Лотар-Гюнтер Буххайм - Прощание
— А тебе не нужно будет принимать гостей.
* * *«Трапеза перед казнью», думаю я, усаживаясь в столовой за привычный стол, за которым сидят старик и шеф. Что за бредовая идея покинуть корабль. В одиночку через Африку! Что я потерял среди негров?
Так как старик слегка озабоченно смотрит на меня со стороны, то я говорю:
— Надеюсь, со мной не случится такое, что я опять заговорю о «неграх». Сразу же после войны со мной произошел неприятный случай, когда в одной берлинской галерее черный музыкант великолепно играл «рег», и, когда он сделал паузу, я спросил: «Почему негр не играет?» Я получил нахлобучку от хозяйки галереи: «Нельзя говорить „негр“!» — набросилась она на меня. Тогда я повторил: «Почему не играет господин негр?»
— Это же отдельная раса, — говорит шеф. — Ведь говорят же индеец об индейце — или нет?
— В наши дни, — добродушно говорит старик, — вероятно, корректнее будет говорить «господин индеец»… Ты все свои вещи собрал? — спрашивает он меня теперь уже чуть ли не в третий раз.
— Да, совсем небольшой багаж. Могу ли я то, что я не в состоянии взять с собой, оставить в моей каюте?
— Я сейчас же распоряжусь, чтобы ее закрыли, а потом все отошлю тебе домой.
Я еще раз обхожу всех по очереди и прощаюсь, спускаюсь также к китайцам, которым я все же, несмотря на то, что старик сказал, что они не ждут никакой благодарности, сунул в руки по банкноте, — многочисленные поклоны, много добрых пожеланий. Они мне пригодятся.
Когда старик видит, как я бегаю по палубе, он говорит:
— У тебя еще есть время. Сейчас стюард, делает, вероятно, последние приготовления, мы еще можем выпить у меня чаю.
— Хорошая идея!
В то время, когда мы потягиваем наш чай с ромом, я собираюсь с духом и говорю:
— Я рассказал тебе почти все о моей жизни, но я не слышал от тебя, как шли твои дела дальше в Южной Америке. Не мог бы ты все же — пусть быстро — рассказать об этом?
— Могу. Да и рассказывать-то почти нечего, — говорит старик, но сразу же замолкает.
— Под конец ты получил патент «капитана дальнего плавания», — помогаю я ему. — А потом ты перешел к Круппу?
— Нет, не сразу к Круппу. Я нанялся на один корабль такого же типа, как и у моего тестя.
— Как он назывался?
— «Мореход».
— «Мореход»? Поэтично!
— У меня даже остались его фотографии, которые я мог бы показать тебе. «Мореход» плавал по годовому контракту в Карибском море под немецким флагом. Сначала я заменял первого штурмана, сначала нужно было набраться опыта. У них плавали два штурмана. На одном из судов пароходства «Хорн» я добрался в качестве пассажира до Порт-оф-Спейн на острове Тринидад. Туда пришел корабль «Мореход». Так было запланировано по времени. Корабль перевозил лесоматериалы из Никарагуа, которые он разгружал в Порт-оф-Спейне. Там я поднялся на борт, произошла замена, а через четыре или пять месяцев я стал капитаном, заменив капитана, который ушел в отпуск. Но потом он ушел со службы и преподает в Бремерхафене в академии судоходства.
— Как долго ты этим занимался?
— Целый год.
— А затем ты перешел к Круппу?
— Нет, еще нет. Между тем в этот карибский период на корабль прибыла из Буэнос-Айреса моя жена. Наш второй сын уже родился. Моя жена приехала по причинам личного характера: с одной стороны, чтобы повидаться, а с другой — для обсуждения семейных вопросов, как нам быть дальше. Она поднялась на борт в Кюрасао.
— А дети?
— Были в хороших руках — у родителей жены.
— Вот тогда ты познакомился со всеми этими чудесными карибскими портами?
— Да, но у нас были рейсы и в Северную Америку — на Восточное побережье до Вирджинии. В Саванне, например, было очень красиво. На корабле не было кондиционеров. Так удобно, как теперь, тогда не было, но в то время мы были в нашем лучшем возрасте, так что я провел с моей женой прекрасное время. Мы использовали каждый час, когда можно было оставить корабль, чтобы что-то увидеть. Много раз мы были в Гаване.
— На Кубе?
— Да, в сахарных гаванях на Кубе, мы видели их все. Мы перевозили очень много сахара в Северную Америку, а обратно или с промышленными, или штучными товарами для Кубы. Из-за детей мы тогда решили вернуться в Германию. Когда мой контракт закончился, а корабль находился как раз на родине, я уволился. Так как я хотел провести в Германии больше времени, то согласился принять на себя надзор за строительством последовательно двух кораблей, которые были несколько большими и принадлежали компании «МакГрегор».
— И что тебе приходилось делать, когда ты занимался строительным надзором?
— Следил за тщательным выполнением строительных работ.
— Значит, твоя работа проходила на верфи?
— Да.
— И как долго длится такая работа?
— Примерно три-четыре месяца. В конец недели был свободным. В это время я подыскивал себе квартиру.
— Ты был своего рода артельным старостой на верфи?
— Нет. Я не был в штате верфи. Я был представителем заказчика. Это была компания «МакГрегор», которая строила корабль, приписанный к пароходной компании «Бастиан» в Бремене. Она существует и поныне. Если при строительстве обнаруживалось, что что-то должно было быть улучшено, то разрабатывались предложения. В большинстве случаев они принимались. А затем происходит приемка судов во время пробных выходов в море. Постепенно к кораблю привыкаешь. На корабле приходится плавать с самого начала. Я это делал.
— Что это было за судно?
— Одно называлось «Трансильвания», второе — через год — «Карпатия» — потому, что владелец компании «Грегор» Клёс был выходцем из южных Карпат.
Старик делает паузу. Мне не надо ничего говорить, я ясно вижу, как в старике происходит внутренняя работа, что в нем просыпаются все новые и новые воспоминания.
Старик смотрит на часы:
— Только десять часов. У нас еще есть время. Тебе надо оставить корабль в двенадцать. Итак, с одной стороны это было смешно: на кораблях мы возили древесину из России. И русские, русские агенты «Интерфлота», спрашивали: «Почему „Трансильвания“? Это же наша территория». И интересовались, как же так получилось, что мы дали кораблю это имя?
Мы им рассказали, как корабль получил это имя, что это никакая не наглость, как русские сначала считали, и не путаница в представлениях о географии, идущих от Третьего рейха.
— И в качестве кого ты плавал на этих кораблях?
— Естественно, в качестве капитана. После того как на «Мореходе» я стал впервые капитаном немецкого судна, я плавал только в качестве капитана.
— Какой тоннаж был у этих судов?