Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона - Дефо Даниэль
Но все же мы приняли во внимание, что находимся в самой середине обширной страны, и что нам неизвестно, сколько людей и сколько различных народностей окружает нас. Главное, мы не знали, придется ли нам нуждаться в дружественных отношениях с теми, в чьей среде мы находимся, поэтому мы приказали нашим неграм пустить в ход все возможные средства для того, чтобы сдружиться с ними.
Согласно с этим трое негров, у которых были луки и стрелы, и еще двое, которых мы снабдили копьями князька, и еще пятеро с длинными шестами пошли вперед. За ними выступили к ближайшему негритянскому поселению десятеро наших. Мы же все держались наготове, чтобы в случае надобности прийти им на помощь.
Подойдя довольно близко к постройкам, наши негры во весь голос окликнули обитателей своим обычным пронзительным криком. На этот призыв ответило и вышло несколько мужчин; немедленно следом за ними появилось все поселение — мужчины, женщины и дети. Наши негры с длинными шестами выступили несколько вперед, и, воткнувши все шесты в землю, отступили. Это у них на родине являлось знаком мира, но те не поняли значения этого. Тогда трое наших негров сложили луки и стрелы, вышли вперед безоружными и начали делать знаки мира. Это, наконец, было туземцами понято. В ответ трое из них также положили луки и стрелы, и вышли вперед к нашим. Наши продолжали им делать всяческие знаки мира, какие только приходили им на ум, прикладывая руки ко рту в знак того, что им нужны съестные припасы. Туземцы же, делая вид, что они обрадованы и настроены дружественно, возвратились к своим сородичам, некоторое время разговаривали с ними, затем снова выступили вперед и стали показывать знаками, что до захода солнца они доставят съестное. Итак, наши негры вернулись на этот раз очень довольные. За час до захода солнца наши снова отправились к туземцам тем же порядком, что и в первый раз. Те явились, согласно условию, и принесли с собой оленину, коренья и тот самый злак, похожий на рис, о котором я уже упоминал. Наши же негры дали им безделушки, которыми снабдил их наш токарь, и которыми туземцы были бесконечно обрадованы, так что пообещали на завтра доставить еще больше съестного.
На следующий день они явились опять, но наши люди заметили, что их было много больше, чем накануне. Впрочем, нас не легко было захватить врасплох, так как десять человек, вооруженных огнестрельным оружием, всегда стояло наготове, и все наше войско было на виду. К тому же измена врагов была совсем не так тонко задумана, как это могло бы случиться при иных обстоятельствах, ибо они смогли, прикрываясь мирными намерениями, окружить посланным нами негров, которых было всего только десять человек. Негодяи же лишь только увидели, что наши негры подошли уже к месту, на котором они встретились еще накануне, сразу же схватили свои луки и стрелы и, точно фурии 100, набросились на наших негров. Десятеро наших белых, завидевши это, приказали неграм возвратиться; этому приказу негры повиновались с величайшей торопливостью и поспешили укрыться позади наших. Туземцы же наступали им вдогонку и выпустили вслед около сотни стрел, которыми двое наших негров были ранены, а третий, как мы решили, — убит. Дойдя до пяти шестов, которые воткнули в землю наши негры, туземцы приостановились и, сгрудившись вокруг них, стали их рассматривать и щупать, точно недоумевая, что они обозначают. В это время мы, стоявшие в отдалении, отправили посланца к десяти нашим с предложением стрелять в туземцев, покуда те стоят так плотно. Мы предложили заложить мушкеты, помимо пуль, также и картечь и сообщили, что тотчас же присоединимся к ним.
Наши изготовились, как было сказано, но лишь только они собрались стрелять, черное войско, бродившее вокруг шестов, стало шевелиться, точно собираясь наступать, хотя вид новых людей, стоявших позади наших негров, несколько смутил его. Они не могли понять, что мы собой представляем, и как с нами поступить. Еще менее могли они понять это тогда, когда наши, видя их продвижение вперед, выпалили в самую их гущу. А залп был дан с расстояния в сто двадцать ярдов, судя на глаз.
