Жюль Верн - Плавучий остров
Такая мысль возникла сначала у бывшего советника по делам Голландской Индии, который, следует напомнить, не принимал дела всерьез; и его коллеги сразу сообразили, что им лучше присоединиться к нему.
— Я очень сожалею, — сказала его устами Голландия, — но для приобретения арктических владений я располагаю всего пятьюдесятью ригсдалерами.
— А я — только тридцатью пятью рублями, — сказала Россия.
— А я — только двадцатью кронами, — сказала Скандинавия.
— А я — только пятнадцатью кронами, — сказала Дания.
— Ну, — произнес майор Донеллан, и в голосе его послышалась спесь, характерная для Великобритании, — значит, полярная область останется за нами, потому что Англия может вложить в это дело только полтора шиллинга.
И этим ироническим заявлением окончилось совещание посланцев старушки Европы.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой производится продажа арктических областей
Почему же продажа, назначенная на 3 декабря, должна была состояться в обычном аукционном зале, где всегда продавалось всякое движимое имущество — мебель, домашняя утварь, орудия и инструменты, разные предметы искусства, картины, статуи, медали и прочие старинные вещи? Почему, раз дело шло о продаже недвижимости, она не производилась в конторе нотариуса или в отделении гражданского суда, где полагается устраивать такие сделки? И, наконец, к чему было участие оценщика, раз в продажу шла часть земного шара? Неужели можно уподобить движимому имуществу кусок земли, нечто самое недвижимое, что только есть на свете?
В самом деле, это казалось нелепым. И, однако, это было так. Арктические области продавались именно таким образом, купчая крепость имела обычную силу. Разве тем самым не доказывалось, что Арктическая промышленная компания считала данную недвижимость движимостью, словно ее можно было переместить? Такая странность вызывала удивление у некоторых особо сметливых людей, — хоть их не так-то много даже в Соединенных Штатах.
Впрочем, уже известен подобный случай. Кусок нашей планеты был продан с молотка в аукционном зале, при посредстве оценщика. И как раз в Америке.
В самом деле, за несколько лет до того в Калифорнии, в городе Сан-Франциско, один тихоокеанский остров, под названием остров Спенсер59, был продан богачу Уильяму У. Кольдерупу, который дал на пятьсот тысяч долларов больше своего конкурента Дж. Р. Таскинара из Стоктона. Остров Спенсер пошел за четыре миллиона долларов. Правда, то был обитаемый остров, расположенный всего в нескольких градусах от берега Калифорнии, — остров с лесами, ручьями, плодородной и твердой почвой, с полями и лугами, годными для обработки, а здесь — неопределенное пространство, может быть даже море, таящееся за непроходимыми торосами и покрытое вечными льдами. Да еще, по всей вероятности, к нему и не пробраться. Следовало поэтому предполагать, что цена за неведомую полярную область не достигнет на аукционе такси значительной суммы.
Тем не менее необычность дела привлекла в этот день на аукцион множество людей, и если среди них мало оказалось серьезных покупателей, зато много было зевак, жадно ожидавших, чем все это кончится. Борьба действительно обещала быть очень занимательной.
К тому же, едва европейские представители прибыли в Балтимору, как за ними все стали бегать, приставать к ним, и, конечно, все просили у них интервью. Не удивительно, что общественное мнение, как это часто случается в Америке, было возбуждено до крайности. Составлялись безумные пари — обыкновенная форма, в которую выливается общественное возбуждение у американцев, — пример заразительный! — последнее время ему охотно начинают следовать в Европе. Жители Американской федерации, а также Новой Англии, Восточных, Южных и Центральных штатов разбились на группы и придерживались различных мнений, хотя все они, в общем, стояли за своих соотечественников. Они надеялись, что Северный полюс в конце концов укроется под складками звездного флага. Все же они испытывали некоторую тревогу. Ни Россия, ни Швеция с Норвегией, ни Дания, ни Голландия не внушали особых опасений. Но имелась еще Великобритания с ее территориальными притязаниями, с упорным стремлением все присвоить и поглотить, с ее банкнотами, которых она не жалела. Тут пахло крупными суммами. На "Америку" и "Великобританию" делали ставки, как на скаковых лошадей, и приблизительно поровну. Ставить на "Данию", "Швецию", "Голландию" и "Россию" охотников не находилось.
Торги были назначены на полдень. Стечение любопытных уже с утра мешало движению на Болтон-стрит. Еще накануне в городе царило волнение. По трансатлантическому кабелю газеты получили сведения, что большинство пари, предложенных американцами, было принято англичанами, и Дин Тудринк тотчас же велел объявить об этом в аукционном зале. Говорили, будто правительство Великобритании передало значительные фонды в распоряжение майора Донеллана… В "Нью-Йорк геральд" писали, что лорды адмиралтейства настаивали на покупке арктических земель, уже включали их в список английских колоний и т. д.
Что было достоверно в таких слухах и россказнях, никто не знал. Но в тот день в Балтиморе рассудительные люди полагали, что если Арктическая промышленная компания будет предоставлена только своим собственным силам, то борьба, возможно, закончится победой Англии. И некоторые из самых горячих янки уже старались оказать давление на вашингтонское правительство. А новая Компания в лице своего скромного агента Уильяма С. Форстера, по-видимому, вовсе не разделяла всеобщего возбуждения, словно она была совершенно уверена в своей победе.
Условный час приближался, и толпа на Болтон-стрит все росла. За три часа до открытия дверей к аукционному залу нельзя было и подойти. Все пространство, отведенное для публики, было заполнено до отказа. Только для европейских делегатов было оставлено несколько мест, отгороженных барьером, откуда они могли следить за ходом аукциона и вовремя делать свои надбавки.
Эрик Бальденак, Борис Карков, Якоб Янсен, Ян Харальд и майор Донеллан со своим секретарем Дином Тудринком сбились тесной кучкой, плечом к плечу, как солдаты, готовые идти на приступ: они ведь, и правда, собрались взять приступом Северный полюс!
Со стороны Америки никто не явился, если не считать рыбника, владельца складов; его грубое лицо выражало полнейшее равнодушие. Казалось, ему было безразлично все окружающее и думал он лишь о том, куда девать грузы, ожидаемые им из Ньюфаундленда. Кто же были те капиталисты, от лица которых этот простак собирался ворочать миллионами долларов? Тут было над чем поломать голову.
