Игорь Никулин - Искатели приключений.
— Отлично! — влажный уже платок вновь прогулялся по складкам шеи. — Вам ее подбросили. Но как?.. Где вы держите ключ?
— Уезжая на конференцию, мы сдали ключи дежурной.
Потеющий чин переключился на бледную от волнений администраторшу.
— Это так?
— Проверьте журнал, в нем должно отмечаться! — подтвердил ему Борисов. — И потом… я свидетельствую, мы вместе покидали гостиницу и вместе сдавали ключи.
— Значит, в отсутствие постояльцев ключ был только в вашем распоряжении? — наседал полицейский на женщину. — Вспоминайте, кто его брал? Вероятно, горничная для уборки?
— Ннет!.. Она заболела, и сегодня номера не убирались.
— Тогда кто?..
Она сморщила лоб, увела взгляд куда-то вбок, копаясь в памяти. Потом лицо ее озарилось, в заплаканных глазах мелькнуло оживление.
— Как же! — с жаром сказала она. — Ключ от номера господина Васильева сегодня брал его друг.
— Какой друг? — вцепился в нее клещами офицер, с подозрением покосившись на Борисова. — Он вам представлялся? Для чего он брал его?
— Он… он объяснил, что господин Васильев забыл дискету с докладом, и потому вернулся за ней с конференции.
Огорошенный неожиданным поворотом событий Васильев вытаращил на нее изумленные глаза.
— Ерунда какая-то… — он отказывался верить собственным ушам. — Не было такого… Не было у меня никакой дискеты, и тем более я никого не мог за ней послать.
— Разберемся! — заверил уже тверже полицейский и продолжал допрос. — А почему вы решили, что это знакомый господина Васильева?
— Так… — администратор переводила полный недоумения взгляд с Васильева на полицейского, — Он так назвался. И… он был тоже русским, а со мной разговаривал на английском.
— Бред сивой кобылы!.. — выглянул из гостиной Морозов. — Я что-то не понимаю, что происходит!..
— Он вам представлялся? — спросил женщину Борисов. — Фамилию называл?
— Вроде бы… — она собрала на лбу гряду морщин, вспоминая детали. — Как это… Бо… Борисов.
— Чего-о?! — в полнейшей оторопелости отвесил челюсть ученый. — Выходит, я брал у вас ключи?
— Нет! — категорически заверила она. — Тот господин был лет на пятнадцать моложе и без бороды.
— Но другого Борисова здесь нет и быть не может!
— Рразбер-ремся!!! — прорычал полицейский окончательно во всем запутавшись. — Пройдемте! — и вывел администратора в коридор.
* * *Настроенное на частоту «жучка» радио исправно передавало разговор находившихся в номере. Чистота звука была такой, что казалось, подслушивающие находились не далеко на улице, а в соседней комнате за тонкой перегородкой. Изображение на мониторе красочно дополняло общую картину.
— Откуда у них взялась змея? — недоумевал Максим.
— А мне почем знать? Не на меня ли ты думаешь?!
— Ничего я не думаю, просто пытаюсь понять.
— Я только жучки поставил!.. Чего ты на меня пялишься? Да я сам с детства змей боюсь!
— Добро. Ты ее не подкладывал! И я, естественно, не мог. Тогда возникает законный вопрос: кто? У нас здешние конкуренты объявились?
— Наверное это те, кто пугал бабенку ножичком, — отключив программу, Колесников складывал компьютер. — Правда, работа наша только усложняется. Ах, черт! — Он с хрястом развел руками, сладко потягиваясь. — Спать охота. Поехали отсюда…
Со стороны водителя возле машины возникла неясная личность, костяшками пальцев постучала по стеклу. Приоткрыв форточку, Максим спросил, чего надо. Личность мужского пола в распахнутой на груди рубашки, под которой висела толстая желтеющая цепь, предложила девочек, на выбор и по сходной цене. Вымотавшийся за день на жаре, Максим сразу отказался. Сутенер потерял к ним интерес и, насвистывая, растворился в темноте.
— Чего хотел от тебя этот абориген? — спросил Колесников, когда подсвечивая фарами дорогу, машина съезжала к магистрали.
— Проституток предлагал…
Колесников завозился на сиденье.
— И ты отказался?
— А что?.. — вполоборота повернул лицо Максим.
— Ничего. Дурак потому что…
10
Сантьяго де Мартинес объявился в одиннадцатом часу утра, сразу после завтрака. Своих российских гостей он застал выходившими из столовой.
— Как ваше самочувствие? — чмокнув тонкую кисть Ирины, озаботился он в первую очередь.
