Виктор Лаптухин - Тайные фрегаты
— Тут Шмитдт и помер, а наш красавец начал всячески обхаживать молодую вдову. Так что она согласилась продолжать работу за годовое жалование в 780 рублей.
— Ого, хорошее жалование!
— Мадам Валентина получила чин «пороховой мастерицы», кормовые и все права, положенные на государственной службе. А потом Ваня уговорил ее принять на обучение российских мастеров. Та упираться не стала, и теперь они самостоятельно действуют на Охтенском пороховом заводе. А подмастерье Афанасий Иванов своим умом голландский способ улучшил и стал не только молоть небывалые по силе пороха, но и переделывать старые. Государь был очень доволен, когда узнал об этом.
— Молодец, Ваня! Не зря комплименты говорил.
— Ты, Иван, по Санкт-Петербургу гуляй, но помни, что сегодня вечером в доме адмирала Апраксина ассамблея. На ней будет государь. Полагаю, он захочет на тебя взглянуть. Говорил о тебе, так что не подведи. Будут там разные достойные люди, но также мои завистники и добровольные наушники и осведомители. Поэтому о деле царевиче Алексея не забывай[72]. Из-за него некоторые болтуны пострадали. Будет много хмельного, так что пей, но дело разумей.
— Все понял, Андрей Артамонович. Не подведу.
— Да оденься поскромнее. Лучше всего явись в этом мундире. Государь сам одевается просто, пышных нарядов не любит. Ты-то, небось, привез заграничные?
— Есть кафтан английского сукна и другое кое-что по мелочи.
— Это оденешь, когда поскачешь к матушке в Новгород. Тебе положен отпуск. Да не забудь взять подорожную. Без такой бумаги покидать наш город никому не велено.
Глава 75
На пристани Ивана уже поджидал старый знакомый — синеглазый тверской дворянин Иван Леонов. Обнялись, расцеловались и отправились на прогулку по новой российской столице.
Шли под парусом на небольшом юрком ботике вверх по Неве. Обходили стоявшие на якоре суда, расходились со встречными баржами, лодками и другими мелкими посудинками. Правил ботиком матрос в форменном кафтане серого сукна, широкополой шляпе, синих чулках и башмаках. Все почти такое же, какое носят в голландском военном флоте.
— Приказано показать тебе город, объяснить, что полагается, а потом доставить в Морскую слободу, — услышал Иван. — После Полтавской победы столица строится быстро, сразу на всех островах. Можешь заблудиться на новых улицах и слободках.
— Зачем гонять казенный бот вместе с матросом? Я бы и пешком дошел.
— Бот мне положен для служебных надобностей, как секретарю Адмиралтейства. А город показываю тебе по приказу сенатора Матвеева, — ответил Ваня. — Пешком по Питеру далеко не уйдешь. Наш город строится на островах, а мостов пока еще нет. Осенью, когда с Финского залива дуют сильные ветры, вода в Неве поднимается высоко и многие места заливает. Совеем плохо бывает весной, с Ладоги стеной идет лед, все протоки между островами бурлят, болотистые берега превращаются в топи. По городу ни пройти, ни проехать.
— Как же вы здесь живете?
— Строим дома и набережные, мостим улицы, копаем каналы. А для удобства сообщения государь повелел учредить Особый Невский флот под командой Дмитрия Потемкина. На речке Фонтанке расчистили место, основали верфь, где строят мелкие суда.
— Всех возить матросов не напасешься.
— У каждого видного чиновника свой баркас или бот. Простой народ нанимает лодочников. Вице-канцлер ходит на десятивесельном буере, если надо возит с собой всю канцелярию. У других вельмож и чиновников суда будут поменьше. Но для всех один закон — при попутном ветре следует идти под парусом. Иначе штраф, по пяти рублей с каждого весла! За этим строго следят особые дозорные. Не дай Бог перед ними провиниться. Государь приказал всем обучаться морскому делу!
— Обычай хороший, — ответил Иван. — В Голландии многие по служебным делам ходят под парусом. Каналы соединяют города и кварталы. Иные жители по воскресениям всей семьей выезжают за город на собственных яхтах и буерах. А в Англии устраиваются лодочные гонки на Темзе.
— Взгляни-ка налево. Вон как застраивается Петроградская сторона, — Ваня указал на многочисленные строения, протянувшиеся по правому берегу за низкими земляными бастионами Петропавловской крепости. — Здесь, на Березовом острове, к именинам государя поднесли ему знатный подарок — срубили из тесанных сосновых бревен Первоначальный дворец. Он и стал первым домом в городе[73]. Теперь за этой избушкой стоят Троицкий собор, Гостиный двор, дома вельмож и солдатские слободы. В берега забиты сваи, площади и улицы замощены. За лето к нам приходит до сотни иностранных торговых судов, а ведь война-то еще продолжается. Только представь себе, сколько купцов к нам пожалует, когда наступит мир!
Еще немного прошли вверх по реке, и Иван увидел закопченные строения Пушечного литейного двора. Услышал лязг железа и перестук молотов. Узнал, что здесь российские мастера изготовляют самые различные виды вооружения — от ружей до солдатских котелков. Отливают небольшие пушки, а недавно установили удивительные станки на конной тяге и начали сверлить пушечные стволы, которые доставляют с Урала. Теперь весь Балтийский флот снабжается артиллерией с этого завода.
Дальше по правому берегу увидел Иван красивый трехэтажный дворец, стоявший в окружении сада. О его владельце красноречивый спутник пробурчал что-то неразборчивое[74]. Но тут же начал с восторгом рассказывать об удивительных коллекциях редких минералов, раковин, древних монет, чучел зверей и птиц из далеких стран, привезенных по указу государя со всех концов мира. Добавил, что здесь же размещаются более пяти тысяч книг его библиотеки. Дворец уже не может вместить все эти сокровища, и решено строить особое здание для хранения редкостей на Васильевском острове. Оно будет называться Кунсткамера, и место для него выбрали примечательное — там, где необычным образом срослись две сосны. А когда закончится война, то рядом возведут здания для Российского Университета и Академии наук.
Обратно возвращались по извилистой протоке Мье, которую Ваня то и дело называл на русский манер Мойкой. Может быть потому, что на ее северном берегу протянулись мостки, на которых женщины стирали белье. За ними поднимались крыши домов и складов Морской слободы, населенной флотскими офицерами, мастеровыми и иностранцами, работавшими на верфях Адмиралтейства.
— Мойка южная граница города, — объяснил Ваня. — Как видишь, за ней тянутся луга и болота. Здесь раньше шведский комендант Ниеншанца любил охотиться на уток и зайцев.
— Да, широко раскинулась новая российская столица, — заметил Иван. — Сколько же в ней жителей?
