Френсис Мэсон - Король абордажа
Другой ветеран, полковник Джозеф Брэдли, был настроен немного более оптимистично.
— Сгодятся и эти висельники, — заявил он, — пока нам не придется отступать. Главное, не дать им остановиться. Гони их вперед, пусть их убивают, но не позволяй им отступать!
Эдвард Коллиер, офицер королевского флота, назначенный вице-адмиралом флотилии, был мрачен.
— Боже правый, если бы только у нас был хотя бы один корабль регулярных войск его величества, я бы, пожалуй, смог что-нибудь обещать. Но вы только взгляните на эту коллекцию ободранных старых калош. Клянусь распятием: некоторые из этих посудин, того и гляди, развалятся.
И Действительно, даже при все смягчающем свете заходящего солнца потрепанные, неокрашенные, все в грубых заплатках корабли мало напоминали военный отряд.
Но зрелище британского государственного флага почти на всех мачтах производило внушительное впечатление. По военным законам все пиратские суда являлись наемниками на службе у его британского величества.
Морган повернулся и увидел Джекмена, который поднимался на капитанский мостик по лестнице.
— Славный вечер, Гарри! — Только он осмеливался обращаться к адмиралу по имени и тогда, когда корабли были уже в море. — Напоминает мне тот, когда мы впервые высадились на Эспаньоле. Помнишь, как тогда было тихо?
— Да. До самой смерти буду помнить. — Адмирал улыбнулся, слегка покачиваясь в такт колебаниям палубы. — Тогда мы и не мечтали о таком. — Он обвел рукой три дюжины кораблей, которые вереницей шли в кильватере «Удовлетворения».
— Да. Мы проделали длинный путь, особенно ты. Ты знаешь, — Джекмен критически осмотрел его, — я не удивлюсь, если ты станешь губернатором Ямайки.
На губах адмирала появилась едва заметная усмешка — он здорово похудел с прошлой зимы.
— Нельзя ставить себе больше одной цели, Энох. — Его рука крепко сжала поручень. — В одном я уверен: эта экспедиция возвысит Генри Моргана или сломает его -сломает во всех отношениях. Знаешь ли ты, что я вложил в это предприятие свои собственные десять тысяч фунтов? Если мы проиграем, я снова буду нищим, как в тот день, когда мы высадились на Эспаньоле.
Мускулы лица Джекмена напряглись.
— Ты не должен был так рисковать…
Морган схватил кожаный рупор и рявкнул стрелку:
— Выпали из фальконета и дай сигнал «Летящему дьяволу» прибавить парусов. — И в сердцах добавил: — Черт меня подери, если этот мерзавец Димангл не подставит меня, дай ему хоть половину такой возможности.
Как только сигнальные флаги были подняты, Джекмен произнес:
— Я все еще не могу понять, зачем ты тратишь время на то, чтобы вернуть обратно Санта-Каталину. Если мы не добудем там продовольствие, то нам нечем будет кормить людей.
Темные выпуклые глаза адмирала прямо уставились в голубые глаза Джекмена.
— По двум причинам, Энох; во-первых, я не могу оставлять у себя в тылу испанские войска, а во-вторых, мне нужно посмотреть, как эти мерзавцы, которых мы набрали, выполняют мои команды.
— Все равно, — уроженец Новой Англии потер небритый подбородок, — разве промедление в Санта-Каталине не угрожает нам тем, что нас может выследить какой-нибудь корабль-шпион? И потом, если мы идем на Панаму, нам придется брать форт Сан-Лоренсо, а он считается неприступным. Потеряв время на Санта-Каталине, мы рискуем тем, что доны пришлют подкрепление в Сан-Лоренсо.
Адмирал по-прежнему был спокоен. Он промолчал о том, что капитан Рикс, шедший далеко на правом фланге ямайского флота, не посчитал нужным доложить, что он заметил барку, которая удрала на юг на всех парусах.
Глава 3
ТОМА И НОВЫЙ ГОД
Рыбак Тома легко шел по ветру от острова Табога к Панаме. Теперь он уже видел место своего прибытия. Белые и красные стены метрополиса Центральной Америки почти на полмили протянулись вдоль песчаного берега Южного моря — города, который уже не был центром, но все еще сохранял огромную значимость.
Тома, самбо [64] из деревни Ната, расположенной выше по побережью, всегда с удовольствием подплывал к огромному городу на закате. Солнце постепенно погружалось в горы и бросало богатые пурпурные блики на округлые холмы вокруг Панамы. Тома всегда нравились сочные цвета в природе, искусстве и религии.
Блестящие черные глаза наполовину негра, наполовину индейца обежали знакомые очертания высоких построек. Слева от него, на северном конце города, он увидел форт Нативидад, который защищал единственный мост через реку Алгарроду. Справа от него ярко сияли на солнце красные черепичные крыши знаменитой обители Мерседес. Тома радостно улыбнулся; в новогодний вечер 1670/71 года добрые сестры обители угощали бедных пирожками, орехами и конфетами из сахарного тростника.
Рядом с обителью возвышались колокольня и высокие стены монастыря добрых францисканцев. А дальше располагались три городские площади.
И надо всем доминировала наводящая на возвышенные мысли башня кафедрального собора — огромные раковины-жемчужницы, вделанные в его купол, сверкали белизной, девственно чистые, словно сама Божья Матерь.
Хотя самбо и не мог разглядеть их, но он знал каждую лавку на берегу. Там торговали мясом, овощами и маслом, а вон там находился рыбный рынок, куда Тома и его товарищи сбывали устриц, крабов и макрель, которых Бог посылал в их сети.
Потрепанная лодка легко качнулась на волнах, уловив в свой парус резкий порыв ветра, и понеслась еще резвее. Самбо обрадовался этому: уж теперь он обязательно успеет к празднику Святого Педро.
Он бросил взгляд на свою женщину Пепиту, которая спала среди тыквенных бутылей с пеликаньим маслом. Из отваренных птиц вытапливалось великолепное густое масло, которое использовалось для смазки упряжи и седел. На рынке оно стоило целых три песо бутылка.
С чувством приятной легкости Тома поднес к губам зеленый кокос и сделал длинный глоток сладковатого прохладного молока. Ах! Жизнь чудесна, а Панама — это самый прекрасный город в мире. Это признают даже хвастуны кастильцы, которые все время ноют о старых городах в Испании.
Из-за рыбного рынка мрачно выглядывала тюрьма, в которой сидели убийцы, воры, неплательщики налогов и все враги короля и церкви.
И снова Тома прищурил глаза на закат, посмотрел на колокольню кафедрального собора и тихо поморщился. Сегодня вечером Пепита наденет мантилью, и они пойдут слушать специальную мессу, которую будет служить архиепископ в честь празднования Нового года.
Правый край города вдавался в гавань. Там стояли семь правительственных зданий. Это были губернаторский дворец, таможня, королевская казна и королевский склад, в котором временно хранились богатства из Южной Америки, которые должны были отправиться в полный опасностей путь до Мадрида.
