Селия Рис - Пираты
Казалось, я живу в доме, полном тайн, в которые посвящены все, кроме меня. Даже верной Сьюзен было известно куда больше, чем мне.
— Мне ужасно жаль, мисс Нэнси, — вздохнула она. — Нет, мне правда жаль. Без вас здесь все пойдет по-другому.
— Но ты ведь знала, признайся?
Сьюзен молча кивнула.
— А мне почему не сказала?
— Мне запретили, — ответила она, нервно разворачивая и вновь складывая одно из моих летних платьев, прежде чем уложить его в сундук.
— Почему? — удивилась я.
— Чтобы вы не убежали из дому…
— Убежала из дому?! — Я так и плюхнулась на кровать, донельзя пораженная ее загадочными словами. — И куда же я могла убежать?
— Откуда мне знать?.. — Сьюзен смотрела в сторону, явно скрывая от меня что-то еще.
— Давай уж говори, не томи, — сказала я, прочитав по ее лицу, что ей не терпится поделиться со мной секретом.
— Хозяйка посчитала, что ты можешь потерять голову и сбежать с ним.
— С кем?
— С Уильямом. С кем же еще? Клянусь, мисс Нэнси, я ей ни слова не говорила! — заторопилась Сьюзен. — Но у хозяйки есть глаза и своя голова на плечах. Она видела вас вместе в Бате.
— Да я от него с тех пор ни единой весточки не получила!
— Не надо так переживать, мисс Нэнси, — с нарочитой сердечностью попыталась успокоить меня Сьюзен. — Может, оно и к лучшему? Встретите там какого-нибудь симпатичного молодого плантатора с кучей денег…
— Да не нужен мне никакой молодой плантатор! А ведь ты еще что-то знаешь, Сьюзен. Сейчас же рассказывай!
Она покосилась на меня, лихорадочно соображая, как поступить.
— Он приходил, — нехотя сообщила девушка после долгого раздумья.
— Когда?
— Аккурат перед тем, как у хозяина случился удар.
— Почему же мне ничего не сказали?
— Не до того было, — махнула рукой Сьюзен и снова задумалась: продолжать или промолчать. — А на следующий день письмецо прислал, — сообщила она наконец.
— Где оно? Куда делось? Что в нем было?
— Что там было, понятия не имею, а что с ним сталось, открою. Хозяйка у меня на глазах бросила его в огонь, сказавши при этом: «Меньше знаешь, крепче спишь». А потом добавила, что подобные послания от молодых людей сомнительной репутации могут вскружить тебе голову и заставить совершить опрометчивый поступок.
— Все равно ты могла бы мне рассказать, — с упреком покачала я головой.
— Она пригрозила, что выгонит меня, ежели я хоть словечком обмолвлюсь, — всхлипнула Сьюзен, уткнувшись лицом в передник.
Я успокаивающе похлопала ее по плечу и решительно потянулась за письменными принадлежностями.
— Возможно, с ним еще не поздно связаться. Попробую отправить Уильяму письмо.
— Бесполезно, — шмыгнула носом Сьюзен. — Ной, муж нашей кухарки, тоже служит в Королевском флоте. От нее я узнала, что сегодня утром все корабли снялись с якоря и ушли в Портсмут. Простите, мисс, но тут уже ничего не поделаешь.
Она была права, и мы обе это понимали. Не в силах что-либо изменить, я принялась помогать ей укладывать мои летние вещи, одновременно пытаясь не думать об Уильяме. Вот только как это сделать, если он ни на миг не выходил у меня из головы? Где он сейчас? Что с ним? И что он думает обо мне, не получив ответа на свое письмо? Не зря волновалась миссис Уилкс: я без колебаний сбежала бы с Уильямом из дому, знай я о том, как она со мной поступила! Но я упустила свой шанс, и теперь будущее представлялось мне унылым и беспросветным, как непогожий зимний день.
Мне не в чем было обвинять Сьюзен. Долгие годы она оставалась моей верной и преданной подругой, и я не могла заставить себя думать о ней дурно. Я даже подарила ей на прощание кое-какие свои драгоценности: жемчужную брошь, которой она всегда восхищалась, коралловое ожерелье и такие же сережки.
То ли миссис Уилкс почувствовала во мне какую-то перемену, то ли просто испытывала угрызения совести за содеянное, во всяком случае, в последний вечер перед отплытием она впервые на моей памяти обошлась со мной по-человечески. Сама налила мне чашку шоколада из своего любимого серебряного кувшинчика и потом долго со мной беседовала, в радужных красках расписывая мою будущую жизнь на Ямайке, но ни словом не намекая, чего же именно ожидает от меня семья. Создавалось впечатление, будто в ее глазах я перешла наконец некую незримую границу, отделявшую девушку от молодой женщины.
— Конечно, в столь юном возрасте потрясение неизбежно, — обмолвилась она лишь в самом конце разговора, смущенно теребя складки своего платья. — Тем более поначалу. Но надо привыкать, моя дорогая, рано или поздно нам всем приходится пройти через это.
— Да-да, конечно, — рассеянно кивнула я, все еще наивно полагая, что речь по-прежнему идет о моей жизни на плантации.
— Мне пришлось заменить тебе мать, и я считаю своим долгом… — Тут она замялась, а я посмотрела на нее с удивлением: миссис Уилкс славилась тем, что никогда не лезет за словом в карман. — Говорят, правда, что он постоянно в разъездах и редко бывает дома, так что вряд ли станет тебе особенно докучать, — закончила она и облегченно вздохнула, после чего удалилась в мою спальню, дабы лично проконтролировать, правильно ли Сьюзен уложила мои вещи.
Я последовала за ней, позабыв и думать о странном разговоре. Утром я покину родительский дом, и мне есть чем заняться, помимо размышлений о характере нашей беседы. Кроме того, я была уверена, что под ним мачеха подразумевает Джозефа, со стороны которого я и так ничего не опасалась.
Даже сейчас, когда я думаю об этом, меня порой душит горький смех. Боже, какой же наивной была я тогда!..
8
Несколько дней я провела в своей каюте, мучаясь от регулярных приступов морской болезни. Стюард Эйб Рейнольде навещал меня каждый день по нескольку раз, принося еду, на которую я не могла смотреть без содрогания.
— Вам обязательно нужно покушать, мисс, — укоризненно говорил он, теребя мочку уха и сокрушенно качая головой, когда я снова и снова отвергала доставляемые им деликатесы. — Может, хотите подышать свежим воздухом? Море сейчас спокойное, ветер попутный, судно почти не качает. Пройдетесь по палубе, сразу и полегчает. Да и с другими пассажирами познакомитесь, все лучше, чем в душной-то каюте сидеть.
Я слабым голосом заявляла, что не хочу никого видеть, на что старина Эйб снова качал головой и покидал меня, унося с собой нетронутые блюда. Вообще говоря, в чем-то я обманывала доброго стюарда, поскольку добровольное одиночное заключение в четырех стенах не самый лучший способ бороться с отчаянием. С другой стороны, я и в самом деле не желала никого видеть, равно как и заводить знакомства среди абсолютно чужих мне людей.
