Саша Кругосветов - Путешествия капитана Александра. Том 2

– Что, твои малыши действительно совсем маленькие?

– Совсем, совсем. Видишь вон тот стог припасенного для меня сена? Он не достигает и трех метров. Вот они такие, совсем-совсем маленькие ленивцы, – сказал Лодя и заплакал.

– Не распускай нюни, Лодя. Быть может, не все еще потеряно. Мы – твои друзья. И я, и Томас. И постараемся разрешить проблемы незадачливого Милодона.

– Как же ты добр, Александр. И как добр твой друг Томас. Совсем вы не похожи на других людей. Спасибо тебе, Александр. Ты возвращаешь мне надежду.

Так тихо шептались человек и ленивец. На каком языке они говорили друг с другом – мы не знаем. Факт остается фактом – капитан и Милодон отлично понимали друг друга.

Капитан Александр с Томасом вернулись в лагерь. Индейцы, увидев их целыми и невредимыми, от удивления не смогли проронить ни слова. Туземцы были уверены, что эти двое ненормальных назад не вернутся.

– Оставьте в покое Милодона, – сказал Томас. – Вы знаете меня много лет, я плохого вам не советую. Ваш промысел – морской зверь и рыболовство. И морского зверя, и рыбы много в этих краях. Море-отец и земля-матушка прокормят вас. А исполинских ленивцев, сколько их осталось? Совсем немного. Это ваша земля. Ее надо беречь вместе с горами, лесами, зверями, рыбами и птицами. Не станет ленивцев, не станет страусов, гуанако, фламинго, не станет ягуаров, – какую землю оставите вы детям и внукам? Не так ли поступают белые, преследуя вас, как вы поступаете с этими большими детьми леса?

Туземцы промолчали. Они сделали вид, что не услышали Томаса. Томас сидел у костра в задумчивости. Он покачивал головой, растерянно разводя руками:

– Как же так, братцы? – говорил он. – Ой, нехорошо, друзья мои! Ой, нехорошо, – повторял он, но не было ему ответа.

– Не торопи их, Томас. Мне кажется, что когда мы вернулись, что-то в этих отчаянных головах повернулось в другую сторону. Дай им возможность самим принять решение. Ты сам учил меня верить в ум и доброту этих столь непохожих на нас людей.

Путешественники решили ложиться спать – утро вечера мудренее. А утром, когда они проснулись, не увидели рядом с собой туземцев. Индейцы встали раньше и удалились вглубь пещеры. Каменный завал был уже почти разобран, и ленивец медленно и задумчиво брел к выходу из пещеры.

– Вот видишь, Томас. Оказалось, что иногда я понимаю индейцев лучше тебя.

Ленивец почти подошел к выходу, остановился. Потом развернулся и не торопясь обвел взглядом путешественников и индейцев, пораженных этим величественным зрелищем. Несравненный гигант предантарктических лесов внимательно и строго осматривал каждого участника этой сцены и будто бы каждому что-то говорил на прощанье, каждому – что-то свое. Спокойствие этого могучего животного, казалось, воплощало жизненную силу и мудрость самой природы края Кордильер Небесной голубизны.

Когда очередь дошла до Томаса и Александра, ленивец тихо сказал:

– Милодон не забывает добро. Дети Милодона не забывают добро. Дети детей Милодона тоже не забудут добро.

Люди молчали, а ленивец уходил. Струи воздуха поднимались от земли, согретые первым утренним теплом. Фигура ленивца дрожала, размывалась, бледнела, становилась все менее четкой, пока совсем не исчезла вдали. Может он уходил в вечность? Может и так. Но нам с тобой еще доведется встретиться с этим добродушным чудом природы.

Сентиментальные индейцы были растроганы. Одна мама спросила дочку, почему та плачет:

– Я люблю Зверя. Зачем вы согласились отпустить его? Я бы так хотела, чтоб Зверь жил с нами.

Капитан Александр с друзьями принялся осматривать открытые слои самых древних отложений. Несколько дней в разных местах пещеры они проводили раскопки и нашли много артефактов. Каждого, кто упорно идет к своей цели, рано или поздно ждет успех. В слоях мезозойской эры были найдены следы динозавра. Рядом со следами динозавра виден отпечаток ноги человека, жившего в то же самое время. Вернее, это был не отпечаток ноги, а отпечаток ботинка. След ботинка был величиной чуть менее метра. На рифленой подошве отчетливо видны головки гвоздей. Рассматривая расположение следов человека и динозавра, можно было предположить, что человек был пастухом этого динозавра. Где теперь этот гигантский человек? Не предок ли он тех атлантов, следы которых ищет капитан Александр? Где теперь этот динозавр? Не разделит ли Милодон, которого человек все равно рано или поздно приручит, судьбу того динозавра или всех динозавров и не уйдет ли, подобно динозаврам, со сцены живой истории планеты? Так думал Александр. Так думал Томас. Оба они также думали о том, что и индейцы архипелага Дымов могут разделить судьбу доисторических животных, от которых остался только дым воспоминаний.

Возвратившись на корабль, капитан Александр сказал:

– Ты был прав, Томас, предложив нам посетить Торрес дель Пайне. Прекрасное путешествие. Мы сумели найти то, что чуточку приблизит нас к целям наших поисков. Великаны атланты ведут нас к Туэльче, великанам края Большой Ноги. Это, конечно, не те великаны, что были раньше, но, возможно, идя по этой цепочке, мы действительно сможем напасть на след атлантов в Южной Америке.

Александр направил «Быстрые паруса» в обход архипелага Блуждающих Огней к восточному Атлантическому побережью Южной Америки.

Пролив Всех Святых

Там Киммерии печальная область,Покрытая вечноВлажным туманом и мглой облаков.

Ответа нет – все в вечности застыло;Пустыня, твой таинственный глаголВнушает страшное сомненье

Как разительно все переменилось! Обойдя архипелаг с юга и востока и поднявшись на север, путешественники снова попали в царство замороженной и обессилевшей природы.

Пустынно, плоско, угрюмо и неприветливо простирается перед путешественниками необитаемый берег: песок и голые скалы, голые скалы и песок.

Впереди обрисовался мыс. У необычайно извилистого берега высятся белые утесы, а за этими выступами – Кабо Вирджинес, Мыс Дев, названный в честь Одиннадцати тысяч великомучениц и святой Урсулы, память которых празднуется в день, когда впервые в эти места пришел на своих кораблях Фернан Магеллан.

Открывается глубокая бухта с темными, мрачными водами. Своеобразный, суровый и величественный пейзаж! Обрывистые холмы с причудливыми ломаными очертаниями, а вдали – горы с покрытыми снегом вершинами. Но как безжизненно все вокруг… Ни одного человеческого существа, кое-где редкие деревья да кусты, и только несмолкаемый вой и свист ветра нарушает мертвую тишину призрачной пустынной бухты.