уолтер дал еще один выстрел в воздух. Актеры приняли угрожающие позы, крутя в воздухе сверкающими клинками.
— А ну, вырвем у них кишки и печенки! — вскричал рыжеволосый, красный, как кровь, Уолтер, размахивая сразу двумя кортиками.
— Протянем их под килем!
— Нашпигуем их свинцом, клянусь креслом Господним!
Боевой дух экипажа «Слона» резко пошел на убыль.
Моряки стремглав бросились к шлюпкам. Повсюду кишели пираты, они выкрикивали страшные угрозы, размахивали оружием, живописные пиратские костюмы с яркими заплатами пламенели в лучах зимнего солнца.
Даже Феликс, лежавший на палубе в глубоком обмороке, умудрился внести свой вклад. Он очнулся, приподнялся на локте, и его вырвало прямо на начищенные до блеска сапоги четвертого помощника.
Капитан осторожно встал, не сводя глаз с Артии.
— Надеюсь увидеть вас на виселице, мисс.
— Надеюсь никогда вас больше не увидеть, сэр, — в тон ему ответила Артия с учтивейшим поклоном.
Даже кок торопливо выскочил из камбуза, прихватив свой любимый половник, и устремился к шлюпкам. Жаль. Потому что он, скорее всего (вернее, без сомнения), выполнял бы поварскую работу гораздо лучше, чем Вускери.
В холодное синее море была спущена шлюпка. Моряки, отталкивая друг друга, в спешке карабкались на борт.
Только капитан замешкался у поручней, под дулами пиратских пистолетов всё еще пытаясь произнести свое последнее слово.
— Дьявол вас разрази! — только и сумел выдавить он. Но последнее слово осталось за неожиданно вернувшимся с морской прогулки Планкветтом.
Со своей божественной высоты он оросил капитанскую шляпу щедрой порцией изумрудно-белого помета.
* * *— Что мы натворили?! О, песни матери у моей невинной колыбели — что?!
— Мы защищали Артию. Нельзя же было допустить, чтобы они на нее напали.
— А почему бы и нет?! — в отчаянии взвыл Эйри — Посмотрите, во что она нас втравила!
Пираты-актеры в замешательстве стояли на покачивающейся палубе «Слона». Их пиратский запал улетучился, и теперь они поникли, как мокрые курицы.
— На нас нашла театральная лихорадка, — предположил Вускери. — Сила привычки. Мы миллион раз проделывали это на сцене.
— Сыграли и сейчас, вошли в азарт, и вот чем всё кончилось…
Эбад хранил молчание. Феликс, прислонившись к стене палубной рубки, тоже молчал.
Тогда Артия обратилась к спутникам тихим, убежденным тоном:
— Джентльмены, друзья мои, скажите честно, вы предпочитаете и дальше рекламировать кофе? Если да, можете сесть в шлюпку и идти на веслах к Острову Белого Льва. Но подумайте хорошенько. Вы актеры. И сейчас перед вами лежит самая большая сцена на свете — океан. И во всех уголках земли люди сидят и ждут вашего появления. Они станут вашими зрителями.
Люди зашевелились, прислушались к ее словам, невольно подняли глаза. И увидели, несмотря ни на что, Молли на полубаке сценического корабля. Услышали, как оживает их давняя мечта — или ночной кошмар. Даже у Черного Хвата на долю секунды перед глазами вспыхнули звезды, хотя один его глаз был скрыт черной повязкой.
Потом Дирк угрюмо проворчал:
— Если океан — наша сцена, а земля — зрительный зал, то где же гардеробная?
* * *Феликс Феникс смотрел, как актеры важно расхаживают по палубе. Они переоделись в сухое платье, натаскав его из многочисленных корабельных сундуков. Питер принес Феликсу одежду, одеяла, а чуть позже Вускери угостил его кружкой самого отвратительного супа, какой Феликсу доводилось есть. А во всём остальном о Феликсе словно позабыли.
