Джеймс Купер - «Морская волшебница», или Бороздящий Океаны

Даже у самого непоколебимого из всех, кто был на плоту, дрогнуло сердце при мысли о той ужасной судьбе, которая теперь казалась неизбежной.

— Плохо наше дело! — прошептал Ладлоу, указывая контрабандисту на черные остроконечные плавники трех или четырех акул, скользившие по поверхности воды у самой мачты. Теперь их положение на низком плоту, через который то и дело перекатывались волны, стало вдвойне опасным. — Хищницы чуют нашу скорую смерть.

— Да, у моряков есть поверье, что эти рыбы таинственным образом предчувствуют поживу, — подтвердил контрабандист. — Но как знать, быть может, судьба еще посмеется над ними. Роджерсон! — окликнул он одного из своих матросов. — У тебя в карманах всегда полно всяких рыболовных снастей. Не найдется ли там прочной лесы и крючка для этих прожорливых тварей? В нашем теперешнем положении нет ничего мудрей самой простой философии. Когда вопрос стоит так: съесть или быть съеденным, всякий изберет первое.

Матрос вынул из кармана довольно большой крючок, а лесой послужила какая-то мелкая снасть, сохранившаяся на мачте. Кусок кожи, сорванный с рея, заменил наживку, и удочка была заброшена. Видимо, прожорливых тварей терзал лютый голод — они набросились на приманку с быстротой молнии. Рывок был таким сильным и внезапным, что несчастный матрос, не удержавшись на скользкой и шаткой мачте, упал в воду. Все это произошло в мгновение ока. Крик ужаса вырвался у всех, кто был на плоту. Они еще успели поймать последний отчаянный взгляд упавшего матроса. Одно мгновение его истерзанное тело плавало в воде… Но вот морские чудовища сожрали его без остатка.

Теперь уже ничего не было видно, только поверхность воды слегка потемнела. Насытившиеся акулы исчезли; но темное пятно осталось возле недвижного плота, словно напоминая уцелевшим об уготованной им судьбе.

— Какой ужас! — вырвалось у Ладлоу.

— Парус! — воскликнул вдруг Бороздящий Океаны, и голос его в эту страшную, роковую минуту прозвучал как благая весть. — Это моя отважная бригантина!

— Только бы нам посчастливилось, только бы она не последовала за фрегатом, который так недавно ушел прочь!

— Да, только бы нам посчастливилось! Если и бригантина пройдет мимо, нам не на что будет больше надеяться. Суда здесь бывают редко, и к тому же мы имели возможность убедиться, что наш флаг не очень-то хорошо виден издалека.

Все взгляды были прикованы к белой точке на горизонте, в которой Бороздящий Океаны с такой уверенностью признал «Морскую волшебницу».

Только настоящий моряк мог чувствовать эту уверенность — ведь с низкого плота видна была лишь кромка верхних парусов. К тому же судно, на беду, было с подветренной стороны, но Ладлоу и контрабандист в один голос заверили своих спутников, что оно, лавируя, пытается идти против ветра.

Прошло два часа, которые тянулись, как пытка. Все зависело от множества самых различных обстоятельств, и каждый новый оборот дела вызывал у моряков, оставшихся на плоту, мучительное волнение. Вдруг заштилеет, и бригантина вынуждена будет остановиться, — тогда и судно и плот окажутся во власти коварных океанских течений; вдруг ветер переменится, бригантина ляжет на другой курс и пройдет мимо; вдруг засвежеет, и все они погибнут, прежде чем подоспеет помощь. К тому же, помимо всего этого, команда бригантины имела основания считать, что они давным-давно утонули.

Однако судьба, казалось, смилостивилась над измученными людьми; ветер был устойчивый, но не сильный, бригантина, по всей видимости, должна была пройти где-то совсем близко от плота, и надежда, что их найдут, росла и крепла, радуя все сердца.

По истечении двух часов бригантина подошла к плоту с подветренной стороны так близко, что были уже видны самые мелкие снасти.

— Мои верные друзья ищут нас! — воскликнул контрабандист с сильным волнением в голосе. — Они скорее обшарят весь океан, чем откажутся от поисков!

— Но они проходят мимо, махните флагом… может быть, его увидят!

Маленький флаг остался незамеченным, и люди на плоту после столь долгого и мучительного ожидания с тоской увидели, как быстрое судно безвозвратно уходит все дальше и дальше. Даже у Бороздящего Океаны, как видно, защемило сердце от разочарования.

— О себе я не забочусь, — печально промолвил храбрый моряк. — Не все ли равно, в каком море или во время какого плавания моряк сойдет в свою зыбучую могилу? Но для тебя, моя бедная, резвая Эудора, я желал бы другой судьбы… Глядите!.. Бригантина делает поворот оверштаг!.. Что ни говори, а наша повелительница всегда находит своих детей!

Теперь бригантина шла вполветра. Через десять или пятнадцать минут она уже снова была на траверзе плота с наветренной стороны.

— Если она и на этот раз пройдет мимо, все будет потеряно окончательно, — сказал контрабандист, делая всем знак молчать. Приложив ладони ко рту, он закричал так громко, словно отчаяние утроило силу его легких: — Эй, на «Морской волшебнице»!

Эти слова прозвучали звонко и внятно — так умеют кричать только моряки. Казалось, чуткая бригантина узнала голос хозяина: она слегка изменила курс, как живое и разумное существо.

— Эй, на «Морской волшебнице»! — еще громче крикнул Бороздящий Океаны.

— Э-ге-й! — слабо донеслось по ветру, и курс бригантины снова переменился.

— Эй, на «Морской волшебнице»! Эй, на «Морской волшебнице»! — голос отважного моряка звучал с нечеловеческой силой, он кричал до тех пор, пока не упал в изнеможении.

Призыв этот еще звенел в ушах людей, притихших на плоту, когда над водой пронесся громкий ответный крик. Тотчас же гик бригантины был перекинут, и ее тонкий нос направился прямо на маленький белый флажок, развевавшийся над морем. Все это произошло в один миг, но миг этот был полон надежд и тревог, а прекрасное судно уже скользило в пятидесяти футах от плота. Не прошло и пяти минут, как мачта с «Кокетки» уже плыла по океану пустая и никому не нужная.

Первым чувством, которое овладело Бороздящим Океаны, когда нога его коснулась палубы бригантины, была глубокая, бесконечная благодарность. Он молчал, видимо, не в силах вымолвить ни слова. Проходя по палубе, он окинул взглядом свое судно и крепко хлопнул ладонью по шпилю, как бы выражая этим судорожным движением свою любовь. Потом он сурово улыбнулся преданным, послушным матросам и скомандовал бодро и властно, как всегда:

— По реям! Марсель поставить, пошел брасы! Шкоты тянуть, да покрепче, друзья! Пусть наша дорогая волшебница обратит свой лик к берегу!

Глава XXXIV

Простите, сударь, вы присутствовали при этом?

На следующее утро окна виллы олдермена ван Беверута были открыты, свидетельствуя о возвращении хозяина. На лицах людей в доме и во дворе было счастливое и вместе с тем печальное выражение, словно какая-то большая радость была омрачена тяжким несчастьем. Чернокожие слуги были взволнованы, обуреваемые той жаждой необычайного, которая так сильна у простых людей, а остальные, казалось, не могли забыть о беде, которой им удалось миновать.