Гвардеец - Андрей Алексеевич Панченко
Каждое слово Сталина вбивало новый гвоздь в крышку гроба, в котором я уже фактически лежал. И ведь правильно всё говорит, так и было…
Тогда наш бой взятием линкора на абордаж не закончился. Все трудности только начинались, а я наивный полагал, что делаю всё правильно. Адмирал Брюс Фрэзер тут же вышел на связь со мной и лично потребовал спустить флаг с кормы линкора и допустить на него досмотровую команду англичан. Я отказался. Не по уставу это, боевой флаг спускать! Не за то почти тридцать человек из экипажей моих «Таком» и «Шторма», на палубах этого крейсера погибли! Да пьяный я был, чего там говорить. Нашёл-таки Гриша в запасах корабля хороший шотландский виски. Если бы не это, и не горячка боя, я бы, пожалуй, и не натворил того, что было потом.
После моего отказа, взбешённый английский адмирал потребовал покинуть линкор в течении получаса, после чего он будет вновь атакован миноносцами и потоплен. И тут я отказался. Ни себе ни людям получается?! Если не мой, то и ни чей?! Ему эта железка на дне нужнее, чем у причалов Мурманска! Подогретый алкоголем и адреналином мозг работал быстро и уже через двадцать минут вокруг линкора, в защитном ордере, стояли все мои «Такомы» готовые прикрыть своими корпусами захваченный линкор от торпед союзников, а ещё через десять минут два английских миноносца пошли в атаку. Вот тут я точно не помню, отдавал ли я такой приказ или мои архаровцы решили всё сами, но факт остается фактом, перед атакующими английскими кораблями встала стена артиллерийских разрывов, предупреждая их о серьёзности наших намерений в бою отстаивать свои интересы, пусть даже нас всех и потопят за пару минут! Так и не выпустив торпед, миноносцы ушли в сторону. Ситуация патовая, мы стоим друг на против друга и что делать не знает никто. Ну а линкор тем временем медленно тонул.
На линкорах из нас никто не хаживал, а эта штука здоровенная и на буксир совсем не похожа. Мы даже не знали, что за повреждения получил корабль, который мы захватили. Ну а я на кураже, только после боя. Вот и вышел я к захваченной команде крейсера. По-моему, радист со «Шторма» мою речь переводил, и это из головы выветрилось. Сказал я немного, но объяснил перспективы доходчиво. Или экипаж под конвоем возвращается к выполнению своих обязанностей или мы уйдем с линкора и подбирать после его затопления никого не будем! Более того, я лично расстреляю каждую шлюпку, которую удастся спустить немецким морякам! Да что там, я даже до этого доводить не буду, каждый отказавшийся тут же отправится за борт, с простреленной головой, если повезёт! Мне срочно нужны были аварийные команды для ликвидации последствий боя! В руке автомат, разорванный и перепачканный кровью китель, перекошенная от ярости роже, глаза шальные от выпитого, а за моей спиной застыли такие же готовые к решительным действиям матросы, которые буквально час назад брали корабль штурмом. Отказавшихся не было, и работа закипела. Почти тысяча немецких пленных, под конвоем автоматчиков возобновила борьбу за выживание их бывшего крейсера. Заработали помпы, откачивая воду и туша пожары, немецкие механики ремонтировали повреждения жизненно важных механизмов и пытались запустить машины, а я, забив на беспрерывно вызывающих меня англичан и не обращая внимание на британских сигнальщиков, дублирующих сообщения, пытался разобраться с управлением крейсера. Запрашивал меня и штаб флотилии, требуя отдать линкор англичанам, но я приказал на радиограммы не отвечать…
Через шесть часов напряженной работы линкор дал ход и малым ходом, сильно кренясь на правый борт, отправился в путь к советским берегам. Четыре «Такомы» и сильно побитый «Шторм» на буксире одной из них, составили наш ордер. Англичане же, заключив нас в «коробочку», следовали не небольшом отдалении, не желая покидать наглых захватчиков. Новый год я встретил в залитой кровью и побитой осколками гранат боевой рубке линкора, в компании своих офицеров и Гриши, да я вообще не просыхал всю дорогу, борясь со стрессом.