И когда слева по борту показались белые утесы острова, а затем и очертания земли, напоминающие силуэт лежащего льва, забывшегося в удивлении перед собственной храбростью, никто не стал усаживать Феликса в шлюпку.
«Актеры? — думал Феликс. — Нет, теперь они пираты». Стали пиратами в ту самую минуту, когда к ним вернулась Артия. И хотя она — уже дважды — спасла ему жизнь, всё равно она стала его смертельным врагом. Поэтому он хотел от нее уйти. И — по той же самой причине — решил остаться.
3. Смена обличьяВремени терять было нельзя. Пока они оставались в ангелийских водах, существовала опасность быть атакованными республиканским военным флотом, наверняка предупрежденным озлобленным капитаном «Слона». Однако к бегству им было не привыкать. Они его много раз играли в театре. Даже Эйри успокаивал себя, приговаривая:
— Когда я играл роль на сцене, то верил в каждое слово, в каждый жест. Теперь всё происходит на самом деле, а я ни во что не верю.
Побережье Ангелии скрылось в туманной дымке, вечерние сумерки сгладили очертания Острова Белого Льва, и он исчез за кормой.
Наступила ночь, и при свете масляных фонарей они поужинали отвратительной похлебкой, состряпанной по оригинальному рецепту Вускери.
Все хранили молчание (даже насчет стряпни), Артия тоже говорила мало. И держалась большей частью на палубе.
Она распределила ночные вахты, поставив Эбада дежурить в то самое время, которое отвела себе для сна. Загадочный Эбад, кажется, желал ей успеха и искренне пытался помочь, хотя ей почему-то казалось, что, спроси она его о причине столь странного поведения, он вряд ли найдется что ответить…
«Слон» был невелик по размерам, но на его борту имелось всё необходимое. Припасы, пушки, сухой порох, пистолеты… Запасы продовольствия, даже принимая во внимание таланты Вускери, были впечатляющими. Большие банки фруктового варенья, консервов, маринованных овощей, бруски сухого мясного бульона, бочонки с яблоками, огромные бочки с пресной водой… Живые куры деловито откладывали яйца в курятнике под квартердеком — Планкветт скоро повадился туда захаживать и с презрительным видом прогуливался вдоль стены. Что же касается каюты капитана, то она являла собой образец чистоты и порядка. Но Артия разворошила до хруста накрахмаленные простыни, разбросала по полу одежду и книги из личной капитанской библиотеки, распахнула стеклянный иллюминатор, так что морские брызги намочили карты, развешанные по стенам. Карты, надо сказать, были отменные. На них умещался весь земной шар, все страны, воспоминания о которых Артия обнаруживала в своей воскрешающейся памяти: Африкания, Персис, Занзибария, Берег Золота и Слоновой Кости, Амер-Рика, настоящие Острова Пряностей, Синяя Индея… Материки были раскрашены в медовые и коричневые цвета, а между ними плескалось изумрудно-синее море, в котором плавали нарисованные чудовища — дельфины, морские драконы, осьминоги, киты, извергавшие воду по углам карты, а также демоны и херувимы, из уст которых вырывался белый кучерявый ветер. На материках тоже были нарисованы ориентиры — башни и тигры, медведи и маяки. Вокруг Антарктического берега дрейфовали целые эскадры зеленоватых айсбергов. К африканийской луне вздымались высокие горы.
Как ни странно, но именно стоя перед картой Артия впервые ощутила зарождающиеся в душе сомнения. Она восторгалась, глядя на огромный мир, вспоминая его — и при этом чувствуя, что разум каким-то образом искажает воспоминания, что на самом деле она никогда нигде не бывала. И вот тут-то на нее и нахлынуло осознание того, насколько велика поставленная ею перед собой цель. Ибо дело было не в корабле, и не в Моллиной команде, и даже не в ее собственной жизни. Артия стремилась — и прекрасно отдавала себе в этом отчет — ни больше ни меньше, как завоевать весь мир.