Константин Бадигин - Путь на Грумант
— Степан, дивно как! — едва шевеля замерзшими губами, прошептал мальчик.
На прощанье расточительная природа показала своим благодарным зрителям еще одно феерическое зрелище: в вышине засияла многоярусная блестящая корона, от которой во все стороны мчались многоцветные стрелы холодного огня. Звезды тускнели и терялись в этой величественной игре света, а по снегу перебегали легкие, едва уловимые тени, словно где-то занялось зарево пожара.
— Ну-к что ж, Ванюха, пойдем в избу греться, еще поглядишь сполохи-то… Кабы правду знать, отчего в небе такой свет, — задумчиво заключил Степан.
Ваня только теперь почувствовал, как он озяб. Сняв рукавицы, он хватался руками то за нос, то за уши, морщат от боли.
— Допытаюсь я, отколь свет в небе, обязательно допытаюсь! — замечтался Ваня, раздеваясь в горнице у горячей печи.
— Трещат другой раз в сильный мороз сполохи, словно из ружей щелкает. Сам слыхал. И матка, случается, дурит на пазорях,[34] — заметил Алексей. — Однажды чуть с пути не сбился, когда на Новой Земле зимовал, разыгрались сполохи, стрелка то на полночь, то на восток клонилась.
— А от чего трещат сполохи? — спросил Ваня, все еще оттирая нос.
— Не знаю, сынок, неведомо мне.
Якуты тоже издавна примечали подобные шумы в ясные морозные ночи и называли их «шепотом звезд». Шумы при сильных морозах, приписываемые полярному сиянию и звездам, скорее всего возникали от дыхания самих людей. Выдыхаемый с воздухом пар, замерзая, иногда в тишины явственно шуршит, потрескивает.
Русские люди издревле наблюдали полярные сияния, отмечая в летописях наиболее примечательные случаи. Их существо первым в мире объяснил Михаил Васильевич Ломоносов. Вопреки Декарту, считавшему северные сияния «отражением блеска полярных ледяных масс», и Галлею, связывавшему это явление с «магнитным истечением у Северного полюса». Ломоносов установил электрическую природу полярного сияния, первым измерил его, отметив «вышину верхнего слоя дуги около 420 верст». Современная наука, развивая учение Ломоносова, объясняет полярное сияние проникновением в верхние слои атмосферы заряженных электричеством частиц, исходящих от солнца. Отклоняясь от своего пути под влиянием магнитного поля земли, эти частицы и вызывают свечение разреженных газов на высоте четырехсот — пятисот километров. Начало зимы было морозным, ясным и тихим. Охотники регулярно ходили проверять песцовые ловушки-кулемки. Запасы шкурок и хорошего, похожего на кроличье, мяса непрерывно росли.
Но вот пришло время больших снегопадов. Ходить на промысел становилось все труднее.
Возвратившись как-то с охоты, Федор долго топтался в сенях, отряхиваясь и обивая шапкой снег с одежды.
Шест надо с собой прихватывать, долго ль до беды! — говорил он.
— Верно, Федор, — отозвался Алексей.
И с тех пор, собираясь на охоту, зимовщики всегда брали длинную жердь и небольшую деревянную лопатку.
С незапамятных времен поморы знали, что если застигает пурга и нельзя возвратиться домой, единственная надежда спастись — это отсидеться под снегом, укрепит охотник шест, поставит санки стоймя и садится к ним спиной. И все заметет пурга. Только шест над сугробом указывает на заживо погребенного. Бывали случаи, когда пленники пурги оставались под снегом живы и невредимы неделю и больше. Иной же раз товарищи находили под белым курганом лишь окоченевший, а то, по весне, и вконец разложившийся труп.
Однажды пурга застала Ваню и Степана у дальних ловушек и началась как-то незаметно. По сугробам потекли снежные ручейки, поддуваемые ветром, затуманился воздух. И сверху повалил снег большими тяжелыми хлопьями. Внезапно рванул ветер. Голубой свет луны погас, кругом сразу потемнело, будто все небо забили досками.
Степан встревожился:
— Пошли скорее в избу!
Не окончив проверку пастей, охотники спешно повернули домой. Но было уже поздно. Ветер словно с привязи сорвался, и через какую-нибудь минуту вокруг них гудела настоящая полярная пурга. Морозный ветер метался, кружил густые белые хлопья, бросал их в сугробы и вновь поднимал, перетирая снежинки в мелкий жгучий песок. Злобные порывы снежного вихря сбивали охотников с ног, стало трудно дышать. Губы пересыхали и лопались, ресницы смерзались. Сухой мелкий снег забивал все поры одежды. Держась друг за друга, Степан и Ваня шли по колено в снегу, падали, с трудом поднимались и снова шли, еле передвигая ноги.
Где море, где горы, где изба?.. Пурга закрыла все. Кругом белая зыбкая стена, и в ушах только стон и свист разгулявшегося ветра.
«Беда», — подумал Степан. — Эй, Ваня, давай заляжем! — крикнул он, стараясь пересилить вой пурги.
— …из сил… выбился, — едва донеслось в ответ. «Ослаб, ох ты, горе…»— помор ухватил мальчика за рукав и притянул к себе.
— Держись, милый, сейчас заляжем, — выдохнул он, сам едва двигая замерзшим подбородком.
Ваня только прижался к Степану, ища у него защиты. Шарапов остановился, приставил к одному из сугробов санки и, не выпуская из рук шеста, сел с мальчиком в снег.
— Не бойся, Ванюха, и хуже бывало, а живыми оставались!
Ваня молчал.
Пурга словно почуяла жертву. Еще злее завыл ветер, и скоро снежная лавина погребла и сани и людей.
Но не так легко живыми похоронить поморов!
Вот сугроб зашевелился. Это Степан надел на руку шапку и просунул ее сквозь снег, сделал дыру, чтобы не задохнуться. Потом он стал уминать боками снег вокруг себя. Освободившись, привстал и высунулся наружу. В лицо, как с лопаты, швырнуло колючим снегом.
— Эх ты, серчает пурга! — пробормотал он, скрываясь в снежную пещеру. По всему было видно, что отсиживаться придется долго, и он стал тормошить мальчика.
— Ну, Ванюха, что примолк? Хоромы-то у нас что надо: и тепло и не дует.
— Спать охота… Да мокроты много… — отозвался Ваня и покрутил шеей, залепленной талым снегом.
— Ну-к что ж, мокро, от мокроты не сгибнешь. А спать нельзя. В носу щекотать надо, чтоб сон не брал… Слышь, Ванюха?
— Да я не сплю, — с трудом отвечал мальчик. Он так измучился, что тяжело было слово сказать, все тело охватывала непреодолимая слабость. — Не сплю…
А пурга делала свое дело. Сугроб становился все выше. Его уже не пробьешь рукой, в тесной норе стало нечем дышать. Степан то и дело расшатывал шест, пытаясь проделать в снегу отверстие для доступа воздуха.
В избушке напрасно ждали охотников. В светильнике за это время уже успела выгореть полусуточная норма жира, и Алексей несколько раз приоткрывал дверь, подолгу вслушиваясь в шум ветра. Из темноты летели только потоки снега.
