Вернер Гильде - Непотопляемый «Тиликум»
— Мне не слабО, герр Янсен.
— Отлично, тогда я напишу письмо на верфь, а герр Никель возьмет его с собой. Морскую экипировку получите из «шляпной коробки» у капитана. А пока пойдемте, я покажу вам ваше помещение.
Янсен зашагал на бак, да как зашагал! Мы с Никелем едва поспевали за ним.
— Герр Янсен, — спросил я на ходу, — а что это за шляпная коробка?
— Правильный вопрос, — добродушно рассмеялся Янсен, — все задают, кто не знает. Наша «шляпная коробка» — это нечто вроде маленькой мелочной лавочки, где матросы могут купить себе табак и всякое прочее добро. Платить за все надо лишь на берегу, после получки. Ну вот, здесь ваша мастерская.
Янсен отворил дверь. В маленьком трапециевидном помещении по стенам было развешано всевозможное плотницкое снаряжение, а посередине стоял деревянный верстак. В дальнем углу, у самого форштевня, просматривалась койка, зашторенная старым парусом.
— Теперь это все ваше, — сказал Янсен и протянул мне ключ. — Пишите скорее родителям, через два часа отвалит шлюпка.
Плотницким карандашом на старой оберточной бумаге я написал, что решил уйти в море. Как пишется слово Гуаякиль, я тогда не знал, как не знал, впрочем, и в какой стране он расположен. Поэтому, презрев дальнейшие подробности, конечной целью своего путешествия я указал Южную Америку.
Листок и множество устных поручений я передал Никелю.
— Будь здоров, Никель.
— Счастливо, Ханнес.
И шлюпка понесла четверку плотников к устью Крюкау. Удары весел и попутный ветер быстро уносили шлюпку от «Доры», и вскоре она маленькой точкой скрылась за дамбой.
Заботы обо мне принял на себя боцман Фьете Бойк. Человечек он был маленький и тощий. Однако недостачу в габаритах и весе с лихвой восполнял его пронзительный, визгливый голос, без всяких мегафонов слышный с одного конца корабля до другого. Это — в обычном разговоре. А закричи он в полную силу — и на грог-мачте оглохнуть можно. Кричал он, привстав на цыпочки и раскачиваясь при каждом слове взад и вперед. Матросы называли его петухом, но лишь на удалении шагов в десять, и то шепотом. Фьете был и задирист, как кочет, а нехватку силы и дальности удара возмещал проворством. Фьете показал мне важнейшие работы. Корабельный плотник должен не только менять доски, брусья и рангоут, он еще в какой-то мере отвечает и за живучесть корабля. Первейшие его обязанности — регулярно измерять уровень воды в трюмах и следить за осушительными помпами. Кроме того, Фьете намекал, что мог бы, пожалуй, мне как своему коллеге (у меня грудь распирало от гордости!) поручить при случае и другие, весьма важные задания.
— Плотник, проверьте бочки с водой, все ли они заполнены.
Плотник был я, а распоряжения отдавал первый штурман. Но где они, эти бочки? К счастью, рядом стоял Фьете.
— Иди за мной, — и, словно куничка, ловко скользнул вниз по трапу. Я — за ним. Бац — и лбом о балку, аж искры из глаз посыпались.
— Давай, давай жми на полусогнутых да смотри, голову береги.
Я уж и то берег — на всех четырех за боцманом жал.
— Вон они, твои бочки, — сказал Фьете и мигом испарился, а я остался в сумрачном помещении наедине с несколькими большими деревянными бочками.
Пока глаза привыкали к темноте, я успел ощупать лоб. На нем вздувалась изрядная шишка. Потом я осторожно взобрался на первую бочку. Зазора до палубы только-только хватило, чтобы мне проползти. Ага, бочка затыкается сверху. А ну, дернули, еще разок — и чоп у меня в руках. Пальцем в дырку — вода! А коли вода, значит, бочка полная. Ну что ж, вот и разобрался что к чему. Теперь — на другую бочку, и тоже чоп ототкнуть. Ой, и зачем я так головой-то мотнул? Резанулся затылком прямо в палубу. Теперь и на нем тоже шишка вспухнет.
Проверив все бочки, я осторожно взобрался по трапу наверх. Слава богу, на этот раз нигде не приложился. Облегченно вздохнув, я шагнул на палубу.
— Полундра! — прокричал чей-то голос. Я инстинктивно пригнулся. Слово «полундра» мне было хорошо знакомо. На всем побережье этот возглас означает: внимание, осторожно, берегись. И все же я не уберегся. Тяжелый блок, который как раз в этот момент поднимали на грот-мачту, крепко саданул меня прямо по темени. Не стеганая бы подкладка на моей фуражке — и прости-прощай моряцкая карьера! Отдал бы концы или нет, бог весть, а пока вот на палубе во весь рост я все-таки растянулся. Ничего себе ударчик!
— Эй, плотник, что с вами? — послышался голос Янсена. Видеть я его еще не мог: искры из глаз не позволяли.
— Все бочки полны, герр Янсен!
— М-м-да, я, собственно, не о том. Но это правильно, о каждой выполненной работе надо докладывать.
Искры медленно таяли, а я ощупывал три большущие шишки, заработанные в первый час моей моряцкой службы.
7
Капитан приходит на корабль. Все наверх, с якоря сниматься! Первая вахта. Кто на море не бывал, тот и горя не видал.
Около одиннадцати (по-корабельному — перед третьей склянкой[25]) штурман приказал перенести шторм-трап с левого борта на правый. Со стороны Гамбурга к «Доре» приближался парусный бот.
Возле самого нашего борта он резко привелся[26] к ветру. Паруса заполоскали, защелкали на свежем бризе, будто взбесились. Человек, в единственном числе представлявший, как видно, всю команду, ловко раздернул грота— и дирикфалы. Парус сразу рухнул, как пустой мешок. Вслед за гротом пошел вниз и стаксель. Все было проделано за считанные секунды. И вместе с тем вовсе не казалось, чтобы человек, выполнявший все эти маневры, очень уж торопился. Напротив, движения его были удивительно размеренными. Но производились они точно в то самое мгновение, когда в этом была необходимость. Результатом же неспешной этой работы и явилась вся описанная ранее цепь быстротечных событий.
А лихой парусник принял меж тем поданный с «Доры» фалинь и закрепил его на переднем кнехте бота. Затем он легко взбежал по трапу и очутился на палубе. Он был высокий и стройный, а одеждой не отличался от остальной команды, разве что белоснежной сорочкой, сверкавшей из-под шейного платка. Лицо у него было длинное, а может, только казалось таким из-за темной бородки-эспаньолки.
Человек перелез через релинг.
— На борту все в порядке, герр капитан. Авария устранена. Мы готовы к выходу, — четко доложил ему Янсен.
Ага, значит, это и есть капитан Вульф. Заядлый яхтсмен, он в одиночку ходил на корабельном парусном боте в Гамбург, чтобы доложить судовладельцам о причинах и последствиях аварии.
— Добро, герр Янсен, прикажите поднять бот. С попутной струей снимаемся с якоря. Лоцман сейчас будет здесь.
