Эмилио Сальгари - Черный Корсар
— Командир будет доволен, мой дорогой. Сейчас каждый человек на счету, не говоря о таких, как ты.
— Пошли, друзья, — отозвался Ван Штиллер.
Начало светать. Звезды быстро бледнели, ибо в этих местах нет рассвета или зари в привычном для нас смысле: за ночью сразу же следует день. Солнце появляется совсем неожиданно и силой своих лучей разгоняет тьму, исчезающую почти мгновенно.
Жители Маракайбо, любившие рано вставать, просыпались. То тут, то там открывались окна, на улицу высовывались чьи-то головы, слышались звучные чихания и громкие позевывания, кое-где завязывался оживленный разговор.
Они обсуждали, конечно, события ночи: ведь флибустьеры наводили страх на обитателей всех испанских колоний, разбросанных на огромных пространствах Мексиканского залива.
Желая избежать ненужных встреч, Кармо прибавлял шагу. За ним, не отставая, следовали африканец и Ван Штиллер.
Дойдя до переулка, они снова столкнулись с солдатом, ходившим взад и вперед с алебардой на плече.
— Как? Вы уже вернулись, синьор нотариус? — спросил он, заметив Кармо.
— Что вы хотите, мой друг, — ответил флибустьер, — мой клиент торопился оставить эту долину слез и не заставил нас долго ждать.
— Уж не он ли оставил вам в наследство этого великолепного чернокожего? — спросил солдат, указывая на заклинателя змей. — Каррамба! За такого великана дадут тысячу пиастров!
— Да, он мне его подарил. Всего доброго, синьор солдат.
Они поспешно свернули за угол, вошли в переулок и, вскоре очутились в доме нотариуса. Закрыв дверь, они завалили ее чем попало.
Черный корсар ждал их внизу, не в силах скрыть сжигающего его нетерпения.
— В чем дело? — спросил он. — Почему Моко вернулся? Где тело моего брата?.. И ты здесь, Ван Штиллер?
В немногих словах Кармо рассказал ему о причинах, заставивших африканца вернуться в Маракайбо, о решении Ван Штиллера прийти им на помощь и о том, что он выведал у солдата, караулившего выход с улицы.
— Принесенные тобой новости не радуют, — сказал капитан, обращаясь к африканцу. — Если испанцы прочесывают побережье и лес, то. вряд ли мы сможем добраться до «Молниеносного». Но дело не в нас, а в корабле, на который, того и гляди, нападет эскадра адмирала Толедо.
— Гром и молния!.. — вскричал Кармо. — Не хватало нам только этого!..
— Боюсь, что наши похождения кончатся плохо, — пробормотал Ван Штиллер. — Но, черт возьми, мы и так должны были бы болтаться на веревке уже два дня! Будем же радоваться, что живем лишние сорок восемь часов.
Черный корсар принялся расхаживать по комнате вокруг ящика, служившего им столом. Он был взволнован и озабочен. Время от времени он останавливался, круто поворачивался к флибустьерам, затем снова принимался шагать, покачивая головой.
Внезапно он подошел к нотариусу, лежавшему неподвижно на кровати, и, сурово глядя на него, спросил:
— Ты хорошо знаешь окрестности Маракайбо?
— Да, ваше превосходительство, — ответил бедняга дрожащим голосом.
— Мог бы ты незаметно вывести нас из города в надежное место?
— Как это сделать, синьор?.. Едва мы выйдем из дома, как нас с вами узнают и схватят. Потом меня обвинят, что я пытался спасти флибустьеров. А губернатор, с которым шутки плохи, прикажет меня повесить.
— Ах!.. Вечно все боятся Ван Гульда, — процедил корсар сквозь зубы, бросив на нотариуса испепеляющий взгляд. — Да, губернатор суров и безжалостен, он умеет заставить всех трепетать от страха… Нет, не всех! Когда-нибудь и он затрепещет и своей жизнью заплатит за смерть моих братьев!..
— Вы хотите убить губернатора? — недоверчиво спросил нотариус.
— Молчи, старик, если тебе дорога шкура! — пригрозил Кармо.
Корсар, казалось, не слышал ни слова. Выйдя из комнаты, он подошел к окну коридора, из которого, как уже говорилось, можно было обозреть всю улицу.
— В хорошенькую переделку мы попали, — сказал Ван Штиллер, обращаясь к африканцу. — А у нашего кума нет ли в черепке какой-нибудь идеи, как нам выбраться из этого невеселого положения?.. В доме нотариуса я как-то не чувствую себя в безопасности.
— Кое-какая есть, — ответил африканец.
— Так выкладывай же ее поскорее, кум, — сказал Кармо. — Если твоя идея осуществима, я тебя расцелую, хотя я в жизни не целовал ни черных, ни желтых, ни красных.
— Для этого надо дождаться вечера.
— Мы пока не торопимся.
— Переоденьтесь в испанские одежды и спокойно уходите из города.
— А я, по-твоему, разве не переодет нотариусом?
— Этого недостаточно.
— Чего же еще надо?
— Хороший костюм мушкетера или алебардщика. Если вы выйдете из города в гражданском платье, солдаты, рыскающие в окрестностях, не замедлят вас схватить.
— Гром и молния!.. Блестящая идея!.. — воскликнул Кармо. — Ты прав, мой милый кум!.. Если мы будем одеты солдатами, никому и в голову не взбредет, особенно ночью, останавливать нас и спрашивать, куда мы идем и кто мы такие. Все подумают, что это патруль, и мы спокойно сможем выбраться из города и отыскать нашу лодку.
— А где взять одежду? — спросил Ван Штиллер.
— Где?.. Отправить на тот свет парочку солдат и снять с них форму, — решительно сказал Кармо. — Ты же сам знаешь, что у нас дела быстро спорятся.
— Нужды нет подвергать себя риску, — сказал африканец. — Меня все знают в городе, ни в чем не подозревают, и я спокойно могу купить одежду и оружие.
— Милый мой кум, ты замечательный человек, дай я тебя расцелую по-братски!
С этими словами флибустьер раскрыл объятия, собираясь прижать к себе африканца, но не успел. Снаружи раздался громкий удар, эхом прокатившийся по лестнице.
— Гром и молния! — воскликнул Кармо. — Стучат!.. В этот момент вошел корсар. — Наверное, к вам, нотариус, — сказал он.
— Может быть, кто-то из моих клиентов, синьор, — ответил со вздохом пленник. — Один из тех, кто дал бы мне неплохо заработать, а я…
— Кончай! — оборвал его Кармо. — Надоел, старый хрыч!
Второй удар, еще сильнее первого, потряс дверь.
— Откройте, синьор нотариус!.. — кричал незнакомец. — Нельзя терять ни минуты!
— Кармо, — сказал корсар, принявший быстрое решение, — если ему не открыть дверь, то могут подумать, что со стариком приключилось несчастье, и предупредят квартального алькальда.
— Что делать, капитан?
— Открыть, покрепче связать и присоединить к нотариусу.
Он не кончил еще говорить, как Кармо в сопровождении черного великана уже спускался по лестнице.
После третьего удара, от которого дверь затрещала, Кармо поспешил открыть.
— Что за спешка, синьор? — спросил он незнакомца.
Молодой человек лет восемнадцати — двадцати, богато одетый и вооруженный маленьким кинжалом, висевшим у пояса, поспешно вошел в дом.
