Дариуш Ришард - Отголоски прошлого
— Тридцать шесть картей четырех мастей, дайте погадать на моих гостей. В дальних ли краях скатерть-путь лежит, и в каких песках клад для них зарыт?..
Если бы какому-нибудь ученику художника поручили на экзамене изобразить на своем рисунке скепсис, он мог бы использовать мадам Гайде в качестве модели. Потому что сейчас девушка представляла собой само олицетворение этого чувства, как школьник, которого до сих пор пытаются удивить фокусом с извлечением монетки из-за уха, или астроном, которого убеждают в том, что солнце обращается вокруг земли. Но гадалку, кажется, такое отношение вовсе не задевало и не беспокоило, она была увлечена своим делом. Премерзким движением облизнув костлявые пальцы, она сняла первую карту, оказавшуюся поверх остальных, и жестом уличного фокусника продемонстрировала ее Шивилле, чтобы та хорошенько ее запомнила. То была червовая дама, и она легла ровно по центру стола. А следом за ней были по очереди извлечены еще три карты — червовый король, расположившийся выше дамы, а также семерка и девятка пик, окружившие его с боков.
— Вот мадам червей, всех она храбрей, и вокруг нее хоровод страстей, а король сердец — то ее отец, в прошлом был герой, но теперь — мертвец.
Эти слова поразили морячку, как гром среди ясного неба или могучий подзатыльник дядюшки Хельмута. Иронично-недовольная маска моментально спала с ее лица, и как рыжекудрая ни напрягалась, она больше не могла привести свою физиономию в надлежащий вид. Хотя девушка постаралась быстро возвратить себе самообладание и не поддаваться внушениям, ведь старая карга могла просто попасть пальцем в небо… Или даже каким-то образом узнать, кто такая капитан Гайде (ведь личность она достаточно известная — в определенных кругах), а потом выдавать свои знания за дар предвиденья. В общем, сплошное шарлатанство на каждом шагу.
— Мудрено ли предсказывать прошлое? — пиратка подозрительно прищурилась, но тон ее без должной ноты дерзости получился пресным, как недосоленный суп. Шивилла не могла убеждать в своей непоколебимой правоте, если сама не была до конца в ней уверена… — Про свое прошлое я и сама знаю. А что-нибудь поинтереснее показать слабо?..
Гадалка лишь снисходительно усмехнулась словам неразумной девчонки. Ее руки заработали быстрее, и она метала карты на стол одну за другой, не переставая озвучивать результат в виде странных, немного пугающих присказок, которые явно сочиняла прямо на ходу. Под центральной картой ведунья положила валета червей и его также оплела кольцом своей ворожбы.
— Дамою влеком червовый валет, а казенный дом — его лазарет. Карте лечь в ногах — рыцарь, верным быть, но заставит крах и слезу пролить… Бубны и сердца, девять на крови, пусть и нет венца, но постель любви, — справа от дамы легла карта, изображающая чернобородого крестового короля. — Вот король живой, но немолодой, станет для мадам правою рукой. Повелитель треф… Здесь заметен блеф — он и верный друг, и опасный лев. Целый лес крестов — фарт для игроков, куш большой сорвать будь всегда готов… — по левую руку от червовой королевы расположилась другая «картинка», мужчина на которой был подозрительно светловолос и щеголеват… — А второй король — безответна страсть, смутна его роль, бубна его масть. Склоки да молва, спорить горячо… Не без хвастовства, но его плечо сможет послужить лучшей из опор, чтобы отвратить смертный приговор.
Картина вырисовывалась настолько четкая и складная, что даже для человека несведущего, кажется, она была бы ясна как день. С каждым сказанным словом, с каждой выложенной на стол картой капитану Гайде становилось как-то все больше не по себе. Обратившись в слух и не отрывая заинтересованного взгляда от гадания, девушка почувствовала, как по коже волнами пробегают мурашки. К счастью, этого не было заметно…по крайней мере, Шейла на это надеялась.
— Все шестерки в ряд, карты говорят — будет долгий путь, не свернуть назад. Много бед таят дальние края, но помогут в них верные друзья обрести все то, что желать могли, на брегу златом у чужой земли. Только среди пик меркнет каждый лик… Кто большой богач, тот — большой должник, — последнюю оставшуюся карту ведьма показала девушке точно так же, как и первую. Это был туз пик, причем перевернутый острием вниз. От этой схематичной картинки веяло какой-то скрытой угрозой, и она, как карающий меч, нависла над общей композицией… — Тайна за спиной — это знак дурной, только не найдешь уж судьбы иной.
Старуха замолчала, а Шивилла все сидела, не шелохнувшись, и разглядывала разложенный перед ней пасьянс, как баран новые ворота. Капитанша не сразу поняла, что карты уже закончились, а с ними и жуткая поэма, но как только до нее дошел сей бесхитростный факт, она живо сбросила с себя оцепенение.
