Клайв Касслер - Тихоокеанский водоворот

Штурман отметил место, зафиксированное рада­ром, и провел на карте окружность.

—   Низкое облако на поверхности или возле нее, — задумчиво сказал он вслух. — Весьма маловероятно.

Атмосферные условия никак не соответствуют ничему такому.

Ожил громкоговоритель:

—   Капитан, говорит радар.

—   Капитан слушает, — ответил Дюпре.

—   Я опознал его, сэр. — Голос как будто помед­лил, прежде чем продолжить. — Объект расшифровы­вается как полоса густого тумана диаметром около трех миль.

—   Вы уверены?

—   Ставлю свой паек, сэр.

Дюпре нажал на переключатель микрофона и по­звонил на мостик.

—   Лейтенант, впереди отмеченный радаром объ­ект. Дайте знать, как только что-нибудь увидите. — Он повесил трубку и повернулся к дежурному офице­ру. — Глубина?

—   Быстро уменьшается. Две тысячи восемьсот футов, подъем продолжается.

Штурман достал из наружного кармана носовой платок и вытер шею.

—   Понятия не имею, что это. Единственный подъем примерно такой же крутизны — Перуанско-Чилийский желоб. Начиная с глубины в двадцать пять тысяч футов под поверхностью моря, он поднимается на одну милю по вертикали за каждую милю по гори­зонтали. До сих пор он считался самым грандиозным подводным склоном.

—   Да, — хмыкнул дежурный офицер. — Как вы думаете, устроят морские геологи бал по поводу этого открытия?

—   Тысяча восемьсот футов, — послышался бес­страстный голос из рубки гидроакустики.

—   Боже! — ахнул штурман. — Подъем на тысячу футов меньше чем за полмили. Это просто невозможно!

Дюпре прошел к левой стене рубки управления и приблизил нос к стеклу, закрывавшему экран эхолота. На цифровом дисплее морское дно было представле­но черной ломаной линией, быстро поднимающейся к красной точке — тревожной отметке на шкале. Дюпре положил руку на плечо оператору сонара.

—   Ошибки в показателях возможны?

Оператор гидролокатора щелкнул переключате­лем и взглянул на соседнюю шкалу.

—   Нет, сэр. Такие же данные поступают от неза­висимой резервной системы.

Дюпре несколько мгновений смотрел на подни­мающуюся линию. Потом вернулся к столу и посмот­рел на отметку, означавшую положение его корабля относительно поднимающегося дна.

—   Говорит мостик, — послышался механический голос. — Мы его видим. — Несколько секунд промедления. — Если бы не знал, где мы, сказал бы, что это что-то вроде доброго старого новоанглийского тумана, только пожиже.

Дюпре щелкнул микрофоном.

—   Вас понял.

Он с непроницаемым лицом продолжал задумчи­во смотреть на карту.

—   Отправить сигнал в Перл-Харбор, сэр? — спросил штурман. — Оттуда могли бы выслать самолет-разведчик.

Дюпре ответил не сразу. Пальцами одной руки он барабанил по столу, вторая неподвижно висела вдоль тела. Дюпре никогда не принимал неосторожных ре­шений. Каждый его шаг соответствовал уставам.

Многие моряки со «Старбака» служили с Дюпре и на других кораблях, и, хотя никто не преклонялся пе­ред ним, его способности и рассудительность уважали и восхищались ими. Все доверяли ему, убежденные, что он не допустит ошибки и не поставит их жизни под угрозу. В любом другом случае это соответствовало бы истине. Но на сей раз все страшно ошибались.

—    Давайте посмотрим, что это, — тихо сказал Дюпре.

Дежурный офицер и штурман переглянулись. Приказ был провести испытания «Старбака», а не гоняться за призрачным туманом на горизонте.

Никто не знает, почему капитан Дюпре вдруг по­ступил вопреки себе и нарушил приказ. Возможно, его слишком сильно манило неведомое. Может быть, он представил себя исследователем, увенчанным славой, в которой ему всегда отказывали. Какова бы ни была причина, она так и осталась неизвестной. «Стар­бак», словно спущенная со сворки гончая, взявшая след, лег на новый курс и двинулся, рассекая волны.

«Старбак» должен был прибыть в Перл-Харбор в понедельник. Когда он не появился, а самые тщательные поиски с воздуха и с моря не выявили ни масляных пятен, ни обломков, Флот вынужден был признать потерю одного из новейших кораблей и ста шестидесяти членов его экипажа. Ошеломленной на­ции сообщили, что «Старбак» погиб где-то в Тихом океане. Исчезновение корабля и его экипажа было окружено тайной. Неизвестно, когда, где и почему.

Глава 1

В штате Гавайи с его многолюдными пляжами еще можно отыскать полоску песка, сулящую некоторое уединение. Мыс Каена, выступающий в пролив Кауаи, словно выбитый из суши ударом боксера, был одним из немногих мест, дающих возможность расслабиться и насладиться видом пустынного берега. Пляж пре­красный, но и коварный. У берега проходит быстрое течение, чрезвычайно опасное для всех, кроме самых осторожных пловцов. Каждый год, словно по мрачно­му расписанию, неизвестный купальщик, привлечен­ный пустынным песчаным пляжем и ласковым прибо­ем, заходит в море и через несколько минут исчезает.

Именно на этом пляже загорелый дочерна муж­чина ростом шесть футов три дюйма, в белых плавках, вытянулся на бамбуковой циновке. Капли пота стека­ли с волосатой бочкообразной груди на бока, оставляя извилистые дорожки, и впитывались в песок. Рука, закрывавшая глаза от лучей тропического солнца, бы­ла мускулистой, но без перекаченных бугров, какие бывают у любителей «качать железо». Волосы, чер­ные, густые и косматые, падали на лоб. Лицо было дружелюбное, но с твердыми чертами.

Дирк Питт очнулся от полудремы, приподнялся на локтях и уставился на океан темно-зелеными блестящими глазами. Питт не обычный отдыхающий: для него пляж — живое, подвижное существо, под дейст­вием ветра и волн постоянно меняющее форму. Питт смотрел на волны, которые прикатились издалека, где родились во время шторма; когда песчаное дно под ними повышалось, волны росли, росла скорость их движения, и они превращались в прибой. Волны вздымались все выше — до восьми футов, как опреде­лил Питт — а потом обрушивались на берег грохочу­щей лавиной пены и брызг. И умирали маленькими водоворотами на границе прибоя.

Внезапно взгляд Питта привлекла вспышка цвета за чертой прибоя, примерно в трехстах футах от бере­га. Вспышка сразу исчезла, скрывшись за гребнем волны. Питт с любопытством смотрел на то место, где заметил ее. Когда схлынула очередная волна, вспыш­ка опять мелькнула в лучах солнца. Форму предмета на таком расстоянии определить невозможно, но яр­кое, флуоресцентное, зеленое свечение ни с чем не перепутаешь.

Самое умное, подумал Питт, просто лежать и ждать, когда прибой прибьет предмет к берегу; но он отбросил эту здравую мысль, поднялся и неторопливо направился к морю. Когда вода дошла до колен, он изогнул спину и нырнул под следующую волну, рас­считав нырок так, что только ногами ощутил, как волна прокатилась над ним. Вода казалась теплой, как в бассейне с подогревом, градусов 25. Вынырнув, Питт поплыл сквозь пену; плыл он легко, позволяя течению увлечь его на глубину.