Клайв Касслер - За борт!
— В грузовых трюмах, в машинном отделении — в любом месте у бортов, лишь бы ниже ватерлинии.
— В трюмах пока никаких следов взрывчатки, — сказал Питт. — Остаются машинное отделение и носовой трюм.
— Мы зашли уже далеко, — заметил Довер. — Можем пойти дальше и довести начатое до конца.
— Лучше разделиться. Я осмотрю машинное отделение. Вы знаете проходы на корабле лучше меня…
— Это в носовом трюме, — сказал Довер, опережая его.
Рослый моряк двинулся по трапу, насвистывая боевую песню университета Нотр-Дам.[9] Фонарик в руке позволял следить, как его медвежья фигура удаляется неуклюжей походкой и наконец исчезает.
Питт начал осматривать лабиринт труб, идущих от устарелых двигателей с возвратно-поступательным движением и бойлеров. Мостики над механизмами были почти разъедены ржавчиной, и Питт шел осторожно. В его воображении машинное отделение оживало: раздавались скрипы, стоны, шумели вентиляторы, слышался шепот.
Он нашел пару кингстонов. Колеса, их открывающие, застыли в положении «закрыто».
Вот и все с теорией кингстонов, подумал Питт.
Ледяной холод пополз по его спине и распространился по телу, и Питт понял, что батареи, поддерживающие температуру его костюма, почти разрядились. Он на время выключил фонарик. Полная темнота едва не задушила его. Он снова включил фонарик и повел лучом, словно ожидал увидеть призраки членов экипажа, протягивающие к нему руки. Но никаких призраков не было. Ничего, кроме темных металлических стен и изношенных механизмов.
Питт готов был поклясться, что слышит скрежет, как будто возвышавшиеся над ним двигатели сами включились.
Он потряс головой, чтобы отогнать видения, и начал методично обыскивать стены отделения, проползая между насосами и покрытыми асбестом трубами, которые вели в темноту и в ничто. И упал с трапа в грязную воду глубиной шесть футов.
Он выбрался из объятий мертвой, зловонной трюмной воды. Костюм был весь в мазуте. Задыхаясь, он постоял, заставляя себя расслабиться.
И тут заметил какой-то предмет, едва видный на пределе досягаемости луча. Проржавевшая алюминиевая канистра на пять галлонов бензина, проводами прикрепленная к балке, поддерживающей изнутри плиты корпуса. Питту приходилось иметь дело с подводными взрывными работами, и он сразу узнал детонатор, прикрепленный к дну канистры. Электрический провод уходил наверх, на палубу.
Обливаясь потом, он в то же время дрожал от холода. Оставив заряд там, где нашел, он поднялся по лестнице. И начал осматривать двигатели и бойлеры.
Никаких обозначений, ни указаний на производителя, ни штампов инспекторских осмотров. Все таблички, прикрепленные к металлу, убраны. Все надписи, штампованные в самом металле, сточены. Он просмотрел бесконечное количество углублений и уголков в механизмах, и тут ему повезло. Сквозь перчатку он ощутил выступы в металле. Под одним из бойлеров нашлась маленькая металлическая табличка, частично скрытая грязью и смазкой.
Питт стер грязь и осветил табличку. На ней значилось:
ДАВЛЕНИЕ 220 psi
ТЕМПЕРАТУРА 4500° F
НАГРЕВАЕМАЯ ПОВЕРХНОСТЬ 5,017 КВ ФУТОВ
ИЗГОТОВЛЕНО КОМПАНИЕЙ «АЛЬГАМБРА, ЖЕЛЕЗО И БОЙЛЕРЫ»,
ЧАРЛЬСТОН, ЮЖНАЯ КАРОЛИНА
СЕРИЙНЫЙ № 38874
Питт запомнил серийный номер и вернулся к тому месту, откуда начал. Тяжело поднялся на палубу и попытался отдохнуть, по-прежнему страдая от холода.
Спустя почти час вернулся Довер. Под мышкой он небрежно, как большую коробку с персиками, нес канистру с взрывчаткой, часто и скороговоркой бранясь, особенно когда поскальзывался на залитой нефтью палубе. Он тяжело сел рядом с Питтом.
— Еще четыре такие штуки между этим местом и форпиком, — устало сказал он.
— Я нашел еще одну в сорока футах к корме, — ответил Питт.
— Интересно, почему они не взорвались.
— Должно быть, таймер не сработал.
— Таймер?
— Ну ведь экипажу нужно было успеть покинуть судно до взрыва. Проследите, куда идут провода от канистр, и увидите, что они сходятся к таймеру где-то на верхней палубе. Когда экипаж понял, что дело неладно, поздно было возвращаться на судно.
— Или они побоялись взорваться.
— Это тоже, — согласился Питт.
— Так старый «Пайлоттаун» начал свой легендарный дрейф. Брошенный корабль в пустынном море.
— Как официально опознают корабль?
— А что?
— Да просто любопытно.
Довер принял это объяснение и посмотрел выше тени от двигателей.
— Ну, признаки почти везде. Спасательные жилеты, шлюпки, название на носу и корме часто выплавляют, буквы раскрашивают. Есть также таблички кораблестроителей, одна снаружи на надстройке, вторая в машинном отделении. Да, и еще название судна выжигают на бимсе, на внешней крышке люков.
— Ставлю свое месячное жалованье, что, если выкопать корабль из-под горы, мы увидим, что надпись на люках стерта, а плашки строителей исчезли.
— Остается машинное отделение.
— Там тоже нет. Я проверил, стерто вместе со всеми надписями изготовителей.
— Слишком изобретательно, — негромко сказал Довер.
— Вы чертовски правы, — резко ответил Питт. — Здесь не просто мошенничество со страховкой.
— Я сейчас не настроен решать загадки, — сказал Довер, неловко вставая. — Замерз, проголодался и устал, как черт. Голосую за возвращение.
Питт поднял голову и увидел, что Довер по-прежнему держит канистру с взрывчаткой.
— Берете это с собой?
— Улика.
— Не уроните, — ехидно посоветовал Питт.
Они поднялись из машинного отделения и прошли по пустым складам; хотелось поскорее оказаться под открытым небом. Довер — он шел, опустив голову, — налетел на Питта.
— Почему вы остановились?
— Вы ничего не почувствовали?
Прежде чем Довер смог ответить, палуба у них под ногами задрожала и переборки зловеще заскрипели. Постепенно приближался звук, похожий на грохот далекого разрыва, сопровождаемый мощной взрывной волной. «Пайлоттаун» задрожал под ее напором, и его швы заскрипели, словно под огромной нагрузкой.
Взрывная волна ударила их о стальные переборки.
Питт сумел удержаться на ногах, но Довер, который нес тяжелую канистру, рухнул на палубу, как подрубленное дерево; он обнимал руками канистру, всем телом защищая ее от удара. Застонав от боли — он вывихнул плечо и ушиб колено, — Довер трудом сел и посмотрел на Питта.
— Что это было? — спросил он.
— Вулкан Огастин, — почти бесстрастно ответил Питт. — Должно быть, извержение.
— Боже, а что дальше?