— Нормально.
Она через силу выдавила улыбку, когда, конечно, все было далеко не нормально, а минувшую ночь она в бессоннице прокрутилась на постели, мешая спать Васильеву, и забылась уже перед самым рассветом. Но и тот короткий утренний сон, который вернее было бы назвать забытьем, облегчения не принес. Ее мучили кошмары, снился то карнавал, где все ополчились против нее, и всякая маска, отвратительно склабясь, прятала в складках одежды нож. То вдруг грезилось, что под одеялом шебуршится змея, холодной и мерзкой веревкой ползет по груди, блистая черными бусинками глаз; она с криком подскакивала с кровати…
— Я с хорошими новостями, — Мартинес пожал руку Санычу.
— Мужчины, давайте не будем о делах говорить в коридоре, а поднимемся к нам номер, — предложила Ирина, резонно считая, что двухкомнатный люкс все же лучше тесных апартаментов Морозова.
Пригласив гостей в гостиную, она предложила Мартинесу кресло у балкона, где обдувало морской прохладой. Саныча усадила под картиной, предложив остальным кожаный диван, что стоял напротив мебельного гарнитура с хрусталем, чайными сервизами и прочей посудой.
Мартинес раскрыл дипломат, вынул лист бумаги, на котором грубыми штрихами был набросан портрет мужчины.
— Сегодня меня навестили из департамента полиции. Вчерашними происшествиями сильно заинтересовался министр внутренних дел, особенно после того, как я рассказал ему о цели вашего визита и о предстоящей совместной экспедиции. Он дал понять, что будут приложены все силы к розыску злоумышленников, а это — составленный со слов администратора отеля портрет человека, бравшего ключи от вашей комнаты. — Он протянул его Владимиру. — Посмотрите внимательно, может знаком вам?
Взяв у Сантьяго де Мартинеса листок, Васильев просмотрел его мельком и передал супруге.
— Я его не знаю, — с уверенностью заявил он.
Ирина более пристально рассматривала рисунок. Неестественно круглое, широкое лицо, глаза на выкате и мясистый нос. Встреть такой страх божий, подумалось ей, в темное время и в темном месте, запросто схватишь инфаркт.
Рисунок прошелся по рукам, но никто из россиян подозреваемого не узнал.
— Ладненько, — убрав его в дипломат, Мартинес перешел к более важному. — В ресторане, в день знакомства, я рассказывал, что просил англичан изучить архивы Королевской библиотеки в поисках документального подтверждения злополучного рейса «Виктории» из Индии в Британию и подробностей ее гибели.
— Англичане что-то нашли? — насторожился Морозов.
— Да, — с важностью кивнул де Мартинес. — Не буду от вас скрывать, — и к моему, — он особо выделил ударением слово «моему», — немалому удивлению. Не знаю даже, с чего и начать…
Он помял пальцы, подобно пианисту перед ответственным выступлением, извлек из кейса старую, обтрепавшуюся гравюру. — Работа неизвестного художника. Портрет адмирала военного флота Британии сэра Генри Вильсона. Датируется примерно началом шестидесятых годов девятнадцатого века.
Морозов с трепетом принял он него гравюру, боясь ее повредить. С серого листа на него строго и с присущим высшему сословию высокомерием смотрел статный мужчина в парадном, сплошь увешенном наградами, мундире. Лицо его было тонким и выразительным, и почти по интеллигентному мягким, если бы не глаза — особенно удавшиеся художнику. Глаза его были жесткими, глядели с холодным прищуром, выдавая в адмирале человека волевого, умеющего подчинять себе других.
— Карьера сэра Генри после трагедии с «Викторией» покатилась под откос. Все дело в том, что груз на ее борту предназначался самой королеве, и Виктория не простила оплошности своему лучшему адмиралу.
Сантьяго снова с хрустом замял пальцы.
— В 1857 году в Индии вспыхнуло восстание сипаев. Сипаи составляли костяк бенгальской армии, принимавшей участие в ликвидации мятежей своих соплеменников. Они были вроде сегодняшних наемников, получали жалование, которое было не в пример низким. Кроме того, англичане, не желая в колониальных войнах терять своих солдат, использовали именно сипаев. Индусам доводилось воевать в Афганистане, Бирме, Китае. Недовольство такой политикой и вызвало первую искру. А взбунтовались они из-за такой мелочи, как патроны…
— Патроны? — обнимая за плечи невесту, переспросил Васильев.
— Именно!.. Британцы до такой степени считали сипаев за быдло, что поставляли патроны в обмотках, смазанных от ржавления говяжьим или же свиным жиром.