— Что это значит?.. — спросила она и повторила свой вопрос второй раз требовательно, словно отчитывала матроса, филонящего на рабочем месте. — Я спрашиваю, как мне это понимать? Это что вообще было только что такое? Вы можете человеческими словами, а не куплетами этими объяснить, что означает ваше гадание, и что здесь вообще… — девушка потянулась к столу, чтобы взять какую-то карту, но гадалка неожиданно хлопнула ее по руке.
— Во-первых, карты не трожь, — строго проговорила она.
— А что с ними станется, расклеятся, что ли?..
— Ты-то им не навредишь, внучка, а вот они тебе — могут. Во-вторых, это было не МОЕ гадание, а ТВОЕ. И я не могу сказать больше, чем было уже сказано. И хотела бы, да не смогу. Говорю не я, говорят карты, а я — лишь толмач. Все, что хотело быть увиденным, показало себя, а больше нам, смертным, знать не дано.
— С…пасибо, — выдавила из себя рыжая, пригвожденная к месту ведьминым взглядом. Ей хватило ума больше не шуметь и признать, что в разговоре поставлена точка. — Сколько с меня?..
— Нисколько. Твоих денег мне не надо, иди с миром, голубушка.
Девушка встала и, как в тумане, обернулась кругом, глядя на стены, завешенные однообразной драпировкой.
— Выход там, — любезно указала карга своим костлявым, узловатым пальцем.
— Я знаю, — сквозь зубы процедила Шивилла, гордо тряхнула волосами и вышла вон.
Из гадалкиной каморки капитанша вылетела рыжим вихрем и первым делом разразилась потоком нецензурной лексики.
— …тысяча чертей и одна ведьма, морского дьявола мне на голову!
— Прямо как ее батя, проигравшись в карты, — умилился капитан Пратт, который до этого мирно постаивал со своим пленником.
— Ты отправляешься со мной, — кинула Гайде светловолосому капитану-без-корабля, ошарашив всех присутствующих.
— Что?.. — Хельмут удивленно вскинул брови, но еще больше поражен был сам Варфоломео.
— Что??? Ты серьезно?.. — пробормотал Ламберт. — Я…знал, что ты не сможешь меня убить! О, добрейшая и благороднейшая из женщин, самый справедливый капитан. Я тебе за это по гроб жизни буду благодарен…
— Заткнись, пока я не передумала! Иначе твой «гроб жизни» наступит намного скорее, чем тебе того хотелось бы, — резко оборвала его Шейла. — Так уж и быть, я решила исполнить твою мечту десятилетней давности… Но ты ведь не забыл, что на «Сколопендру» мы принимаем только простыми матросами?
Глава 6. Семь раз проверь, один раз поверь
— Тридцать три корабля лавировали, лавировали да не выволо… Тьфу ты… Не вылавировали! — судовой врач сидел на верхней палубе «Золотой Сколопендры», а перед ним деловито прохаживался ручной попугай. Они оба наслаждались погожим деньком, свежим бризом и сочным зеленым яблоком, которое мужчина аккуратно резал карманным ножиком и по-братски делил с птицей. — В морском порту матрас матроса порвали в драке альбатросы. Нет?.. И эта не пошла? — Ричи, из которого Лауритц уже почти битый час безуспешно пытался вытянуть хоть какую-нибудь осмысленную фразу, посмотрел на своего экзекутора гордо, непреклонно и с долей презрения, как стойкий партизан на вражеском допросе. Ларри уныло вздохнул, а птица издала короткий звук, подозрительно похожий на хихиканье. Кажется, дрессура нового человека проходила пусть и не без эксцессов, но вполне успешно — он уже кормит и читает стишки, в общем, ведет себя, как полный идиот. Наивный царь природы…
От этого праздного занятия доктора Траинена отвлек раздавшийся на палубе и эхом повторившийся матросский оклик: «Капитан! Кэп вернулся!..». Рыжий мигом встрепенулся и, заранее обрадовавшись, направился встречать свою зазнобу, с которой не виделся уже целых полдня. За это время Ларри сходил к Дому Спасенных Кораблей, поддавшись спонтанному желанию оставить там небольшую лодочку и раздать милостыню интеллигентным нищим, пообедал и успел порядком соскучиться. Когда Шивилла была рядом, атмосфера вокруг нее искрила и потрескивала, как воздух между двумя грозовыми тучами, грозящий в любой момент разразиться громом и молнией, но когда капитанши не было, все (по крайней мере, судовой врач) изнывали от тишины и благословенного покоя, о котором в другое время могли лишь мечтать… Ларри уже собирался поздороваться с девушкой, может быть, даже подать ей руку, сказать какую-нибудь милую любезность…ну, как он это умеет…но улыбка покинула его лицо, в спешном порядке уступив место выражению полного недоумения и даже досады, когда он увидел, что прямо за капитаном Гайде по сходне поднимается Ламберт. Пират был бледен и как-то не особо жизнерадостен (особенно по сравнению с его обычным для последних дней состоянием), а на скуле у него пышным цветом расцвел багровый кровоподтек… Но, тем не менее, это был именно он, собственной наглой персоной.
