Фрэнк Йерби - Гибель «Русалки»
– Да, сэр, – с готовностью ответил Гай.
– Найми для меня на одной из соседних плантаций пару хороших работников, умеющих плотничать. Я хочу превратить эту развалюху-лодчонку в уютное жилье. У Кэти будет приличная одежда, и ей надо ходить в школу.
– О нет! – завопила Кэти.
– Кэти, – мягко сказал Гай, – помнишь, что ты только что говорила?
– Да-а-а-а, – всхлипнула она.
– Если ты это сделаешь, ты очень… очень меня обрадуешь. Пойди в школу, научись читать, писать, считать и разговаривать как леди…
– Хорошо, Гай, – прошептала Кэти.
– Ты уже знаешь, как обращаться с женщинами, не правда ли, сынок? – сказал капитан Трэй. – Так ты найдешь мне этих работников, мальчик? И портного?
– Да, сэр.
– Хорошо. Тогда простимся с тобой, и приводи их. Скажи их хозяину, что я хорошо заплачу, в разумных пределах разумеется… Что ты ждешь, парень?
– Раньше чем завтра я вам все равно ниггеров не найду, капитан, а вы обещали рассказать мне все о моряцкой жизни. И о ваших приключениях, сэр…
– Хорошо, – сказал капитан Ричардсон. – Начнем с того, что я командую невольничьим судном и не стыжусь этого. Мне кажется, что человеку, который сам держит ниггеров, не стоит презирать тех, кто ему их привозит. Кроме того, все эти рассказы о жестоком обращении с ними в пути – выдумка от начала до конца. Да всякому здравомыслящему человеку ясно, стоит только немножко пошевелить мозгами: какая нам польза от дохлых ниггеров? Мы уж стараемся обращаться с ними поласковей…
Он продолжал говорить, и Гай почти видел все это: караваны невольников, извилистой вереницей бредущие в предназначенные для них загоны; каноэ, переполненные неграми, прыгающие в волнах прибоя; огромных акул, ждущих, когда они перевернутся; невольничий парусник, принимающий свой груз; матросов, ведущих негров вниз, пристегивающих цепями их ноги к нижней палубе, а затем медленно поднимающихся наверх, чтобы внимательно следить, не рыскают ли у берега крейсеры Международной комиссии по борьбе с работорговлей, и успеть вовремя послать в их сторону пушечное ядро…
Это были волнующие, будоражащие картины. Гай огорчился, когда рассказ подошел к концу. Он торжественно потряс руку капитана, сказав: «Постараюсь найти вас через год или два…»
– Верю, что твои слова не разойдутся с делом, юный Фолкс, – сказал капитан.
В тот же вечер Гай вернулся в родной дом, где все пребывали в глубоком трауре по поводу его предполагаемой смерти. Он распахнул дверь отцовского кабинета и увидел Вэса, который сидел спиной к двери и глушил свое горе и чувство вины с помощью виски. Нестерпимая боль терзала сердце этого сильного человека, оно истекало слезами и кровью. Одна мысль непрестанно сверлила его сознание: «Я сделал это. Я убил своего сына. Бог отнял его, чтобы проучить меня за то, что я блудил с чужой женой…»
Гай на цыпочках обошел вокруг стола, глядя на массивную фигуру отца, склонившегося над бутылкой.
– Папа! – позвал он. – Папа!
И Вэс, увидев его, поднялся выше гор, грома, облаков и воскликнул:
– Сын! Мой сын!
И, стиснув мальчика в могучих объятиях, он устремил свои налитые кровью, затуманенные виски глаза к небесам:
– Мой любимый сын, с которым мне так хорошо! Господи, благодарю тебя!
Глава 5
Гай послал негров чинить лачугу Ричардсонов, как и обещал, и портниху, чтобы снять мерку на платья, заказанные капитаном Трэем для Кэти. Однако через неделю, когда капитан Ричардсон объявил о своем незамедлительном отъезде на Кубу, Гай не пошел к ним. Причины этого поступка делали ему честь. В шестнадцать лет он знал уже источник темных, необузданных желаний, терзавших его.
