Френсис Мэсон - Король абордажа
— Тихо, — прервала она его, отчаянно стараясь найти ключ от цепей. — Вот он. Это шляпа и плащ одного из тюремщиков. Быстрее! Быстрее!
Дрожащий пленник хрипло рассмеялся.
— Я бы хотел, моя девочка, но у меня уже два дня ни крошки не было во рту, и я болен.
— Тогда обопрись на меня. И пойдем…
Они замерли при звуке шагов в караульной, и Дэвид застонал. Он не мог ей ничем помочь, так устало и слишком ослабло его тело. Ноги не слушались его.
— Доверься мне и жди. — Огромные голубые глаза взглянули в лицо Мерседес, которая отшатнулась назад и вытащила золото, — Эй, друг, — позвала она, стараясь говорить уверенно, но чувствуя, что ее голос предательски дрожит.
Человек, стоявший в начале лестнице, остановился.
— Да помогут мне все святые! Что женщина делает в таком ужасном месте?
Минутой позже появилась седая фигура в коричневой рясе.
— Брат Пабло! — ахнула Мерседес, — Слава Богу. Вы должны помочь мне. Дон Давидо едва может ходить.
Священник огляделся вокруг, а потом прошел туда, где Дэвид рухнул на колени в полуобморочном состоянии.
— Я тоже пришел за тобой, сын мой, — прошептал францисканец. — Я беспокоился за тебя.
Когда они втроем выбрались из зловонного мрака на солнечный свет, до их ушей донеслись протяжные стоны и вопли. Отец Пабло объяснил:
— Сражение плохо оборачивается для нас. Ходят слухи, что панамская армия отступает.
Глаза Мерседес в ужасе округлились.
— Но… но это невозможно! Там папа и Эрнандо!
— Тем не менее, — расстроенно ответил отец Пабло, — это так. Но мы надеемся, что форт Нативидад, траншеи и пушки отбросят неприятеля назад.
— А кто их ведет? — выдохнул Дэвид.
— Его зовут Морган — да будет он проклят Господом! Тот самый, который разорил Порто-Бельо.
Дэвид слабо улыбнулся. Значит, он был прав. Морган решился на это невероятное дело.
Улицы бурлили от беспокойно движущихся людей. Мимо галопом пронеслось несколько кавалеристов с безумными глазами. Они размахивали мечами и кричали:
— Все на баррикады! Скоро лютеране снова нападут на нас.
— Когда? — крикнул толстый торговец рабами, тащивший за собой шестерых закованных в цепи негров.
— Через два часа.
Из кафедрального собора выскочили служки и несколько францисканских монахов. Один пытался спрятать огромный золотой крест, который украшал алтарь, другие несли золотые чаши, канделябры, дароносицы, подносы и триптихи.
Мерседес в изумлении смотрела, как несколько маминых друзей, обычно таких важных и спокойных, неловко трусцой бежали к порту, прижимая к себе какие-то поспешно захваченные драгоценности.
Торговцы и лавочники орали, пытаясь погрузить самые ценные свои товары на осликов и мулов. Кучка солдат из гарнизона, охранявшего королевскую казну, перекрыла проход на мыс Матадеро. Только духовным лицам разрешалось проходить к воде, где стояло несколько мелких рыболовецких суденышек. Чиновников и богатых жителей с семьями тоже пропускали. Но напуганных приближением Моргана простолюдинов отталкивали кулаками, ругали и даже применяли против них пики.
С каждой минутой людей на улицах все больше охватывала паника. Некоторые жители из последних сил пытались добраться до воды — в надежде уплыть на какой-нибудь лодке или пироге, но большинство бежало в джунгли, держа за руки или неся детей и таща за собой корову или поспешно нагруженного мула.
Толпы плачущих беглецов выбегали по улице Эмпедрада на дорогу, ведущую в бедный пригород Педредевидас, или мчались по Санто-Доминго мимо дома дона Андреаса к равнинам за Королевским мостом и обителью Святой Анны. Их заветной целью был Порто-Бельо, но хорошо, если хотя бы сто человек добрались до него.
На Плаца Майор никто не обратил ни малейшего внимания на священника, девушку и шатающуюся фигуру в плаще с капюшоном. Им пришлось остановиться, чтобы пропустить вереницу осликов с пожитками дона Xосе Гутиерреса, а потом няню с пятью маленькими детьми. Вокруг в панике метались козы, свиньи, куры и собаки.
Примечательно, что почти не было видно индейцев; они просто растворились в низких зеленых холмах к западу от города. Старший сержант Хименес и огромный негритянский капитан Пардал пытались собрать людей. Им даже удалось отправить на баррикады несколько сотен солдат, и вскоре там уже начали громко рокотать пушки.
Мерседес почувствовала невыразимое облегчение, заметив, что садовая калитка все еще открыта, потому что грохот канонады становился все слышнее.
Они затащили Дэвида в калитку как раз вовремя, пока его не смял поток растрепанных кавалеристов, которые в ужасе мчались по улице, сметая всех на своем пути. Как только улеглась пыль, по улице на костлявом мерине проскакал дон Фортунато, один из богатейших торговцев золотом в королевстве. Он свирепо ругался и тащил за собой на веревке брыкающегося мула. На спине мула восседала его тучная жена, которая из последних сил пыталась удержаться и не свалиться с седла. Хотя ей пока удавалось держаться, она отчаянно вопила, что ее убивают.
— Я отведу дона Давидо в часовню, — сказал брат Пабло. — Иди к своей матери.
К величайшему изумлению Мерседес, она обошла виллу и увидела, что ее парадная дверь распахнута настежь. Там, вцепившись в дверной косяк, стоял молодой де Монтемайор, жених Инессы. На доне Карлосе отсутствовала шляпа, он был грязен, покрыт пылью и безоружен. Звякая шпорами, дон Карлос ввалился в холл и направился к донье Елене и ее дочерям.
— Любовь моя! — взвизгнула Инесса. — Ты ранен?
— Чудо, что нет, — охнул дон Карлос. — Мушкеты лютеран разили нас насмерть. Должно быть, они придумали новую, ужасную тактику ведения войны.
Донья Елена протянула к нему бледные руки.
— А что с Эрнандо?
— Я не знаю. После первой атаки кавалеристов я его не видел.
Де Монтемайор дико осмотрелся.
— Почему вы не собираете вещи? Скорее! Вы должны бежать, пока еще есть такая возможность.
— Бежать? Кто это сказал? — В открытой двери выросла фигура судьи Андреаса. — Эта семья не станет спасаться позорным бегством — как не будут и другие доблестные и законопослушные семейства. Этот город не может пасть. Нас все еще много, а врагов мало, и у них нет артиллерии. Его превосходительство губернатор приказал защищать Панаму до последней капли крови.
Дон Андреас прошел вперед и нежно поцеловал жену и дочерей.
— О Андреас, что с нашим сыном?
Судья тряхнул бородой и поднял голову.
— Я не сомневаюсь, что с ним все в порядке. Во всяком случае, дурных известий я не слышал. Оставайтесь здесь и мужайтесь, вы все. А я отправлюсь выполнять приказ капитан-генерала.
— А где сам дон Хуан?