Невозможно описать ужас, стоны и вопли этих жалких созданий после первого же залпа. Мы убили шестерых и ранили одиннадцать или двенадцать человек, то есть стольких нам удалось сосчитать; в действительности же картечь рассыпалась по густо стоящей толпе, и у нас были основания думать, что мы поранили также и многих стоявших в отдалении, ибо наша картечь состояла из кусочков свинца, кусочков железа, шляпок от гвоздей и прочего, что изготовил наш трудолюбивый мастер, искусный токарь.
Видя убитых и раненых, остальные дикари были поражены так, что и представить себе нельзя. Они никак не могли понять, что же уложило их товарищей, так как не видели на телах мертвых и раненых ничего, кроме неизвестно откуда взявшихся отверстий. Огонь и шум ошарашили всех их, и мужчин, и женщин, и детей, и испугом отшибли им разум. Дико выпучив глаза и воя, бегали они кругами, точно безумные.
Все же испуг не заставил их бежать, чего мы так добивались. Никто из них также не умер от страха, как то было в первой битве. Поэтому мы решили дать второй залп, а затем продвинуться вперед, подобно тому, как мы поступали прежде. В это время подошли все наши, стоявшие в запасе, и мы решили стрелять по трое в раз, одновременно двигаясь вперед, словно войско плутонгами 101. Так, выстроившись в один ряд, мы стали стрелять; сперва трое на правом крыле, затем трое на левом, и так далее. И каждый раз мы убивали и ранили по несколько туземцев, но они все же не обращались в бегство, хотя были так перепуганы, что даже не пускали в ход свои луки, стрелы и копья. И казалось нам, что число их растет у нас на глазах, — особенно это казалось благодаря их шуму. Я крикнул поэтому нашим остановиться, приказал дать по ним общий залп, а затем кричать, как мы поступили в первом сражении, наброситься на них и бить их мушкетными прикладами.
Но туземцы оказались слишком умны для того, чтобы дожидаться этого. Как только мы дали первый залп и вскрикнули, они все — мужчины, женщины и дети — побежали прочь с такой быстротой, что через несколько мгновений на виду не осталось ни одного живого существа, если не считать раненых, которые, стеная и плача, валялись там и сям на земле.
Когда мы заняли поле битвы, то обнаружили, что убили тридцать семь человек, в том числе трех женщин, и ранили шестьдесят четырех, среди которых оказались две женщины. Под ранеными я подразумеваю тех, которые были так изувечены, что не в состоянии были уйти. Потом наши негры прикончили их подло и хладнокровно, чем мы были очень рассержены. Мы пригрозили прогнать их, если они еще раз так поступят.
Поживиться тут было нечем, потому что все, мужчины и женщины, были голые, только у некоторых в волосах торчали перья, а у других на шее висело нечто вроде запястья. Но наши негры набрали боевую добычу, которой мы очень обрадовались. То были луки и стрелы побежденных; оружия оказалось столько, что некуда было девать его. Все это оружие, принадлежавшее убитым и раненым, мы приказали подобрать, и оно оказалось впоследствии очень полезным для нас. После боя, после того, как негры оказались вооружены луками и стрелами, мы разослали их отрядами разведать, что здесь имеется, и они принесли нам съестного; но, что лучше всего, они пригнали еще четырех бычков, или буйволов, обученных работе и тасканию тяжестей. Негры узнали это, как кажется, по их вытертым от тяжести спинам, так как в той стране не знают седел.
Скотина не только облегчила нашим неграм труд, но и дала нам возможность захватить большие запасы съестного. Наши негры безжалостно нагрузили их здесь мясом и кореньями, в которых мы сильно нуждались впоследствии.
В этом негритянском поселении мы нашли совсем молоденького леопарда 102, ростом в две пядени 103. Он был ручной и по-кошачьи мурлыкал, когда мы гладили его; очевидно, негры воспитывали его вроде домашней собачонки. Кажется, наш черный князек, обходя покинутые хижины, наткнулся на это создание. Зверь ему понравился, и князек дал ему кусочка два мяса, и зверь пошел за ним, как собака. Дальше я еще расскажу о нем.
