Коммодор Хорнблауэр - Форестер Сесил Скотт
Словно эхо этих мыслей появился, отдавая честь, сигнальный мичман с новым докладом:
— Сигнал от «Лотоса», сэр.
Хорнблауэр прочел сообщение, написанное крупными буквами на грифельной доске.
«Шлюпки под белым флагом выходят из Штральзунда. Просит разрешения подойти к борту.»
— Подтвердить, — коротко бросил Хорнблауэр.
Что, черт возьми, все это значит? Один белый флаг он еще мог ожидать, но Викери докладывает, по крайней мере, о двух. Он навел трубу на место, в котором Викери весьма предусмотрительно поставил на якорь свой «Лотос» — как раз между местом стоянки «Бланш Флёр» и подходами со стороны Штральзунда. Там появились один — два — три— небольших паруса, идущих прямо к «Несравненному». Сейчас они, один за другим, обходили «Лотос». Все три шлюпки на вид были типичными для Балтики — от них отдавало местным колоритом, как от голландского купца — ароматом индийских пряностей: закругленные нос и корма, большие гафельные паруса на коренастых мачтах. Они шли в бейдевинд, выжимая всю возможную скорость, как будто на регате; белые буруны то и дело вскипали под тупыми форштевнями и брызги разлетались фонтанами во все стороны даже сейчас, при умеренном бризе.
— Что все это значит, во имя Господа? — проворчал Буш, наводя на них подзорную трубу.
Это может быть попыткой выиграть время. Хорнблауэр вновь взглянул на мачты «Бланш Флёр», торчащие из-за песчаной косы. Капер свернул все паруса и мирно покачивался на якоре.
— Белый над желто-голубым, сэр — заметил Буш, все еще не отрывая взгляда от приближающихся шлюпок: — это шведский флаг под белым флагом.
Хорнблауэр перевел свою подзорную трубу на ближайшую шлюпку и подтвердил догадку Буша.
— На следующей, сэр — Буш смущенно хохотнул, словно извиняясь за следующий доклад: — знаю, это покажется странным, сэр, но, похоже, это британский флаг под белым.
В это было трудно поверить, но на таком расстоянии нетрудно было ошибиться, пытаясь определить национальную принадлежность маленького шлюпочного флага. Но, глядя в подзорную трубу, Хорнблауэр почти уверился в мысли, что так оно и есть.
— Что вы можете сказать о второй шлюпке, мистер Харст?
— Британский флаг под белым, сэр, — ответил Харст без тени сомнения.
Третья шлюпка шла далеко позади первых двух и ее флаг было нелегко распознать.
— Думаю, французская, сэр, — проговорил Харст, но пока было не до нее — первая шлюпка быстро приближалась к «Несравненному».
Из нее на палубу в беседке — на «боцманском стульчике» — поднялся высокий дородный господин, придерживая треуголку. Он был одет в голубой мундир с золотыми пуговицами и эполетами. Поправив перевязь и придерживая шпагу, он снял свою шляпу с белым султаном и шведской кокардой и склонился в низком поклоне.
— Барон Боссе, — представился незнакомец.
Хорнблауэр поклонился в ответ:
— Капитан сэр Горацио Хорнблауэр, коммодор этой эскадры.
У Боссе была тяжелая челюсть, большой крючковатый нос и холодные серые глаза; было ясно, что он едва догадывался о смысле сказанного Хорнблауэром.
— Вы сражаться? — наконец спросил он, с трудом подбирая слова.
— Я преследую капера под французским флагом, — ответил Хорнблауэр и, сразу же поняв, насколько трудно ему будет объяснить свои намерения шведу с надлежащей дипломатической осторожностью, приказал: — Вахтенный, позовите мистера Броуна.
Его секретарь не замедлил явиться, коротко представившись по-шведски и Хорнблауэр заметил взгляды, которыми обменялись финн со шведом. Это были взгляды злейших политических противников, которые встретились здесь, на сравнительно нейтральной территории — на палубе британского линейного корабля. Боссе вытащил из нагрудного кармана письмо, передал его Броуну, тот взглянул на конверт и вручил писмо Хорнблауэру.
