Владимир Лещенко - Корсары. Легенда о Черном Капитане
За столиком в углу сидели несколько солидного вида мужчин. Один из них, яростно жестикулируя что-то объяснял соседям, время от времени поправляя сбившийся парик.
– Они обманули меня! – бурчал он с негодованием. – Они получили от меня четыре десятка молодых негров, которые могли принести восемьдесят фунтов за штуку на рынке Порт-Ройяла или Бриджтауна, и что я получил за это? Немного провизии и воды, чтобы добраться до ближайшего английского порта. А когда я возмутился, пригрозили мне святой инквизицией. Я говорю тебе, Джерри, я последний раз торгую с испанцами. Отныне я буду возить «черное дерево» только в английские колонии!
Появившаяся Кэтрин вдруг схватив Питера за рукав подняла с места и потащила наверх.
Блейк само собой догадался – для чего, и хотя дама была не столь уж юна, все равно настроился на приятный вечерок. Но все пошло не совсем так как он предполагал.
Введя его в уютную чистую комнатку с – вот диво – чистой постелью – хозяйка усадила его на кровать и убежала.
– Красавчик, – бросила она напоследок, перед тем как захлопнуть дверь, – ты у нас первый раз, так что тебе полагается особое угощение!
Пожав плечами, Питер лишь уставился в окно, за которым быстро густели сумерки.
От этого занятия его отвлекла хлопнувшая дверь.
Обернувшись, Питер увидел в дверном проеме высокую статную мулатку, могучий торс которой был обмотан сенегальским платком, небрежно завязанным на левом бедре, а увесистая грудь свободно располагалась внутри белой шелковой рубахи с узким и глубоким вырезом.
Черные бездонные глаза. Белые жемчужные зубы. Грива волос ниже пояса…
От крепко сбитой фигуры с мощными формами казалось исходит жар, ощутимый даже на расстоянии семи шагов. Вся она прямо излучала животную, дикую силу. На секунду Питер подумал что так могла бы выглядеть ожившая фигура с его «Дублона».
В первый момент Питер слегка растерялся, но потом сообразил как себя вести.
– Здравствуйте, – с достоинством сказал он.
– Значит, новый штурман старины Джона-Окорока, молоденький негодник Питер Блейк – это ты? – важно произнесла мулатка, входя в комнату.
– Я, – ответил Блейк. Гостья плавно приближалась.
– А меня зовут Лилит. Слышал?
– Нет.
– Ну и к лучшему. Ты меня увидел первый раз, значит, будешь поражен еще больше! Роскошная дама говорила с характерным островным акцентом, чуть растягивая гласные. И еще – Лилит говорила так, словно имела на него, Питера Блейка, какие-то права – как будто он недавно спьяну обещал на этой красотке жениться. Он просто не знал, что такова была манера всех местных проституток. Морским разбойникам нравилось, чтобы их тоже иногда брали на абордаж. Особенно приятно, когда это делает привлекательная женщина.
Проститутки появились на Тортуге недавно – когда прежний губернатор, д'Ожерон, давний друг и покровитель Берегового братства, ведший финансовые дела многих знаменитых капитанов, как то спросил у своих знакомых – отчего это вернувшиеся из похода джентльмены удачи ведут слишком буйный образ жизни. Крушат все подряд, устраивают дуэли и поджоги, обижают мирных аборигенов – а те жалуются в столицу причем не на них а на губернатора…
Те простодушно и в один голос сообщили, что их подопечные страдают от нехватки доступных женщин – оттого мол случается зверствуют, если на взятом корабле оказываются дамы, оттого и буянят, ищя выход дурной, застоявшейся в чреслах силе, оттого и немногие порядочные женщины на Торгтуге не могут спать спокойно.
И этот достойный государственный муж за свой счет снарядил корабль и отправил его во Францию, привезя полторы сотни женщин определенного сорта.
Пираты, корсары, флибустьеры и охотно примыкавшие к ним буканьеры и приватиры были в восторге. И губернатор Тортуги, и без того уважаемый в среде Берегового братства, обрел еще больший авторитет.
Первое время этим жрицам продажной любви было запрещено выходить замуж, что понятно. Замужняя женщина обслуживает одного мужчину, на ней женатого. Изредка еще двоих-троих, если она любвеобильна или лишена высоких моральных устоев. Женщина свободная может доставлять приятные минуты многим десяткам мужчин.
Почти сразу перестали обращать внимание на закон, запрещающий замужество для особ женского пола, занимающихся торговлей собственным телом.
Глядя на то как потекли в карманы девиц риалы, фунты и ливры с гульденами, прежде оседавшие в кабаках – многие трактирщики задумались, и вскоре из Европы стали приходить и другие корабли, груженные «матросскими невестами».
А другие поступали еще проще – покупали на рабском рынке черных женщин – славившихся как горячей кровью так и неутомимостью, и приставляли к делу…
И вот одна из здешних жриц продажной любви и одна из первых красавиц Торгуги, пышногрудая и высокая Лилит, дочь неведомого корсара и трактирной служанки взяла в оборот начинающего пирата.
Питер смотрел на огненноглазую красотку с неподдельной робостью.
Само собой разумеется, что в глазах мулатки в ответ тоже загорелись роковые огни.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга.
Мулатка сообразила первой, что с ним можно не церемониться. У нее бывали подобные случаи. Перед ней был в общем то молодой человек да еще недавно начавший карьеру вольного добытчика – а ведь и самые матерые и свирепые морские волки иногда робели, как мальчишки, когда доходило до этого.
– Надеюсь, перед тем, как мы бухнемся в твою койку, ты меня покормишь? – игриво осведомилась она.
Питер коротко кивнул.
Дальше мулатка распоряжалась сама.
В комнату доставили свечи, пять разномастных канделябров, настоящую фаянсовую посуду, несколько бутылок вина – Лилит сама пила ром и джин, но посчитала, что свидание с пиратом вернувшимся из похода должно пройти в присутствии самого дорогого вина из погребов этого острова.
Наконец – свиная ножка на жаровне.
Собравшиеся на первом этаже таверны забулдыги, отлично осведомленные о достоинствах красотки и сами не способные оплатить ее не самые дешевые услуги, всячески подбадривали мулатку, предлагая как следует разобраться с «этим молокососом».
Вскоре было доставлено блюдо с устрицами и моллюсками, залитыми густо-желтым, сделанным на индюшачьих яйцах майонезом.
Питер наблюдал за этими приготовлениями, как будто это были приготовления к его казни. Он сидел на своей койке и закусывал от волнения губы.
Не то чтобы он слишком уж робел перед женским полом вообще. Но вот перед такимиженщинами он точно робел. Это тебе не поселянка, не мещаночка, изменяющая старому мужу – украдкой и мучаясь от внутреннего стыда, наконец – не простая лондонская шлюха. Это горячая и смуглая карибская кобылка – кто ж ее знает? Может статься, что и собственно женская часть устроена у нее каким-нибудь особенным, заковыристым способом. Может статься, что сильно попадет он впросак в этих темных жарких объятиях!
