Разбойничьи Острова - Яна Вальд
Эгоистично и несправедливо, но Дельфина была счастлива, что Наэв здесь. Только прижавшись к нему, она в силах с полу-улыбкой спросить:
— И что же с нами сделают?
Он ответил спокойно:
— А, может, и ничего. Твои предсказания всегда сбываются, поэтому у нас есть шанс.
Дельфина не поняла, о каком предсказании он говорил, но верила ему, как когда-то на Берегу Зубов.
Теор точно знал, что они покойники, — и сестра, и Наэв, а себя он давно уже не считает. Совет их живьем в землю зароет. Даже перебив стражу, они не смогут скрыть, что помогли предателю. Голос не слушается, Теор не уверен, вслух ли шепчет:
— Она же ни в чем не виновата…
Видно, все же вслух. Наэв с нелепым упрямством делал вид, что не замечает Теора, хотя сам тащил его в заросли. И только теперь взглянул в его сторону:
— Давно ли ты вспомнил, что не все перед тобой виноваты?
Перед глазами Теора пляшут искристые бесенята, вроде тех, что он видел на витражах в Регинии. Смеются над ним.
“Давно ли ты вспомнил, что не все перед тобой виноваты?”
“Узнаешь нас, лучший из лучших? Это мы хранили тебя от мечей и стрел. Это ты верно служил госпоже нашей Маре.”
“Хорошо ли тебе видно нас? Твоя сестра — единственная, кто тебя все еще любит. Не прощает, но любит. Даже госпоже нашей Маре мерзко прикоснуться к тебе ”.
Нет, это просто звон в голове, он не верит в демонов. Над ним Дельфина, отирает рукавом с его лица кровавую жижу, подносит воду в ладонях. Но и у воды мерзкий привкус крови.
“Куда попадают люди, что не прожили достойно?”.
Он гонит видения: “Вас не существует!”
“Нас не существует, — хохочут демоны. — Для чего нам существовать, если ты сделал все за нас? Живи, Теор. Мара любит чистые души.”.
“Сестренку твою вместо тебя — Госпожа наша согласна”.
“Живи и пусть твоя жизнь будет долгой”.
“Ты хотел знать, есть ли у Алтимара Преисподняя? Теперь ты в ней!”
“Нет! Нет!”. Повторяет сто раз, не хочет знать, что они правы. Лучший из лучших всегда верил, что ему все по силам, — и вот не может ничего. Даже подняться. Или защитить сестренку. Или вымолить прощение у стольких людей, у тех же Меды и Кэва — не сможет никогда, проживи он хоть тысячу лет. Три дня пытки он держался, теперь окончательно сломлен. Солнце начинает тонуть. Открыв глаза, Теор видит его ядовитые лучи. Видит Наэва — тот пристально смотрит вдаль — и Дельфину. Она разглядывает свою изрезанную руку с детским изумлением — юродивой дурочкой была и будет.
“Моя Дельфина…”
Сочные алые солнышки бегут по запястью Дельфины, скатываются вниз. К Маре, к почве. Канут в подземную воду, достигнут рек и Моря, взлетят в небо и упадут дождем. Сделают вечный круговорот чуть розовее. В Море растворились последние капельки заката.
“…все Море встанет за твоей спиной…”
Стражи смотрели друг на друга, ничего не понимая. Две цепочки ложных следов путались и обрывались на камнях, уводили в никуда. Третий след, наконец, привел их к лодке Наэва. Она нашлась в четырех перелетах стрелы от берега, придавленная камнями и намертво привязанная к сосне. Ни Наэва, ни Дельфины, ни Теора. Алтим развел руками:
— Это какой-то трюк? Если знаешь, что придется бежать, зачем тащить лодку чуть не до середины острова?
— Хитрость, — предположил Лан. — Где-то есть еще одна лодка, а эта — чтобы отвлечь нас…, — и вдруг изменился в лице: — О боги! Что с Морем?
Наэв заметил первым:
— Сестренка, вот оно! О боги…
Вода, словно испугалась чего-то. Побежала вспять от берега, оставляя голое дно и бьющихся в панике рыб. Тэру никогда такого не видели, но морской народ все знал о коварстве Моря. Память предков нашептала, что так бывает перед очень большой волной. Наэв и Дельфина были в центре островка, на возвышенности. Вокруг все равно не найти было места безопасней, поэтому они прижались друг к другу и молча смотрели на пенную лавину. Они, конечно, ничего не знали о плитах, что грызут друг друга на дне подле Ланда и рождают монстра раз в несколько человеческих поколений. Вода вскипела и пошла в бой — выше домов, выше деревьев, мешая землю и воздух, раздирая сушу в клочья. Рухнула хижина, исчез в бездне столб с обрывками веревок. В голове Дельфины все кувыркалось, не понимала, кричит или шепчет: “Алтимар!”, славит его или умоляет. Пять человек на островке забыли, кто, в чем виноват, ощущая себя игрушкой в руках великана. Шестой — Теор — оставался в мире демонят и не увидел катастрофы.
Перед Дельфиной мелькнули искаженные лица бывших стражников, ее чуть с ног не сбили. Вода отпустила их. Пока. Серый поток отразился в синих глазах, повернул вспять, чтобы снова набрать силу. Норвин рухнул перед ней на колени:
— Пощади нас, Жрица! Прости! — схватил ее за руку, не сознавая, что ей адски больно. — Останови это!!!
Дельфина не знала еще — волны обрушились и на Берег Чаек. Но Больший южнее Ожерелья, на него пришелся удар слабее. Наэв велел домочадцам ночью глаз не смыкать, и они заметили беду первыми. Море разметало сараи, разорило дома, которые еще стояли после регинцев.“Чем, — выли перепуганные люди, — мы прогневили богов?”. Никто не погиб, но суеверный ужас лился по Островам, далеко опередив волну. К утру Арлигу едва хватит авторитета, чтобы унять панику. Утром вспомнят все: великая Дельфина предупреждала на Большом Совете. Отец-Старейшина не прислушался, а после угрожал ей. А где же теперь любимая Жрица Островов? Совет ведь умеет избавляться от неугодных. Арлигу предстоял очень неуютный день.
А между тем, Островам достался лишь слабый пинок от катастрофы, разнесшей побережье Ланда.
Береговая линия Ожерелья не походила даже на поле битвы. Деревья, камни и песок смешались в первобытный хаос, Море отступило, унося обломки. До горстки людей Море не дошло, они по-прежнему жались друг к другу в зарослях, словно клубок мышат.
Лан первым заговорил, когда утихли волны. Срывающимся голосом прошептал:
— Что это было?
— Гнев Алтимара, — ответил Наэв, поднимаясь на ноги. — Кара нам за раздоры, за жестокость, — взглядом пригвоздил к земле Норвина. — Месть