Арестовали меня, как только к борту линкора причалил лоцманский катер. Шесть офицеров НКВД, впрочем, довольно вежливо и уважительно, предложили составить им компанию. И вот, после двух дней мытарств, переодетый в новую форму и гладко выбритый я стою в святая святых Кремля, кабинете товарища Сталина! За большим столом, покрытым зелёным сукном, мрачно сидят адмиралы и генералы, несколько мужиков в штатском составляют им компанию, вид у всех напряженный и не весёлый. Все сидят за этим столом и только я стою по стойке смирно на ковровой дорожке, да верховный главнокомандующий похаживает по кабинету, дымя своей трубкой.
— Союзники заявили ноту протеста и требуют вернуть им линкор — этого чувака я знаю, Молотов кажется, Народный комиссар иностранных дел СССР — открытие огня по кораблям союзников серьёзный инцидент. Проводки конвоев временно приостановлены товарищ Сталин.
— Открытие огня по союзникам… Вы правы товарищ Молотов, это серьёзный инцидент! Такое нельзя оставлять без последствий и ответа! Что скажет товарищ Берия? — Сталин остановился и ткнул своей трубкой в небольшого человека в очках.
— По данным разведки, за голову Жохова назначена награда в один миллион рейх марок, он объявлен врагом рейха. Кроме того, награда в десять тысяч марок назначена за каждого члена экипажа сторожевого корабля «Шторм». Что касается инцидента с союзниками, я предлагаю не рубить с горяча. Тут надо серьёзно разобраться и выявить всех причастных.
— Сколько разбираться будешь Лаврентий?! Два дня прошло, а мы должны что-то сказать англичанам уже сегодня! Плохо работаешь, если до сих пор не разобрался! Что там вообще с этим линкором, доложите товарищ Кузнецов!
— Линкор ремонтопригоден, только на северных верфях осуществить такой объем работ невозможно. Для восстановления крейсера нужно его в Ленинград перегнать. Только вот как это сделать, большой вопрос. Крейсер только чудом не затонул при переходе с места боя до Мурманска. Из повреждений имеются три пробоины в корпусе от торпед, надстройки и башни главного калибра практически уничтожены, по предварительным расчётам ремонт линкора займет около года, это при наличии необходимых материалов. Поставить его в док мы сможем не раньше, чем закончим ремонт «Диксона», который идёт с отставанием от графика и будет закончен не ранее марта сорок четвёртого года. Туда все силы бросили товарищ Сталин.
— Ещё и «Диксон»… Авантюры Жохова обходятся стране совсем не дёшево, в миллионы рублей эти авантюры обходятся! Так что с ним делать? Я так и не услышал предложений! — Сталин остановился во главе стола и обвёл взглядом собравшихся, напрочь игнорируя моё присутствие.
— Надо его примерно наказать и извинится перед союзниками товарищ Сталин! Линкор вернуть! «Шарнхорст» не боеспособен, вопрос его восстановления спорный, в боевых действиях он принять участие ещё долго не сможет, а помощь союзников нам терять нельзя! — высказался незнакомый мне генерал — предлагаю отдать Жохова под трибунал!
— Какие ещё будут мнения? — присутствующие молчали, никто не на мою защиту встать не рискнул. Ну что же, похоже капец тебе Витька Жохов! — все согласны с мнением о том, что Жохова следует отдать под трибунал, а линкор вернуть? Хорошо. Есть мнение послушать и Жохова, всё же он главный виновник и его судьба тут решается, не зря же мы его из Мурманска в Москву доставили. Что скажете товарищ Жохов в своё оправдание? — Сталин прошёл по кабинету и остановился прямо передо мной.
— Виноват товарищ Сталин! Линкор захватил по глупости, надо было дать союзникам его утопить к чертям собачим! Если дадите шанс исправиться, больше такого