«Кэти? Нет. Это было бы позорно, низко. Она милая, но слишком юная, и сама не понимает, что говорит. И к тому же – кто она? Внучка речной крысы… Нет, никак нельзя, иначе получится, как у папы с мамой. Не мешает и о будущем подумать: это должна быть настоящая леди, такая, как Джо Энн… Влипнешь еще с этой Кэти, и станет она камнем на шее. Но, Боже милосердный, как же девчонку хочется! Тело не должно так мучиться, оно просто сгорает от желания и…»
Фиби… Фиби… Это имя непроизвольно всплыло в его сознании: «Она же, черт возьми, почти белая, да и кому какое дело? Если сын плантатора позабавится с цветной девушкой, люди посмотрят на это как на само собой разумеющееся. В этом нет никакой опасности – совсем никакой. Да ведь я ей и нравлюсь – пойду-ка я разыщу ее сейчас!»
Но в поле за забором ее не было. Гай проскакал еще немного в глубь владений Мэллори, но не встретил ее. Он подумал, что она, наверно, в самом доме, и наконец в отчаянии отбросил всякую осторожность и послал негра поискать ее. Фиби пришла почти сразу. Гай восседал на Пегасе, глядя на нее сверху вниз.
– Садись на лошадь позади меня, – приказал он.
Она подчинилась, не проронив ни слова. Он направил Пега в сторону леса, а потом поехал вдоль русла ручья, пока не добрался до поляны, на которой убил того громадного мастиффа.
– Слезай, – сказал он грубо.
Она спрыгнула с лошади, он тоже спешился, привязав Пегаса к одному из небольших деревьев.
– Я и не думала снова вас увидеть, – сказала Фиби, – ведь мисс Кэти была так мила с вами…
– Давай не будем о ней говорить.
– Ладно. О чем же нам говорить, масса Гай?
– О тебе. Обо мне. О нас обоих. Так и не поблагодарил тебя толком за то, что ты спасла мне жизнь. Я очень благодарен тебе, Фиби…
– Я была рада помочь вам, масса Гай.
Наступило молчание, которое все длилось и, казалось, будет длиться, пока трубный глас не возвестит начало Страшного суда. Гай сидел кляня себя на чем свет стоит, мысленно называя себя дураком, пока наконец достаточно не распалился. Он повернулся, грубо схватил ее за плечи, вжался губами в ее рот. Затем на мгновение отпрянул, хрипло дыша.
– Фиби! – выдохнул он почти беззвучно.
– Нет, масса Гай, – спокойно сказала она.
Но его не так легко было остановить. Он повалил Фиби на поросшую травой землю, разрывая на ней одежду, шаря по ее телу жадными руками.
– Масса Гай, – прорыдала она. – Пожалуйста, не надо.
– Но почему нет? Почему нет, Фиби?
– Подождите. Не рвите на мне одежду, масса Гай. Если хотите, я сама ее сниму. Но прежде вы должны выслушать…
– Я слушаю, – сказал он мрачно.
– Я… я могла бы любить вас, масса Гай. По-настоящему – как любит женщина. Но мне не нравится, когда все происходит так, как сейчас. Я не хочу, чтобы мне делали больно, терзали меня и позорили. Вы слушаете, масса Гай?
– Да! – выкрикнул он. – Что, черт возьми, ты возомнила о себе, Фиби, что ты белая?
– Мое сердце – да. И мой ум. Я не самка, не сучка, которой попользовались и отшвырнули в сторону. Вот оно здесь, мое тело, а ведь оно даже не принадлежит мне. Я это знаю. Я знаю, что любой молодой белый господин, когда у него разгорелась похоть, может пользоваться им. Только я думала, что вы другой, масса Гай…
