Кристина Хойновская-Лискевич - Первая вокруг света
Последняя ночь решила выпустить злых духов. Восточный пассат усилился до шести баллов, поднялось сильное волнение. Пришлось убрать один стаксель. Выл ветер, было темно и мокро. Вдобавок появились огни встречного судна — первого после Лас-Пальмаса. Я отнеслась к нему с полным почтением — по всем правилам морской этики — и не покинула палубу до тех пор, пока оно не удалилось на безопасное расстояние.
Через минуту отдам швартовы.
Солнечным утром следующего дня я увидала по курсу серый продолговатый силуэт — Барбадос. Яхта подходила к нему с удобной, северной, стороны.
Бриджтаун
О Барбадосе я знала много — из карт и лоций, которые я считаю лучшими путеводителями в мире. Теперь нужно подготовить яхту к маневру для захода в порт, точнее на якорное место яхт-клуба, а стоянка на якоре не требует лишь заботы о кранцах. Ветрище был солидный, а «Мазурке» и без того следовало уменьшить парусность: ее белые крылышки были хороши в походе, сейчас же требовались маневренные паруса.
Уборка гиков и стакселей заняла почти все утро. К западной стороне острова яхта шла уже под кливером и гротом. Осматривать окрестности у меня не было времени: приведение в действие якорного устройства требовало силы, умения и обезьяньей ловкости. Сперва я вытянула большой и тяжелый якорь из форпика, где он хранился, предварительно освободив его от парусных мешков (постоянная переброска их стала моим хлебом насущным). Затем перетащила якорь на нос, обивая им себе ноги и палубу. Несколько маневров, вырабатывающих ловкость, — и якорь прикреплен к релингу. Следующая часть устройства — 60 метров якорного каната — оказалась для меня совсем неподъемной. Я тащила его по палубе волоком, благо был мягким. И наконец, последняя операция — присоединение к якорю огромной и жесткой, как стальной трос, бухты. Таким способом я получила возможность в нужный мне момент, прибежав на нос, отвязать якорь, перебросить его через релинг за борт, вытравить канат на определенную длину и закрепить. Все очень просто и почти по науке.
Я миновала малый порт Бриджтаун и подошла к якорному месту в заливе Кэрлисл. Памятуя о Лас-Пальмасе, старалась найти стоянку поближе к берегу: мне не хотелось преодолевать длинный путь на плоту, кроме того, берег защищал от пассата, что было тоже немаловажно. Убрала кливер, якорь — за релинг в воду. Вдруг стало подозрительно тихо. Однако затих не океанский ветер, а мой двигатель — хорошо, что в этот момент. Я убрала грот, привела «Мазурку» в порядок, подняла флаги карантинный и Барбадоса и только после всех этих морских церемоний глянула на окружающий меня мир.
Он показался мне тропическим оазисом безмятежности и роскоши. Сразу за пляжем бежала улица. Среди пальм мелькали легковые машины, реже автобусы. На самом берегу стояло массивное здание огромного отеля. Вода прозрачная, с песчаным дном, так и манила окунуться. При более близком знакомстве с этим миром в дальнейшем от моих первых впечатлений остались только тропики. Городок оказался маленьким и грязным, со строениями очень странного типа. Сверкающие машины были в основном старыми развалинами, а автобусы приводила в движение исключительно сильная воля водителей.
А пока нужно было возвращаться к действительности — наметить подробный план действия. В первую очередь — ремонт вспомогательного двигателя, затем замена плиты и прочие дела. Сперва, видно, мне придется тщательно обследовать «Мазурку», а уже потом, может быть, Барбадос.
На следующее утро я начала действовать. При вводе в эксплуатацию плота обнаружилось расхождение между размерами его и яхты — плот нигде не помещался в полностью развернутом виде. С трудом я впихнула его между мачтой и носовым релингом, особенно не желали укладываться дощатые полы. К счастью, воздушные камеры были так разделены, что можно было по отдельности накачивать нос и правый борт, а затем корму и левый борт. Накачав полплота, я поворачивала его на бок, прислоняла к штагам и накачивала вторую половину. При этом уложить как следует полы на дне было невозможно. Надутый плот оставалось перенести через релинг и спустить на воду.
Плот был большой и удобный. Поначалу я считала, что у него всего один недостаток — большой вес, но очень скоро познакомилась с рядом других, не менее существенных. По форме плот напоминал десантную баржу времен первой мировой войны, поэтому даже при легчайшем встречном ветерке он останавливался или дрейфовал назад. Мои отчаянные махи коротенькими веселками абсолютно не помогали. Несомненно, это была мечта рыболова на тихом озере. Но в океане, даже у подветренного берега острова, он в лучшем случае выполнял роль спасательного круга. А в полосе прибоя становился опасным. Каждая моя высадка заканчивалась опрокидыванием через нос или борт в зависимости от действия волнового течения. Хорошо, если плот сбрасывал в воду только содержимое вместе со мной, было хуже, когда он накрывал меня, и я под водой выпутывалась из весел и банок.
На клубном пляже мои высадки служили постоянным развлечением для окружающих. Отчаливала я аналогично: никак не могла усвоить, в какой момент стартовать, и поэтому неоднократно возвращалась на берег вышеописанным способом. При этом плот опрокидывался через корму, что для меня не представляло существенной разницы. За освоение плота я явно заслуживала двойки. Не помогали и многочисленные советы местных яхтсменов. Для меня оказалось проще переплыть Атлантику на «Мазурке», чем 200 метров на плоту до берега и обратно.
Через несколько дней надо мной сжалился клубный боцман и стал ежедневно утром и вечером переправлять меня на сушу. С этого момента я могла смотреть в будущее более уверенно, и главное, оставаться сухой.
Но, находясь на Барбадосе всего второй день, я еще не знала, что меня ожидает. Тем не менее предусмотрительно надела купальный костюм и отправилась на поиск клуба. Оставляя мокрые следы, я ступила на паркетный пол, поднялась по роскошной мраморной лестнице и попала в бюро. Сидевшим там трем пани сообщила, кто я и откуда. Пани посмотрели на меня с явным неодобрением:
— Сначала, пожалуйста, оденьтесь, потом поговорим о делах.
— Но мой плот черпает воду и мне почти невозможно приплыть с яхты сухой.
— На пляже есть гардероб, раздевалки и душ. Там можно сменить одежду.
«Ройал Барбадос яхт-клуб» оказался весьма респектабельным. У входа в ресторан висело объявление, уточняющее, какая одежда является минимальной: рубашка, шорты и сандалии.
Пришлось вернуться на «Мазурку» и взять парадный костюм. Теперь я предстала перед теми же пани вполне элегантной и за определенную сумму стала членом клуба на две недели. Члены клуба имели право передвигаться по территории, пользоваться душем, телефоном, теннисным кортом и тратить деньги в баре и ресторане. Заранее могу сказать, что этот клуб был чрезвычайно прогрессивным — дамы в баре! Ресторану я особенно обрадовалась: хоть поем как человек после четырех недель сухомятки.