— Это письмо генерал-губернатора Шведской Померании, — пояснил он: — в нем говорится, что барон Боссе пользуется полным доверием Его Превосходительства.
— Понимаю, — кивнул Хорнблауэр.
Боссе начал что-то быстро говорить Броуну.
— Он говорит, — перевел тот, — что хотел бы знать, каковы будут ваши намерения?
— Скажите ему, — ответил Хорнблауэр, — что это будет зависеть от того, что намереваются предпринять шведы. Спросите его, продолжает ли Швеция сохранять нейтралитет?
К сожалению, в ответ не прозвучало короткого «да» или «нет». Боссе разразился пространными объяснениями.
— Он говорит, что шведы хотят только одного — жить в мире со всеми народами, — перевел Броун.
— Скажите ему, что это означает соблюдение нейтралитета, а нейтральные страны имеют не только права, но и обязанности. Здесь находится военный корабль под французским флагом. Он должен быть предупрежден, что его пребывание в шведских территориальных водах может продолжаться только в течение ограниченного времени и я хотел бы узнать, каков будет этот срок.
На тяжелом лице Боссе, выслушавшего перевод Броуна, отразилось явное смущение. Отвечая, он судорожно сжимал и разжимал пальцы рук.
— Он говорит, что не может нарушать законов международного сотрудничества, — перевел Броун.
— Скажите ему, что именно этим он сейчас и занимается. Французский корабль не может использовать шведский порт в качестве своей оперативной базы. Он должен быть предупрежден о необходимости покинуть шведские территориальные воды, а в случае, если французы откажутся это сделать, их корабль должен быть интернирован и на него должен быть назначен шведский караул.
Пока Броун переводил эту речь, Боссе продолжал ломать себе руки, но не успел ничего ответить — подошел Буш, отдавая Хорнблауэру честь.
— Подходит шлюпка под французским и белым флагами, сэр. Должен ли я позволить кому-либо подняться на палубу?
— Да, конечно, — раздраженно бросил Хорнблауэр.
Новая фигура, появившаяся в проеме входного порта, была еще более интересной, чем Боссе, хотя принадлежала человеку гораздо меньшего роста. Поперек его голубого мундира переливалась красным шелком широкая лента ордена Почетного Легиона, а большая звезда блестела на груди. Он также снял свою шляпу в изысканном поклоне.
— Граф Жозеф Дюмулен, — произнес он по-французски, — генеральный консул Его Императорского и Королевского Величества Наполеона, императора Франции, короля Италии, протектора Рейнского Союза, медиатора Швейцарской республики.
— Капитан Хорнблауэр, — представился Хорнблауэр. Его вдруг охватило смутное беспокойство, потому что, насколько ему было известно, английское правительство не признавало всех только что перечисленных Дюмуленом громких титулов. В глазах короля Георга и его министров император Франции Наполеон был всего лишь генералом Бонапартом и официально занимал всего лишь должность главы французского правительства. Многие британские офицеры уже нажили себе серьезные неприятности только из-за того, что подписали документы — картели и прочее — содержащие всего лишь упоминания об имперском титуле.
— Говорит ли здесь кто-нибудь по-французски? — вежливо осведомился Дюмулен — я весьма сожалею о своей полной невозможности изъясняться на английском.
— Вы можете обращаться ко мне, мсье — ответил Хорнблауэр, — и я буду рад узнать, что привело вас на палубу этого корабля?
— Вы великолепно говорите по-французски, мсье, — произнес Дюмулен, — ах, конечно же, я понял. Вы — тот самый капитан Хорнблауэр, который столь чудесным образом бежал из французского плена год назад. Мне очень приятно встретить столь славного джентльмена.
Он вновь поклонился. Хорнблауэр испытал странное смешанное чувство: удовлетворения от того, что слухи о нем дошли даже до этого глухого уголка Балтики и, вместе с тем, раздражения — это никоим образом не могло ему помочь в сложившейся ситуации.
— Благодарю вас, — ответил он, — однако я все еще ожидаю объяснений: чем я обязан чести вашего визита?
— Я здесь, чтобы помочь мсье барону поддержать статус Шведской Померании как воюющей стороны.
Броун перевел и видимое смущение Боссе заметно усилилось.
